Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Бездействовать хозгруппа не будет. Находясь вблизи Широкого, возьмутся заготавливать дрова, срубят второй плот. Не мешает заготовить гусей и уток, поставить в ямах озера сеть, взять и подвялить рыбу. Правда, на это уйдёт весь запас соли, но ведь Кривич обещает привезти пару кулей из колхоза.
– Ваш энтузиазм мне понятен, – сказал командир, по-доброму улыбаясь. – Я не возражаю, трудитесь, но с большой осторожностью, чтоб ушки на макушке были. Мы рассчитываем вернуться через два, максимум через три дня.
– Товарищ лейтенант, разрешите доложить об очередном сеансе связи с Центром, – раздался взволнованный голос радистки.
– Докладывайте!
– Центр выражает личную благодарность за успешные диверсии в тылу врага лейтенанту Белухину и его боевым товарищам! Ура!
– Ура! – дружно воскликнули диверсанты.
– Но это не все! Санинструктор Татьяна Сергеевна Котомкина награждена медалью «За боевые заслуги» по представлению командования 117-го стрелкового полка! Центр поздравляет санинструктора с наградой! Ура!
– Ура! – вновь раздался дружный возглас.
– Какое счастье! – воскликнула Таня. – Я не о себе. Моя наградная была отправлена в штаб дивизии за день до прорыва обороны полка. Она дошла до штаба армии, значит, дивизия наша дерётся!
– Танюша, я поздравляю тебя с наградой, – взволнованно сказал Константин, – жму твою мужественную и такую нежную руку! Ты знала о наградной и молчала! Она, товарищи, за неделю упорных боёв вынесла с поля боя, часто под огнем врага, двадцать одного раненого, среди них одного офицера, которого ночью вместе с командиром полка отвезла в дивизионный госпиталь. Шестнадцать были тяжелораненые парни! Она спасла их – вот за этот подвиг наша санинструктор получила боевую награду!
Первым за командиром бросился поздравлять Таню дед Евграф, за ним Степан и все остальные. Каждый жал руку и целовал в щёку.
– Настоящая героиня! – твердил одну и ту же фразу дед Евграф. – Настоящая героиня!
– Не забывай, дед, что она спасла от смерти твою внучку, меня вылечила и Федю Осинина, думаю, тоже спасла, – сказал сержант Ботагов, пожимая и целуя Тане руку.
– Да как тут забыть! Слава Татьяне!
– Таня, Таня! – раздался звонкий голос Люси. – Подойди ко мне, я тебя поцелую, моя дорогая подруга!
Таня, приняв от всех партизан поздравления, расчувствовалась так, что на глазах выступили слезы счастья, и она, не скрывая их, подошла к Люсе. Та притянула девушку здоровой рукой к себе и поцеловала в губы.
– Огромное тебе спасибо, Танюша, за себя и за тех, кого ты спасла! Я горжусь тобой, и хочу быть такой же отважной, как ты!
– Спасибо, Люся, встанешь, окрепнешь, и мы будем с тобой бить врага!
Эту радость небольшой боевой и мобильной группы, казалось, подхватил легкий утренний ветерок и понёс в кроны могучих деревьев, и давай с ними шептаться. Да, эти исполины были союзниками партизан, надежно укрывая и защищая отважных хозяев своей земли. Во всяком случае, так увидела маленький праздник и ликование боевых товарищей поэтическая натура радистки Валентины.
Боевой отряд вышёл в рейд на рассвете. Стояло на удивление сухое солнечное утро. Длинными нитями тянулись паутины и серебристо колыхались на легком низовом ветерке. Опавший лист лежал красочно, как драгоценная акварель, манящая к отдыху. Дышалось легко, и Тане не хотелось думать о будущей опасности, а вот так ехать, стремя в стремя, с любимым человеком до бесконечности, вздрагивать от вдруг раздавшейся трели дятла, добывающего короеда на завтрак, а не от пулеметных выстрелов.
Отошли всего несколько километров сначала через густой смешенный лес и оказались в массиве спелого соснового бора. Белухин насторожился: с неба долетел гул близкого самолёта. Не иначе «рама»!
– Отряд, стой! Прижаться к соснам под кроны! – раздалась резкая команда командира. – Кажется, по нашу душу самолёт-разведчик.
Он спешился, передал удила встревоженной Татьяне и осторожно вышёл к прогалине, прислушался и увидел в небе «Фокке-Вульф». Он летел на небольшой высоте и тут же скрылся за кронами деревьев, держа направление на восток. Вскоре его гул раздался несколько южнее.
– Товарищ Степан, аллюр три креста, скрытно возвращайтесь к нашим, прикажите не высовываться из чащобника, костра не жечь. Объясните причину и немедленно возвращайтесь сюда.
Степан вернулся быстро и прервал размышления командира. Тот был задумчив: «Коль на поиски неуловимых диверсантов отправляют с фронта “раму”, значит, их в избытке и дела на фронте для фашистов успешны. Тем не менее его группа при поддержке группы капитана так насолила врагу, что он не может смириться с действиями партизан и собирается во что бы то ни стало найти отряд и уничтожить. Надо продолжать активные действия!»
– Слава богу, не успели ни костёр запалить, ни выйти к Широкому на заготовку дров. Только я всё обсказал, как слышим – рокочет над нами. Летел на запад. Не беспокойтесь, товарищ лейтенант, Иван – ушлый, предупреждён, «раме» на глаза не попадётся, – доложил Степан.
– Ладно, по коням. Товарищ Степан – вперёд!
Степан вывел отряд к полям колхоза Кирова. Всадники, прижимаясь к кромке редкого леса, пустили лошадей рысью, внимательно наблюдая за открывшемся под пашнями пространством, сенокосами и выпасами. Ближе к полудню подошли к кукурузному полю. От него тянуло сладковатым запахом перестоявшего на корню урожая початков. Широкое и длинное, оно вдруг насторожило. Резко свернули в лес. Вдалеке на поле среди пожухлых высоких стеблей кукурузы, местами согнутых ветровалом, угадывались многочисленные тёмно-пестрые точки. Белухин дал команду – «стоп» и припал к окулярам бинокля, Татьяна и сержант – к прицелам винтовок. Так и есть – люди собирают початки метрах в ста от леса, на самых урожайных участках, и складывают на телеги, которые вереницей растянулись по кукурузе. Их лейтенант насчитал около десятка. На дороге, наискось пересекающей поле, стояли три мотоцикла с солдатами.
– На поле женщины убирают початки, – сообщил он своим спутникам. – Есть охрана: немцы на трёх мотоциклах и несколько полицаев
