Уборщица

Утром за завтраком Андрей рассказал матери о встрече с Буровым и о приглашении в гости. Галина Васильевна заметно повеселела. Вспомнились былые годы и давняя дружба. А ещё то обстоятельство, что дочь Буровых Дашенька, возможно, заинтересует Андрюшу.

Лелея радужную надежду на возможность породниться с хорошей семьёй, Галина Васильевна проводила сына на работу и не забыла о напутствии:

– Андрюша, ты там присмотрись к Дашеньке. Кто его знает, может, сам Бог помогает нам.

Андрей улыбнулся и вышел.

Ровно в семь часов вечера он стоял на лестничной площадке возле квартиры Буровых. Думал, как нажать кнопку звонка. В одной руке цветы и бутылка шампанского, в другой коробка с тортом. Руки заняты, пришлось повернуться задом к двери и постучать ногой. Из-за двери послышался сердитый голос Николая Николаевича:

– Я щас кому-то по голове постучу, – щёлкнул замок, дверь открылась и его маленькая круглая фигура появилась на пороге.

– Андрюха! Это ты хулиганишь? – он расплылся в обаятельной улыбке. – О, вижу не с пустыми руками. Проходи. Мать, встречай гостя! Дашка!

Из комнаты в буквальном смысле выбежала женщина с такой же фигурой, как у Николая Николаевича. Ещё издали стала громко причитать:

– Андрюша, сокол ясный! Ах, какой красавец! Дай я тебя разгляжу. Ну ты смотри! Дашка, беги скорей сюда, Андрюша пришёл! Ой, ну надо же, вот и скажи. А ходил ещё под стол пешком, когда я тебя в последний раз видела.

– Здравствуйте, – только и успел сказать Андрей. Он казался себе великаном среди маленьких толстых людей.

– Скажешь тоже, под стол, – вмешался Николай Николаевич. – Видишь, у человека руки заняты. Бери давай, помоги ему. Дашка!

В прихожую вышла девушка ростом немного повыше родителей. На вид лет двадцать пять. Светло-русые волосы её зачёсаны назад и заплетены в тугую толстую косу. Круглое лицо всё в веснушках, голубые глаза обрамляют рыжие ресницы. Фигура в просторном платье казалась круглой, но полнота её ничуть не портила. Она была совсем не современна, как то по-деревенски проста и довольно мила. Почему-то было понятно, что родители имеют на неё абсолютное влияние, так же, как и она имеет влияние на них. Не нужно было долго думать, чтобы понять – она очень домашняя, и не мудрено, что была не замужем, а коротала дни, помогая матери по хозяйству.

В момент, когда Андрей увидел Дашу, образ Нади больным уколом отозвался где-то в сердце. Было какое-то сходство, только Даша намного плотнее. Странное это ощущение, смотреть на одного человека и видеть в нём другого. Но обстоятельство это – большой плюс. Не придётся привыкать к иному, нелюбимому образу. И цель, которую Андрей наметил, не казалась теперь такой уж невыполнимой.

– Возьмите же у него торт, не стойте как куклы! Вот уже две матроны, рты поразевали! Настоящего мужика, что ли, давно не видали? Конечно, по красоте со мной ещё никто не сравнился. Извини Андрюха, будешь вторым, – Николай Николаевич не мог скрыть радости.

Даша смутилась, густо покраснела, подошла и взяла из рук Андрея торт. С высоты роста Андрея она казалась маленькой и круглой. Николай Николаевич взял шампанское, Марья Ивановна цветы. Женщины пошли на кухню, мужчины в гостиную.

Квартира Буровых грешила старомодной роскошью. Нагромождение некой вычурной безвкусицы оставляло в человеке, попавшем сюда, впечатление двоякое. С одной стороны, в глаза бросалась дороговизна обстановки, а с другой, присутствовала некоторая стилевая неразбериха.

В гостиной единственное, что подходило друг к другу – кожаный гарнитур, состоящий из большого кирпичного цвета дивана и кресел. На этом кирпичный цвет оканчивался. Вся остальная мебель была расцветок самых разных. Хрустальная старомодная люстра похожа на медузу, щупальца которой низко свисали и едва не касались головы Андрея. Здесь сразу приходило понимание, насколько тугой кошелёк у жильцов этой гостиной. Каждая вещь по отдельности, несомненно, стоила кучу денег. А всё вместе, и представить трудно.

Андрей с интересом разглядывал статуэтки, что в великом множестве стояли на полках. Николай Николаевич рассказывал, где и по какому случаю что куплено. Миниатюрные копии статуй, слабость Марьи Ивановны, несколько не вписывались в общий вид гостиной, привнося сюда дух навязанной античности, и казались совсем уж лишними.

Спустя несколько минут в комнату вошла Даша.

– Прошу к столу, – она смущалась и краснела, отчего совсем не становилась привлекательней, а даже слегка наоборот.

– Ну наконец-то, – обрадовался Буров и, потирая руки, повернулся к гостю. – Ну, Андрюха, подкрепимся. Сегодня сам Бог велел.

Вошли в столовую. Здесь, как и в гостиной, старина и роскошь.

Большой стол уставлен всевозможными яствами, что видом своим обещали удовольствие. В центре стола на серебряном блюде красовался румяный гусь. Бутылка шампанского в чаше со льдом. Андрей, хоть и видал столы с богатыми закусками, но был удивлён фантазией хозяйки.

Всё говорило о том, что стол не просто накрыт к ужину, а накрыт по поводу. Гостя ждали. К приходу его тщательно готовились.

Андрей невольно сглотнул слюну при виде такого изобилия. Сели. Николай Николаевич и Марья Ивановна с обоих концов стола, а Андрей и Даша друг напротив друга, по центру.

– Андрюша, откройте, пожалуйста, шампанское, а то Николаю нельзя доверять такое ответственное дело, он обязательно всё разольёт, – с улыбкой попросила Марья Ивановна.

– А какой смысл от шампанского, если его тихо открывать? – весело подхватил хозяин дома. – Я считаю, что торжественность момента всегда подчёркивается выстрелом пробки от шампанского.

В бокалах пенилось игристое, все смеялись над бесконечными шуточками хозяина. Даже Даша оказалась совсем не манерной, перестала робеть и участвовала в общей беседе.