Марио Ригони - Избранное
Он бросил на кровать пиджак, брюки, рубашку, а сверху накинул мокрый плащ. Только бы не замерзнуть, как в предыдущую ночь. Но заснуть ему опять не удалось. А на следующее утро без десяти минут восемь он снова был в холле экзаменационного корпуса.
Все было точно так, как накануне: так же кричал громкоговоритель, та же аудитория, те же люди. Его сослуживец опоздал на две минуты, и его изрядно помытарили, прежде чем пропустили в аудиторию. Они заняли места за двумя соседними столиками. Та же процедура вскрытия конверта, напряженная тишина: «Составьте статистическую таблицу…» — шум, восклицания. Такую работу он делал каждый месяц в управлении и потому спокойно разлиновал бумагу и стал заполнять графы возможными величинами, приводя их в соответствие по горизонтали и по вертикали: столбец 6+столбец 7 == сумма; столбец 3 и т. д. Он так красиво и четко вывел заголовки и выписал цифры, что они казались напечатанными. За ним сидел пожилой мужчина в пенсне, седой и худощавый. Вид у него был угрюмый и несчастный, перед ним до сих пор лежал чистый листок. Он ободряюще кивнул ему.
— Я не знаю, как это делается, — сказал старик, — мне не приходилось выполнять такую работу. Вот уже двадцать лет я оформляю только платежные ведомости.
— Посмотрите мою. — И он отодвинулся в сторону, чтобы старик мог разглядеть его таблицу.
Тот снял пенсне и протер глаза.
— Не видно, — шепнул он.
На клочке бумаги он набросал таблицу и украдкой подсунул старику, который тут же спрятал бумажку в словарь.
Сбоку от него сидел чванливый напомаженный молодой человек. Заметив их переговоры, он спросил:
— Извините, как пишется слово «столбец»? Через «а» или через «о».
— Через «о».
Вскоре последовал новый вопрос:
— А «перенос» или «перинос»?
— «Пере-»…
Он задал ему еще несколько вопросов, а потом, как будто в оправдание, сказал:
— Да мне, в общем, все равно, экзамены меня не волнуют. Сегодня утром один приятель сказал мне, что я уже допущен до устного.
Наш дебютант переписал свою таблицу начисто и теперь оглядывал аудиторию в поисках вчерашней девушки. Она сидела за ним, через три или четыре столика, почти у задней стенки. Они встретились глазами, и она, безнадежно мотнув головой, показала ему чистый лист бумаги. К сожалению, помочь ей он не мог — она была слишком далеко. Его сослуживец тоже закончил таблицу и, прежде чем сдать, показал нашему герою:
— Как тебе кажется, все в порядке?
Тот внимательно посмотрел на нее.
— В третьем столбце есть ошибка, — сказал он.
— Это у тебя ошибка, у меня все в порядке.
— Ну что ж, как хочешь.
Сослуживец отличался упрямством, спорить с ним было бесполезно.
Он сдал свою работу, ее номер был 103. Секретарь комиссии выдал ему справку о сданном экзамене, которую надлежало предъявить вместе с заполненной формой для оплаты командировочных и проездных. С экзаменами было покончено, он вышел на улицу.
Город сиял под лучами как будто омытого дождем солнца. Пора было завтракать, но есть не хотелось. Он купил на улице два банана. Поднявшись на мост через Тибр, очистил их, побросав кожуру в воду, а потом стал потихоньку есть и разглядывать идущих мимо людей: дети, возвращающиеся из школы, — и его дети возвращались в это же время, — рабочие на велосипедах, женщины, конторские служащие, пенсионеры, лениво греющиеся на солнышке. Он помнил, что поезд отходит около восьми. Времени у него было достаточно. Он сориентировался по плану и, не спрашивая дорогу, пустился в путь.
Время от времени он останавливался, читал названия улиц и площадей, мемориальные доски на старинных дворцах, осматривал развалины. Дважды заходил в бар выпить кофе; он очень удивился, заметив, что все посетители кладут на тарелочку, стоящую на стойке, монетку в десять лир и бармены рассыпаются в благодарностях из–за такой безделицы. Он прошел по улице Боттеге Оскуре, где, как он вычитал в какой–то газете, делается итальянская политика, осмотрел партийные эмблемы на зданиях. Потом очутился около Сената и опять вышел к Тибру. Хотел было найти улицу Венето, но так и не сумел. Он погулял еще некоторое время без всякой цели, пытаясь открыть для себя очарование Рима, и наконец добрался до вокзала «Термини».
Внимательно изучив транзитное расписание, он взял обратный билет и вернулся в пансион расплатиться и забрать свой фибровый чемодан. «У моряка» он съел спагетти и баранину, выпил бутылку вина и отправился на вокзал. Подсчитал оставшиеся деньги — пять тысяч лир. Ну что ж, не так уж плохо.
