Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942 - Иван Сергеевич Шмелев

[На полях: ] Еще не на все ответил из писем 30.X. «На могилке» — верни мне.

Сегодня Алеша Квартиров уезжает. Я дал поручение. Дал и портрет для тебя. Та бестия407 не был у них.

Жду — пустят ли в лагеря. В Берлине узнаю, смогу ли в Arnhem.

Ах, какая ты… кобылица молодая! Ну, целую, злюка.

Ты мне надоела с Земмеринг. Я ей послал злое письмо. Довольна твоя душенька?

87

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

3. ХII. 41

(первое)

1 ч. дня

Здравствуй, дорогая моя Ольгулинька, получил твое письмо «для слепого»[162]. Но я зрячий еще — и кое-что новое вижу в тебе. Ого-о! — с чем Вас и поздравляю! — Итак, в тебе есть чуть-чуть, а м. б. и больше — от genus masculus[163]! Как ты чувствуешь это «ewige Weibliche»! Даже до… «влюбленности» (ну, «чуть-чуть») в… актрис! Несомненно. Я и раньше твоего признания это чуял. В тебе, наряду с очень женственным, есть не-женственная рассудочность и ум, — ну, не eines Mannes[164], но… чуть-чуть. И — размах. И — азарт. И… — да мно-го этих «и» можно насчитать. Но это пусть будет пополнение «чудесно-женственного»! И твое восхищение Фасей, и еще — m-lle Розановой — с восклицанием — «если бы я была мужчиной!» Ну, и что же? Было бы очень плохо и — вернее — досадно… для меня! _В_с_е_ я в тебе угадал, теперь вижу. Сложна природа твоя, и… капризна. Мне надо поберечь мою Дари, — она — _в_с_я_ — _ж_е_н_щ_и_н_а. И вот, когда увидал я тебя в лаборатории, мне бросилась в глаза твоя _з_р_е_л_о_с_т_ь: ты мне показалась скорей _ж_е_н_щ_и_н_о_й, чем девулькой. Тут-то про-; явилось, очевидно, — почему тут?! — нечто в тебе от непрекрасного пола, — некая му-же-скость! Да, что это за словечко у тебя было — в скобках! — (perkers или ferkers?). Я не знаю, а это редко со мной, что я не знаю. В словарях не нашел. И еще — «Daraufgänger» — «напористый»? — Скажи. — 25.XI — ты испытывала — тоску? А я — истекающую к тебе… тончайшую нежность! — до изнеможения. — Сегодня у меня в квартире 6 1/2. Я опять озлился (болван управляющий не поставил [еще] какой-то решетки в отоплении и истязает жильцов). Посему, я, затеплив электрический радиатор, (а, пусть штрафуют за превышение «нормы»!) пошел, прямо из теплой постели, в ледяную ванную и окатился 4 тазами ледяной воды! И — чудесно. Я всегда так, «к_л_и_-_н_о_м»! И потому — пою. Холод, _э_т_о_т, никогда не одолеет! Я его одолею. — А как ты представляешь, что это за «ewige Weibliche», чем так пустомельски иногда, швыряются, не понимая. Не ты!

