Василе Преда - Поздняя осень (романы)
— Ладно, дорогой, — успокоился дядя. — А я уж подумал, не случилось ли чего… А это дело хорошее.
У Штефана был свой план: напоить дядю, ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Он много раз слышал эту поговорку, чаще всего от деревенских стариков. Выпьет — а там уж можно будет его порасспросить… Ему самому нужно было остаться трезвым, и поэтому он притворялся, что пьет, но на самом деле только мочил губы, а дяде подставлял стакан за стаканом. Но тот был привычен к выпивке и не пьянел…
На улице уже стемнело, было почти за полночь, и тетя потеряла терпение.
— Мамка-то твоя перепугается! — сердито сказала она. — Кончайте сейчас же с этой пьянкой! Ты что мальчишку накачиваешь? Совсем с ума сошел! — ругалась она.
Дядя спохватился:
— Да, уже поздно, мама твоя будет беспокоиться. Пока ты до своей деревни доберешься, сколько уже времени-то будет… Я тебя не гоню, но лучше бы тебе поехать…
— Дядя… — решился тогда Штефан, поняв, что другого подходящего момента уже не будет. — Сядь на минутку, я хочу тебя спросить… Я соврал, когда сказал, что приехал просто так, вас проведать…
Тетка остановилась посреди комнаты, застыв от любопытства.
— Прошу тебя, — продолжал он, переведя дыхание, — скажи мне правду. Мой отец — родной мой отец или…
— Ты что городишь? — перебил его дядя, явно испугавшись этого вопроса. — Что-то я тебя не пойму…
— Я узнал, что мой отец — не отец мне вовсе… Я хочу знать правду! — Штефан был непреклонен.
— А почему ты меня об этом спрашиваешь? — удивился дядя. — Что же ты мать об этом не спросишь?..
— Маму я боюсь спрашивать, — признался Штефан, опустив глаза. — Я и тебя прошу, не говори ей об этом, когда встретитесь…
— Да нет, не скажу, — обещал дядя, — но и тебе мне тоже сказать нечего, — отрезал он. — Что я могу знать? Я здесь живу, откуда мне знать, что в вашей деревне делается?.. Но я тоже тебя спрошу, — сказал он, помолчав и слегка смягчив тон. Голос его потеплел, он хотел вызвать в племяннике доверие: — Отец твой плохо с тобой обращается?
— Нет, — не колеблясь ответил Штефан. — Он заботится обо мне, любит меня…
— Тогда для чего же ты забиваешь себе голову разными глупостями? — спросил дядя удивленно.
— Это не глупости, — стоял на своем Штефан. — Я со всех сторон только и слышу…
— Люди злы, — наставительно произнес дядя, — разное болтают… Один дурак бросит камень, а сотня умных не сможет его найти… Мой тебе совет: поезжай-ка ты домой и займись своими делами. Брось ты эти глупости! — В голосе его слышалась отеческая теплота.
Но Штефан его больше не слушал. Он вскочил на велосипед, попрощался и бешено крутанул педали. Он помчался в сторону другой деревни, дальней, где жила сестра матери.
Когда он постучал в двери ее дома, было уже давно за полночь. Тетушка Вуца и ее муж ужасно перепугались.
— Что стряслось?! — всполошились оба.
— Ничего не случилось, все в порядке, — постарался он их успокоить. И напрямик задал тетке вопрос, который столько времени его мучил.
Но не успел он даже договорить до конца, как получил две пощечины.
— Как тебе не стыдно! — рассвирепела тетя Вуца. — Человек все для тебя делает, сам говоришь — любит тебя, кормит и одевает, а ты вон из-за чего с ума сходишь — родной он отец или нет! Это тебя интересует? Да если б он знал об этом, он бы умер, бедняга… Ты сам-то подумай, почему он все для тебя делает, любит тебя, если он не настоящий отец тебе? — Тетя никак не могла справиться со своим негодованием. — Иди домой и выбрось эту дурь из головы, иначе будешь иметь дело со мной! Ты что же, хочешь мать в гроб загнать? Она и так совсем больная, — снова набросилась на него тетя Вуца.
Штефан ушел. До дому он добрался уже засветло. Родители думали, что он остался ночевать у родственников, и не беспокоились о нем.
Он чувствовал себя разбитым, как человек, переживший катастрофу, потому что так ничего и не узнал.
Но время шло. Штефан вдруг решил пойти в военное училище и сообщил о своем намерении матери.
— Думаешь, что осилишь? Не ударишь лицом в грязь? — нежно спросила она. — Я была бы так счастлива, если бы знала, что ты в армии!
Отец тоже обрадовался, когда узнал:
— Ты хорошо придумал, мой мальчик. Молодец!
