Человек и его цитра умирают вместе (I) - Shigure Tou
Самым странным оказалось третье, успевшее начать хохотать создание. Очень низкое, оно было все покрыто клоками нечесаных волос. Тела у него как такового не обнаружилось: шарик головы и такой же шарик, видимо, для желудка. А еще очень длинные и худые руки да ноги, на которых ему, словно больно было стоять, и он постоянно подпрыгивал, переступал с ноги на ногу.
Са Лисюань обмякла и упала, но не потеряла сознания. Мутным взглядом она отыскала Ли Шэна и, опираясь на худющие руки, принялась ползти в сторону супруга. Староста смотрел на нее, как на вернувшегося с того света человека.
— Вот они и вышли, все как ты обещал, — бормотала Са Лисюань окровавленным ртом, протягивая руку. — Теперь мы можем зажить, как собирались, дорогой.
— Сосуд? — Нахмурился Фэй Хань.
— Черная магия, — кивнул Ма Лунь, искоса поглядывая на почти белого и что-то бормочущего от страха Ли Шэна.
— Ты защищаешь не того человека, солдат, — низко, словно с эхом, заговорил обладатель черных глаз. — Мы не собираемся чинить беспорядков. Но, во имя чести и договора, обязаны забрать жизнь мага. Так что отойди в сторону и дай свершиться правосудию. — Обращался демон исключительно к Фэй Ханю. Возможно, он лидер их маленькой команды. По крайней мере, только его волосы скрепляет чудесной красоты заколка.
— Назначать наказание человеку вправе только суд! — Принялся настаивать Ло Цзюань. Фэй Хань предпочел промолчать.
— Мы заберем его жизнь, хотите вы того или нет, — строго высказался черноглазый демон.
— Нет, он человек, и судить его будут по человеческим законам, — качнул головой Фэй Хань, приняв решение.
— Значит, битвы не избежать.
Только того и дожидаясь, демоны бросились на совершенствующихся. Теперь их было трое на трое, и один не мог помочь другому. Фо Ань при всем желании не мог уследить за каждым из боев. Кроме того, лишенные оков человеческого тела, демоны стали двигаться поразительно быстро и резко. Но что удивительнее, люди почти им не уступали. Фо Ань поразился и восхитился силе тех, с кем совсем недавно сидел за одним столом. Жаль, что сейчас их великолепие играло против него.
Са Лисюань продолжала ползти к мужу, а тот, явно борясь с болью, пятился от нее. За обоими оставался кровавый след. Наконец, староста не выдержал и закричал не хуже рожающей женщины:
— Кто-нибудь, уберите ее от меня! Помогите мне! Я отблагодарю! Награжу!
И тут люди начали аккуратно выходить из своих укрытий. Конечно, никто не бросился ни к сражающимся с приезжими демонам, ни к самому Ли Шэну, но и дрожать сельчане перестали, с прищуром и прикладывая руки козырьками всматриваясь в грязную, худую фигуру Са Лисюань. До Фо Аня стали доноситься обрывки их тихих разговоров.
— Ого, это ведь…
— А кто-нибудь видел подтверждение тому, что она правда разума лишилась? Когда это мы начали верить Ли Шэну на слово?
— Погодите, а как мы вообще допустили, чтобы он стал старостой? Что это с нами было? Я словно только что проснулся, — мотнул головой говоривший.
— Это так он за Ся Лисюань ухаживал? Вы посмотрите, что с ней стало!
— Ясно же, что не ухаживал, — перебила женщина, — он с ней колдовство творил. Совершенствующиеся сами так сказали!
Фо Ань почуял перемену ветра и вышел на дорогу, встал перед толпой, чем обратил на себя их внимание. Он громко, так, чтобы каждый слышал, рассказал то, что видел на протяжении десяти лет и то, что рассказала ему Са Лисюань. Люди охали. Даже мужчины бледнели в лицах.
— Этот человек сгубил не только моего отца, но и многих ваших друзей. Он много лет мучил мою мать, а теперь решил добраться и до сестры, — кричал Фо Ань, переживая неожиданный подъем в душе. — Он держал нас в страхе, колдовал за нашими спинами! Никто уже не скажет, не от его ли рук гибли наши поля, чтобы он мог взять их за гроши? И после всего этого, скажите мне, достоин ли такой человек жизни?
Женщины, доказывая врожденную жесткость натуры, начали хмуриться и кривить губы первыми.
— Недостоин! Недостоин!
— Отдайте его демонам! Не будем пачкать об него руки!
Мужчины подхватили за своими женами. Вскоре все уверились в необходимости немедленной, жестокой расправы.
— Это неправильно! — Отбившись от черноглазого, выкрикнул Фэй Хань. — Не становитесь на сторону зла! Вашего старосту должны судить по человеческим законам! — Махнул рукой молодой человек.
— Чтобы он подкупил судей? — Кричала в ответ толпа.
— Да — да, пока его судить начнут, он опять чего-нибудь наколдует, а потом вернется мстить, — суеверно высказался кто-то из сельчан и остальные тут же уверились в реальности опасности.
— Отдайте его демонам!
— Убейте его!
— Нет! — Истошно закричала Са Лисюань, расплакавшись. — Он хороший, просто сбился с пути. Не убивайте! Не надо!
Но толпу уже было не остановить. Люди все еще страшились демонов, подходить не спешили, но почему-то схватились за ножи и палки, словно собрались сами растащить Ли Шэна по кусочкам.
— Суд! Мне нужен человеческий суд! — Взмолился староста, потеряв силы ползти, но не желание жить. — Вы! — Обратился он к практикам. — Немедленно вытащите меня отсюда! Вы же видите, что они собираются сделать!
Да только солдатам Первого бога сталось малость не до этого. Демоны не давали им передохнуть или свершить заклинание. Казалось, они могли в любой момент их убить, но медлили, точно игрались, пробовали свободу на вкус.
Толпа продолжала скандировать жестокое требование.
— Слышишь людей, солдат? — С толикой самодовольства поинтересовался черноглазый. — Отдай нам мага!
— Нет!
И тут, почти одновременно раздалось два крика. На землю с разодранной глоткой упал Ло Цюань, а мелкий волосатый демон, с которым сражался Ма Лунь, растворился в клубах черного дыма, не оставив от себя ни намека на существование.
Демон-толстяк жадно чавкнул, слизал длинным языком кровь с подбородка и гадко усмехнулся:
— Не хотите по-хорошему, я всех вас сожру.
Оплакивать брата практикам сталось некогда. Люди принялись молиться каждый на свой лад и попятились. Фо Ань понял, что их теряет. Только ему и самому стало жутко от того, как Ло Цюань выпучил глаза и дрожал, валяясь в собственной крови. Юноша невольно коснулся собственной шеи, растерялся. Посмотрел на демонов, на отчаянно сражавшихся с ним солдат, на людей. Он еще никогда не стоял перед столь сложным выбором.
Фо Ань вспомнилось бледное лицо матери, растрепанный вид сестры с разбитой губой, а также отца на