Я думаю, что это понятие — не только мягкость телес и чувств содержит, грацию движений, нежность — негу + sexe-appel[165], влечение к себе, часто непреодолимое… но, главным образом — _м_а_т_е_р_и_н_с_т_в_о, его возможности, его цели (или бесцельность), его неистощимость… его подсознательную притягательную прелесть (с чего?), — _п_е_р_в_о_н_а_ч_а_л_о_ жизни, залог ее бесконечности, и всеобщую _н_а_ш_у_ (всех!) _з_а_в_и_с_и_м_о_с_т_ь_ от этого _н_а_ч_а_л_а, от силы жизненности (и обетования!) в нем, на нас (всех) изливающейся. Это «Weibliche», это «reproduction éternelle»[166] — светит _н_а_м_ радостью и манит, потому что…в нем все противоположно и противоборствует — смерти! В «Weibliche» — залог бессмертия! и предельной, жадно искомой _к_р_а_с_о_т_ы! — Вот почему эта _п_р_е_л_е_с_т_ь_ — с Богоматери (все — божественно-Женственное! «Благословенна Ты в Женах!»408). И чудесно выразил это _н_а_ш_е, Пушкин: «Чистейшей прелести чистейший образец»409! И посему — _с_б_л_и_ж_е_н_и_е_ с любимой — предел счастья! Это как бы прикасание к «бессмертию». Почему и в итоге — «п_р_о_д_о_л_ж_е_н_и_е» — зачатие… бесконечность. Отсюда-то и частое противопоставление — теза — антитеза!: Любовь — Смерть. Синонимизм: Любовь — Жизнь, Любовь — Вечность! Женщина — символ Вечности, — «reproduction éternelle» — гроза _н_и_ч_т_о_'_у! Тот _ц_е_н_т_р, вокруг чего — _в_с_е_ крутится. Отсюда — неизъяснимость, стихийность этого притяжения, этого зова — призыва — этого (буднично выражаясь) sexe-appel. На ушко я бы тебе сказал ясней, уяснил бы суть значения некоторых «глаголов» — определяющих «действие женщины» — и мольбу к ней — выраженную по-русски очень коротеньким словечком, всего в 3 буковки, из коих две — гласных. Ты поняла? И совсем неверно, выражение, что женщина «отдается»: напротив, она берет, поглощает, топит в себе… — она _т_в_о_р_и_т. А он — _т_о_н_е_т_ в ней. Ибо она — поглощающая и вечно _д_а_р_я_щ_а_я, сладостно _т_в_о_р_я_щ_а_я_ _В_е_ч_н_о_с_т_ь. Не то бы сказал еще тебе, будь ты со мной. В письме — лишь тень, _н_е_у_л_о_в_и_м_о_с_т_ь.

Еще раз скажу: если не можешь (или не хочешь) написать весь рассказ, — не посылай мне «кусочка» — я читать не стану. Излечись от «датской болезни» — «слабоумия» в отношении некоторых запрещений-вопросов. Надо иметь смелость _с_в_о_е_г_о_ подхода, а не «прописной истинки» — завета русской (и только, в былое время; и ныне — и общей) _и_н_т_е_л_л_и_г_е_н_т_щ_и_н_ы, всегда ходившей на корде у самомнящих — и сомнительных! — «мыслителей» и «учителей жизни». В ряде таких вопросов стоит — еврейский — под _т_а_б_у. Его решение _н_а_в_я_з_ы_в_а_л_и_ нам с конца 70-х годов (до сего — была свобода: русская литература не была труслива (запугана, ибо пугателей еще не было)): Гоголь, Тургенев, Достоевский, даже… Чехов, (помнишь, — его «Знакомый мужчина»410? — как его жиды не замордовали? М. б. потому, что в других очерках он «исправился»?) Я _н_и_к_о_г_д_а_ их не боялся; если говорил с +, то по юному идеализму, но скоро возрос и увидал, _ч_т_о_ это такое! И уж никакие жупелы не были мне страшны: Я был _и_м_ страшен, и они мне _о_т_п_л_а_т_и_л_и.

Моя «Арина Родионовна» заболела, не приходит. Сам как-то готовлю себе (уж и погром в кухне!) — половину посуды перебил, черкаюсь, жгусь, жгу, — плюнул! Придется писать «m-lle» Helene, — черт с ней, пусть подтягивает свои сквозные чулочки, трясет сережками и кудельками — и просит показать ей, «а где теперь проходит линия фронта?» — И вдруг — окажусь я в положении о. Сергия (Толстого)411? Нет, пальца себе не отрублю, а… правдоподобней. Мне эти «положения» знакомы, — пока выходил победителем. Теперь порой спрашиваю себя: к чему же теперь-то укорачивать себя? когда все так шатко, так… безнадежно?) Ско-лько «чаш» прошло мимо рта! — по моей светлой воле. А дни уходят! Последнее время