Он окончил школу старшин и автоводителей. Его направили в Бухарест, где он получил прекрасную однокомнатную квартиру. Родители были очень рады за него. Время шло, но узнать что-нибудь Штефан так и не смог. Он уже почти не надеялся открыть когда-нибудь правду, и вдруг…
По воскресеньям Штефана частенько приглашала к себе на обед двоюродная сестра матери, живущая в Бухаресте. Однажды он встретил в ее доме больше, чем обычно, своих родственников из Яломицы. И конечно, сразу подумал о том, что среди них может найтись человек, который что-нибудь знает о его тайне. Тетушка посоветовала расспросить одного девяностолетнего старика — единственного, кто мог знать столь деликатные детали из жизни родственников.
— Может быть, он что-то слышал, — объяснила она. — Я уже давно уехала из деревни, твоя мать тогда еще не была замужем. Я вообще не знаю, что там было после моего отъезда…
И Штефан все узнал!
Конечно, правда оказалась горькой, но одновременно и сладостной… Он должен был узнать, кто он такой в этом мире, он не мог жить дальше, не зная это точно…
— Твой родной отец — инженер, он много лет назад работал на плотине где-то в Молдове. Я не знаю, где он сейчас, — торопливо говорил старик, обрадовавшись, что он кому-то понадобился. — Его сестра до сих пор живет в нашей деревне, если хочешь, я могу у нее спросить…
— Как его зовут? — спросил Штефан, пытаясь справиться с волнением. Он с трудом владел собой, ибо совсем не легко узнать в свои двадцать два года нечто очень важное — свое имя.
— Его зовут Драгомир, Василе Драгомир. Он женат, у него две дочери. Он женился второй раз сразу после развода с твоей матерью, — все так же охотно рассказывал старик.
Штефан повторил про себя это имя, чтобы запомнить навсегда: Драгомир, Драгомир… По сути дела, такой должна быть и его фамилия — Драгомир, а не Лунгу… Штефан Драгомир.
— А мой настоящий отец знает, что я существую, как ты думаешь? — отважился он на вопрос, избегая встретиться взглядом со стариком.
Старик рассмеялся — ведь это был ужасно глупый вопрос.
— Ну как же он может не знать, тебе было уже два месяца, когда они разошлись. Твоя мать никому не разрешила говорить об этом тебе. И человек, за которого она вышла замуж через два года, тоже не хотел, чтобы ты знал. Он тебя усыновил, так что никакой разницы между тобой и другими детьми нет… А настоящий твой отец как только женился, так и думать забыл о тебе! Может, и не забыл, но был рад, что тебя усыновили и избавили его от хлопот. Иначе он должен был бы платить алименты, а ведь у него был другой дом и дети, сам подумай, тоже нелегко…
Последняя надежда развеялась… Штефан так хотел услышать от старика, что отец ничего о нем не знал, что мать скрыла от него рождение ребенка… Он хотел, чтобы его отец был безупречен.
Но нет, отец знал, что у него есть ребенок. И, выходит, никогда не интересовался жизнью своего сына…
Как ни тяжело Штефану было сознавать это, однако желание увидеть настоящего отца было сильнее. Он сознавал, что, узнавая что-то о своем родном отце, словно предает другого отца — человека, который его воспитал, и все-таки не мог остановиться в своих поисках.
Штефан вглядывался в старика, ловил каждое его слово. В памяти его оставались каждый услышанный факт, каждая подробность.
— Так ты не знаешь, где он сейчас живет? — Задавая этот простой вопрос, ему пришлось сделать над собой усилие.
— Точно не знаю, но могу узнать у его сестры. Я же тебе сказал, она живет в нашей деревне. — Старик был настроен доброжелательно.
Штефан оставил ему свой адрес в Бухаресте и попросил как можно скорее прислать адрес отца и, если можно, узнать его у сестры так, чтобы не возбудить подозрений.
И для него началось ожидание. На службе он себя чувствовал как на иголках, не мог дождаться конца рабочего дня, чтобы поскорее примчаться домой, вернее, к почтовому ящику на лестничной клетке. Но каждый раз убеждался, что письма нет, и сразу сникал, теряя интерес ко всему окружающему. Штефан поднимался к себе и сразу ложился спать, надеясь, что так время пройдет быстрее. Сон убивает также и мысли, и беспокойство, является единственным спасительным средством от них, от ясного трезвого ума, от осознанного времени. Как страстно желал он заснуть!
Но однажды он, вернувшись из части, наконец обнаружил письмо от старика. Штефан был настолько взволнован, что даже не распечатал его, а застыл с конвертом в руке, испуганно уставившись на него. А вдруг старик не смог узнать адрес? Ведь сестра отца могла удивиться этой просьбе и не захотеть дать его… Наконец он решился и распечатал письмо. Там был адрес отца! Он жил в Ботошани. Старик сообщал ему также адрес стройки, где отец работал.
