Обязан побеждать - Владимир Георгиевич Нестеренко
Встали на плот, Силантий показал, как надо отталкиваться и вести шест по воде. У Леонида получалось неплохо. Коля и Витя, одетые в форменки железнодорожного училища, из-под которых видны свитера, выданные командиром, с завистью смотрели на Шелестова.
– В следующий раз товарищ Силантий обучит и вас этому искусству, – сказал Константин, поглядывая на парней с веселой искоркой в глазах.
– Парень хваткий, – похвалил Силантий Лёню, причалив к берегу. – Можно грузить дрова поленницей. Время будет – прирублю поручни по бокам.
Поленница получилась солидная. Белухин достал из рюкзака свою незаменимую веревку, увязали верхний поперечный настил.
– Похоже, все не уместимся, – сказал Силантий, оглядывая осадку плота, – до сумерек успеем сходить дважды.
– Ладно, остаёмся втроём. Разгрузить помогут девчата.
Силантий быстро скрылся за стеной рогоза и камыша. Где-то впереди загагачили гуси. Константин окинул взглядом небо и увидел, как табун крякв садится на воду.
– Утки! – воскликнул Витя. – Гуси тут кругом табунятся. Только мы их распугали стрельбой.
– Пролёт пернатых! На юга, в теплые края подались, – удовлетворенно сказал Константин, – будем добывать, пополнять запасы на зиму.
Силантий с Леонидом вернулись скоро. Вот-вот наплывут сумерки, вода в озере потемнела, отдавая свинцовой тяжестью. С запада тянул свежий ветер, поднимая легкую волну, которая глохла в зарослях, наполняя воздух озерными запахами.
– Товарищ лейтенант, видели, как гуси на воду плюхнулись, а за ними утки недалеко от нас? – возбужденным голосом спросил Шелестов.
– Гусей не видели, но слышали, а табун уток не пропустили. Будем охотиться.
– Приварок нам нужен. Подъели запасы.
Не мешкая, командир и парни встали на плот, Силантий развернул его, и плотогоны в такт друг другу заработали шестами, роняя с них капли.
Глава 29
Степан с товарищами вернулся по полудню спустя следующий день и ночь. Вышли к мыску пешком, где охотник предполагал найти встречающих с плотом. Он не ошибся – его ждали с нетерпением сам командир с Шелестовым. Опираясь на палку, возле деда Евграфа стоял конюх-завхоз Тимофей Кривич – приятель Сёмкина. На его лице не было живого места: оно вздулось и посинело от побоев.
– Что случилось, товарищ Сёмкин, нарвались на немцев?
– Как вам сказать, и да и нет. Мы напали на караван врага. Тимофея вот освободили.
– Расскажите подробнее, где и как?
– Пусть кум сказывает, он мастер на слово.
– Я слушаю!
– Мы вышли к колхозу засветло. Затаились. Степан в бинокль видит, у конторы правления стоят пять подвод, гружённые мешками с зерном. Немецкий мотоциклет с пулемётом, но солдат нет. Два полицая у подвод ошиваются. Двое тащат Тимофея в контору. Он связан, упирается. Мы обмерли: что делать? Спускались сумерки. Полицаи стали распрягать лошадей. Значит, будут ночевать. Евграф сказал, что хата его зятя с краю, до неё рукой подать. Там Клава и сватья. Решили сходить и расспросить. И сходили в сумерках.
Из рассказа Ивана и сбивчивого дополнения деда Евграфа выяснилось, что скот и часть лошадей колхозники угнали в глубь страны до оккупации. А вот часть зерна не успели вывезти. Немцы на мотоциклах и броневике нагрянули в деревню на следующий день, после того как там побывал Евграф и оставил Клавдию на попечение сватьи. Враги согнали всех жителей к конторе колхоза, спрашивали, где прячутся партизаны? Никто ничего не мог сказать. Немцы стали угрожать расстрелом десяти человек, которых без разбору тут же схватили. И угрозу бы выполнили. Тут к ним вышел Тимофей Кривич и стал толмачить, что они мирные труженики и он как член правления колхоза и завхоз поручается за каждого и клянется, что никто связей с партизанами не имеет. Чтобы ему поверили, он предложил свои услуги старосты и готов заплатить за жизнь своих людей зерном с колхозного амбара. Такое заявление понравилось немцам, и они назначили его старостой. Кривич потом нам пояснил, что немцы всё равно бы всю деревню протрясли, что и случилось – сразу же пошли по дворам грабить живность. Тимофею приказали снарядить обоз, погрузить в него зерно, составить список людей, у кого есть мука, коровы и зерно. Кривич артачиться не стал, велел из оставшихся лошадей в колхозе снарядить пять подвод, погрузить в мешках зерно. Немцы наблюдали за исполнительностью старосты, хвалили его. И ждали список. Он обещал составить и отдать завтра, когда новая власть вернёт подводы, чтобы снова отгрузить оставшееся зерно. Немцы согласились, посадили на подводы прибывших с ними полицаев и отвалили. Хлеб возили несколько дней. Эти пять подвод – последние.
Ночью Тимофей пошёл по дворам, предлагая людям прятать муку и зерно. Многие послушались его совета. Сам же с помощником угнал в лес гурт оставшихся телят, что должен быть отдан колхозникам на трудодни, часть фуража на двух подводах. Помощник остался в лесу, сам вернулся в деревню.
– Все бы, пожалуй, устаканилось, но нашёлся иуда, завистник Тимофеев, – в сердцах сказал Иван, – срамно и фамилию уголовника и подлеца называть. Прознал о его тайных делах и упал к фашистам в ноги. Унтер приказал схватить Тимофея, привести на допрос. Полицаи, расшибая лбы, вместе с доносчиком выполнили приказ.
Кривича схватили, стали спрашивать, куда угнал телят и увёз фураж, где список людей, которым на трудодни успел выдать зерно. Тимофей отнекивался, мол, человек этот врёт. Его избили, и полицаи снова пошли по дворам грабить. Что находили в сараях, забирали под плач женщин. Мужиков не осталось, призвали в армию, одни старики, бабы да дети. Степана шибко интересовало, почему только один мотоцикл?
– Кривичу надо бы в лесу остаться навсегда, а он вернулся домой к больной жене, его скараулили и сцапали, – сказал дед Евграф, сердясь не известно на кого. – Беспечность наша виновата или доброта души в таком раскладе? Кусай теперь локти!
– Что же дальше? – с нетерпением торопил рассказчиков командир.
– Тимофея били нещадно. Он молчал. Тогда унтер приказал увезти бедолагу в Клиновое, заподозрив в связях с партизанами, и дальше допытываться. И тут мы объявились. Выведали что к чему, и Степан решил выручать Тимофея, заодно и задание выполнить – добыть, что приказано. У нас два пулемёта, автомат у Евграфа, гранаты.
Обоз утром пошёл по наезженной дороге без опаски. Трижды ходил. Степан выбрал косогор в берёзовом
