Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Никита подтвердил.
– Ладно, утром осмотрим. Дозор выставлен, отдыхайте, я иду в помощь Тане.
– Не лучше ли пройти ко мне в пустой дом. Он недалеко от Глеба. Там и чай приготовим.
– Согласен, – ответил командир, и они ушли с невеселыми думами о завтрашнем дне, с тяжелой ношей потери боевого товарища.
– Товарищ командир, – сказал полевод, шагая по улице к дому, – я вам открою один секрет. Мы лишились бойца, а пойдём, как я думаю, на серьёзную операцию, где каждый ствол на вес золота.
– Дороже, товарищ Никита, на кону – наши жизни.
– Так вот, в зерноскладе живёт выздоравливающий моими и Варвары заботами старший сержант. Он пехотинец. Мы с ним собирались уйти в леса и партизанить. Правда, у нас одна его винтовка без патронов, да моя двухстволка с двадцатью зарядами. Считаю, пришло время о нём сказать и взять с собой.
– Сержант-пехотинец это хорошо, – ответил Белухин, – дополнительный боец, тем более понюхавший пороху, очень кстати. Мы не знаем, какими силами пойдут каратели. Кто он, откуда и как попал к вам?
– Его зовут Денис Крушина, старший сержант срочной службы. Его полк стоял во втором эшелоне, оборонял Славгород. В одном из боев сержант был ранен в голову и правый бок. Чудом выжил и вышел к нам. Сохранил свои документы и документы двух погибших бойцов своего отделения.
– Попьём чаю, приведите его сюда. Посмотрим, проверим готовность.
– Есть, товарищ командир, – по-военному отчеканил Никита.
Пехотинец – невысокого роста, но широкий в плечах, выглядел бодрым и вполне здоровым человеком. Только светлые глаза его, затянутые паутиной грусти, казалось, еще не освободились от тягостных картин последнего боя его подразделения.
Старший сержант несколько смутился от долгого изучающего взгляда командира – своего ровесника, хотя предполагал подробный расспрос о себе и о той ситуации, в которой он оказался. Лейтенант ограничился изучением солдатской книжки и комсомольского билета, залитого кровью, спросил, откуда родом? Его больше всего интересовал вопрос: на сколько хорошо старший сержант владеет стрелковым оружием? Получив ответ, Белухин приказал в течение часа провести огневую подготовку. Отряд отправился за деревню, углубился в лес, и командир проверил на деле меткость и скорострельность у сержанта. Точность у него неплохая, а вот скорострельность что из винтовки, что из пулемёта одиночными – была невысокая, значительно ниже Ботагова, Степана и Татьяны. Примерно такая же, что и у товарища Никиты. Снайперской винтовкой Крушина не владел.
– Скорострельность, от которой зависит жизнь бойца и его товарищей, – дело наживное, – подвел черту командир.
– Больше месяца не держал в руках оружия, подтянусь, – попытался оправдаться старший сержант.
– У вас была винтовка, заставляйте себя вести сухой тренаж постоянно. Доводите стрельбу до автоматизма из любого положения. Это касается и товарища Никиты, и всех остальных.
– Подтянусь, – снова пообещал Крушина.
Замечания командира озадачили полевода.
– Вы нас на операцию возьмете? – забеспокоился Никита Иванович.
– Конечно, будете работать в паре с сержантом Ботаговым, старший сержант Крушина с товарищем Степаном.
Возвращаясь в деревню после стрельб, Константин сказал Тане:
– У нас полку прибыло. Старший сержант – комсомолец. Вернёмся на Широкое, создадим комсомольскую ячейку с тобой во главе. Как ты на это смотришь?
– Я об этом думала. Комсомольцев набирается пятеро.
– Решено. Теперь займёмся похоронами Шелестова.
Глава 32
Хоронили рядового Шелестова на кладбище Баранок, расположенном на невысоком лесистом взгорье позади бывшего церковного прихода, от которого теперь остался один фундамент. По просьбе лейтенанта могилу вырыли вчерашние мужики-возчики вместе со Степаном, они же наспех сработали гроб и крест. На этом участие колхозников закончилось. На отдельной доске Степан вырезал имя и фамилию бойца, годы жизни. Табличку приколотил к кресту. Гроб с телом Шелестова привезли на телеге и молчаливо предали земле. Обнажив головы, на свежую могилу возложили хвойный венок, дали троекратный салют, тут же выпили за упокой по сто граммов добытого Никитой Ивановичем самогона, поклялись отомстить за смерть боевого товарища. Первого убитого сельчанина Апанасова решили хоронить на третий день после смерти по православному обычаю.
Таня заметила, как изменилось лицо Кости, когда он отдавал последние почести бойцу, погибшего смертью храбрых. Раньше она видела на нём печать мужества и непреклонной воли в выполнении им же поставленной задачи, нередко благородной строгости, но и нежности чаще в их отношениях, тревожности за жизнь детей-сирот, теперь увидела страдания и злость. Об этом сказала Косте.
– Мы потеряли дорогого нам человека. Хорошего смелого парня, с которым мы почти с первых дней нашей войны. Он родился не для того, чтобы умереть в юности, а для любви и счастливой жизни. Как у нас с тобой. Они пришли и обрывают огнём даже жизни детей. За что? Мама Лёни будет ждать от него писем, будет ждать его самого и не дождётся, – сказал с горечью Константин. – Таких мам уже многие тысячи, и число их растёт.
– Ты, конечно, помнишь письмо того раненого солдата. Его расстреляли Федя и Лёня по твоему приказу. Но я не об этом. Мы читали это паническое письмо, видели его фото в кругу своей семьи с дочерьми. Он – отец, не робот, родил и воспитал двух дочерей, которых любил. Роботом он стал с тех пор, как его погнали на эту бойню. Ему вбили в голову лозунг: «Германия превыше всего». Теперь его оплакивают. Лёня – защитник своей земли – получил пулю от такого же робота. Как это страшно!
Таня своим профессиональным милосердием, женской натурой видела и чувствовала иначе суть страшной коричневой гидры, наползающей на её страну, чем он, лейтенант, специально подготовленный к уничтожению лютого врага, со своей грубой силой и выносливостью, своей задачей бить и бить эту гидру в любое время и в любом месте, где это возможно. Без жалости к себе и к своим бойцам, но с холодной расчетливостью, быстрым маневром, дающим шанс уцелеть и снова идти в атаку.
– Я тебя дополню. Не укладывается в голове, не поддаётся никакой логике: зачем понадобилось оберу избивать Варвару, стрелять стариков? Она действительно не знала, где мы находимся. Чем больше мы будем уничтожать это зверское отродье, тем меньше прольётся слёз русских мам.
– Только так, командир, – подчеркнул сержант
