Принцесса Юта и дудочка Крысолова - Елена Владимировна Крыжановская
— Иди уж, учительница нашлась! — Полик наконец-то смог улыбнуться. За весь вечер он впервые на миг вышел из грустной задумчивости.
Юта недовольно покачала головой: её неунывающего друга словно бы подменили.
На следующий день маленький Вилли не пошёл ни в школу, ни на сбор рыцарского клуба. Он простудился: всю ночь кашлял и горел от высокой температуры.
— Поделом тебе, — сказала сыну фрау Эльза. — Ишь, взяли моду бегать совсем раздетыми, в маечках, словно летом! Лежи теперь и думай о том, что на дворе, всё-таки, осень, и если мать говорит: "Возьми куртку", — значит, нечего убегать и не слушать добрых советов.
— Мам, но ведь было совсем тепло. И потом, мы грелись у костра…
— А ветер с реки холодный, — заметил отец Вилли. — Вот тебя разгорячённого и прохватило!
Вилли не стал спорить с родителями и остался в постели.
Юта тоже выразила Вилли своё сочувствие. Хотя, по правде говоря, ей казалось, что эта простуда к лучшему: во всяком случае, мальчик не пойдёт сегодня на собрание рыцарей.
Рано утром приехали наконец-то Юрген и Георгина. Юта была очень рада их возвращению. За эти дни им пришлось объездить весь Брауншвейг, посетить несколько торжественных приёмов, обсудить множество мелочей, без которых, оказывается, невозможно вступить во владение герцогством.
Юрген, понятно, к такому владению особенно не стремился. Долгие формальности утомили его, и новоявленный герцог Брауншвейгский желал только поскорее избавиться от своего наследства. Он уже вёл переговоры о том, что, возможно, предоставит землям герцогства самоуправление или передаст все полномочия Совету губернаторов.
Большинство градоправителей, как в Гаммельне, так и в других городах Брауншвейга, были согласны с таким решением. Но делегации от жителей городов упорно просили герцога не отдавать власть полностью, а оставить за собой право назначать наместников и строго следить за их действиями. Но для этого нужно было вникать во все подробности жизни в Брауншвейге, приезжать сюда хотя бы раз в полгода и вообще, требовало немалых трат сил и времени.
— Сокровище моё, Юта, как ты провела без нас эти дни? — спрашивала тётя Георгина, обнимая племянницу.
— Ужасно!
— Да и мы не лучше, — откликнулся Юрген.
— Что-то случилось? — забеспокоилась тётя Георгина. — Расскажи нам всё.
— Нет, ничего особенного не происходило, — попыталась смягчить свои слова Юта. — Мне просто ужасно вас не хватало!
— Я тебя отлично понимаю, милая моя, — вздохнула тётя. — Но ездить с нами по разным приёмам тебе понравилось бы ещё меньше. Это удивительно, Юрген, до чего она на тебя похожа.
— Ещё как удивительно! Можно подумать, что она моя племянница! — саркастически заметил муж Георгины.
Юта засмеялась.
— А где же Полик? — поинтересовалась тётя. — Он не захотел встретить нас?
— Он хотел, но дело особой важности не позволило ему остаться. Он ушёл играть со своими друзьями.
— У вас уже разные друзья?
— Да!
— Юта, расскажи толком.
— Я не хочу так, сходу, вас огорчать. Отдохните немного.
— Нет-нет, рассказывай прямо сейчас, — настаивала тётя Георгина.
Но выслушать всё, что думает Юта о поведении здешних мальчишек, тётя, несмотря на свою решимость, так и не смогла.
— Пятнистые жабры! Этот противный Джастин тут устроил такое… — в гневе начала Юта.
— Она всё время ругается! — воскликнул тётя Георгина, обращаясь к своему мужу. — Это ужасно. С тех пор, как Юта стала ходить в эту ужасную школу хороших манер при посольстве, она постоянно ругается этими "жабрами". Кто тебя этому научил, солнышко?
— Никто, я сама придумала, — с некоторым оттенком гордости сказала принцесса. — Но это ведь не плохое слово, почему же нельзя?
— Ты же принцесса!
— Пятнистые жабры! — взвыла Юта. — Я только это и слышу! Хотя бы сейчас, тётя, пусть я буду "инкогнито".
— Ну, хорошо. Но девочки, которые хорошо воспитаны, не позволяют себе так ругаться.
— А как? — наивно спросила Юта.
Георгина сжала виски руками.
— Юрген, я умоляю тебя, поговори с ней серьёзно.
— Прямо сейчас?
— Да, именно. Ты должен объяснить Юте, как подобает вести себя благовоспитанным детям. Ругаться любыми словами очень нехорошо.
— Почему? — спросила Юта. Она теперь обращалась не к тёте, а к Юргену.
— Я, что, должен читать ей нотацию? — с явным неудовольствием спросил он.
— А кто же, я должна? Ведь это твоя племянница, милый. Поскольку на свете нет ничего невозможного, у нас могут когда-нибудь появиться дети, и я хочу видеть, как бы ты их воспитывал!
— Я тоже хочу это видеть, — улыбаясь, сказала Юта. — Докажи мне, что я неправа, и, обещаю, я больше не буду ругаться "жабрами", а буду только так, как ты скажешь.
Юрген, прищурившись, посмотрел на них обеих: на свою супругу и её племянницу.
— Так, вы мне бросаете вызов? Что, думаете, я не смогу доказать весьма умной девочке, что ругаться глупо? Погодите же! Ладно, я согласен сдать этот экзамен, раз уж на свете нет ничего невозможного, — он лукаво посмотрел на жену.
— Когда ты доставишь нам удовольствие тебя выслушать?
— Да хоть сейчас! Но, если это не принципиально, нельзя ли через полчасика? Я после всех этих обедов в ратуше голоден, как волк!
Принцесса и её тётя переглянулись.
— Не возражаем.
Отдав должное сказочным блюдам фрау Эльзы, Юта и её тётя с дядей встретились в Верхней гостиной. Георгина присела на диван, как судья и зритель; Юрген устроился в кресле посреди комнаты; Юта взяла стул и села напротив.
— Я жду, — сказала она.
Юрген вздохнул, собираясь с мыслями.
— Юта… ругаться нехорошо.
— Ты докажи. Я сама слышала, как ты сказал "бесхвостая каракатица!", когда лампа чуть… впрочем, не важно.
— Я докажу, — усмехнулся Юрген, оценив её тактичную оговорку. — Не спеши, наберись терпения. То чувство, что заставляет нас сказать что-нибудь в сердцах или стукнуть кулаком по столу — совершенно естественно и коренится глубоко в человеческой природе. Ругаются практически все, и люди, и звери. Собака рычит или воет на луну, змеи и кошки шипят, птицы раскрывают клювы и крылья и порой говорят такое… В общем, природа этого явления эмоциональна. Мы не говорим ругательство просто так, в тот момент мы что-то чувствуем и что-то подразумеваем. Разберёмся, что именно.
Нет смысла говорить о действительно злобных словах, известных ругательствах и проклятиях. Это плохо само собой, потому что это — злость, а зачастую и явное богохульство. Я о другом. Ругань бывает, пожалуй, трёх видов: явная, её обсуждать не будем, я уже сказал. Потом: скажем так, невинные сами по себе слова, эмоционально окрашенные. И, на третьем месте, безмолвные ругательства. Ведь