Вокзал уже не произвел на него такого ошеломляющего впечатления, как два дня тому назад, наоборот, он даже почувствовал себя спокойнее и увереннее, во всяком случае, здесь ему не грозила опасность каждую минуту попасть под машину. Куда лучше, когда люди ходят по земле.
Совсем стемнело, в окно не посмотришь. В купе сидел мужчина, погруженный в чтение «Боргезе», и двое офицеров, которые вполголоса обсуждали знакомых женщин.
Его сослуживец тоже должен был ехать этим поездом. Но он так его и не встретил, видно, тот остался еще на несколько дней в Риме у своего друга–сержанта.
Время шло, и, окутанный теплом, убаюканный шепотом офицеров, он уснул. И вот он дома: до чего же тихо и спокойно в его городке. Ему казалось, что он отсутствовал очень–очень долго; совсем как тогда, после плена, он с радостью узнавал знакомые лица и удивлялся, что они, оказывается, так дороги ему.
— Добрый день! Здравствуйте! Привет! Откуда вы? С приездом!
Дверь его квартиры была не заперта. Он вошел тихонько, не постучав, решив сделать сюрприз. Жена, согнувшись, подметала пол. На ней был фартук в цветочек. Он вдруг разволновался и растрогался,
— А вот и я.
— Ах, — вздрогнула она. — Ты меня напугал. Мог бы позвонить. Разве так можно? Ну как дела?
— Надеюсь, все в порядке. Я смертельно устал.
— М-да, ну и вид у тебя… Сейчас я сварю тебе крепкий кофе, а потом поспишь часок–другой.
Он последовал за ней в кухню и обнял за талию, она мягко высвободилась:
— Подожди, у меня дел невпроворот.
— Посмотри, что я тебе привез. — Открыв чемодан, он вынул две пары чулок. — Нейлоновые, красотища!
— Да ты с ума сошел, они небось стоят бог знает сколько. И размер наверняка спутал. Покажи. Смотри–ка, кажется, годятся. Правда красивые. А ребятам?
— Ребятам конфеты и носки. И знаешь, почти даром. Ты не поверишь. Истратил всего тысячу пятьсот лир. В «Станде». У меня еще осталось пять тысяч.
— Очень кстати, этот месяц я еще не платила за молоко. Давай их сюда.
На следующий день он пошел на работу. Сослуживцы с нетерпением ждали его и, сгорая от любопытства, сразу набросились с расспросами. Началось бурное обсуждение.
— Да это же пара пустяков. Раз плюнуть. Нет, здесь ты ошибся, надо было… Пойди проверь по Главной книге… Давай сравним отчет по форме 133…
Начальник управления тоже принял участие в обсуждении. Он очень подробно расспросил нашего конкурсанта.
— Все правильно, — подвел он итог, — думаю, вы пройдете, А теперь хватит, займитесь делами, надо дать ответ на эти циркуляры, поднимите данные полугодовых отчетов.
Жизнь вошла в привычную колею и потекла, монотонная, однообразная, как прежде, только сослуживцы поглядывали на него с завистью и уважением. Приехал ветеран, правда, вид у него был довольно мрачный, и вопросы, с которыми накинулись на него сослуживцы, сразу привели его в раздражение.
— Думаю, что сдал, — отрезал он. — А если провалюсь и на этот раз, ставлю крест.
Время летело быстро. Приближалось лето. Трава по обочинам дорог сохла на солнце, начались разговоры об отпусках. Начальник управления собирался на курорт. Он был холостяк, а на курортах много красивых девушек, да и пансион можно подобрать недорогой! Дети нештатных служащих третьей категории отправлялись на море в лагерь ЭНПАС [11]. А родители за этот месяц, поднатужившись, сумеют отложить немного денег и купить что–нибудь из одежды. Ведь детям только и подавай хлеб, конфеты, молоко — какая уж тут экономия! И потом, когда дети на море, у родителей может получиться премилый медовый месяц.
Со времени письменных экзаменов прошло уже пять месяцев. Вместо начальника управления, который развлекался на курорте, появился пожилой чиновник восьмого разряда из областного управления. Высокий, благородного вида северянин; он не допускал никаких фамильярностей и держал подчиненных на расстоянии. Командировка пришлась ему очень кстати — он решил проблему отдыха для всего семейства, взяв его с собой и устроив в лучшем местном пансионе. Правда, не скажешь, чтобы городок особо жаловали отдыхающие, ну да, конечно, до гор далеко, но зато радуют плавные линии тенистых холмов да студеные ручьи, бегущие в долину. Во всяком случае, лучше, чем в большом городе. Каждое утро исполняющий обязанности, опираясь на трость, отправлялся на почту, забирал корреспонденцию, гулял по площади, покупал газету, выпивал чашечку кофе, заходил в пансион, чтобы выгнать на природу жену и дочь, и появлялся в управлении с сознанием исполненного долга.
