Алексей Кирносов - Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове
Пришёл, отобедав, Коля. Положил на стол перед братом кусок ситного хлеба и морковку.
— Больше ничего не удалось стибрить…
Рука потянулась за хлебом, но на пути Лёня внушил ей другое задание, и рука, не дрогнув, отодвинула гостинец.
— И этого не надо было, — сказал он.
Коля обиделся:
— Зачем же я тащил? За гордость наказали, а он пуще загордился.
— Я не загордился, — объяснил Лёня. — Я хочу быть честным.
— Но никто ведь не видит! — возразил Коля.
Лёня взял карандаш и написал на листке «+1».
— Вот скажи, брат, когда ты хороший при других, и мы это обозначаем как плюс один, а когда никто не видит, ты плохой, и мы это обозначим как минус один… — Лёня написал рядом «—1». — Какой ты получаешься в итоге?
— В сумме получаем ноль, — не медля сказал Коля.
— Вот так-то. Нолём мне быть обидно. Скачи отсюда, тебе не велели меня развлекать. Забери морковь и ситный, они на слюнную железу вредно действуют.
— Нет, ты всё-таки ужасно гордый, — с почтением сказал Коля, запихал в карман еду и ушёл, тихо притворив дверь.
6. ГЛАВА О ТОМ, ЧТО АТАМАН ЗА ВСЁ В ОТВЕТЕ
Летом играли в чижика, в лапту, в салочки и в казаки-разбойники. Когда кончилась осень и с неба вместо дождя сперва понемножку, а потом густо и подолгу сыпался снег, реалисты строили снежную крепость. Самых маленьких посылали добывать строительный материал. Они резали тонкими дощечками слежавшийся снег на одинаковые ровные кирпичики и подносили к месту постройки. Ребята постарше выстраивали из этих кирпичей толстые высокие стены.
Третьеклассники устраивали военный совет. Делились на две ватаги: одна на оборону крепости, другая — в нападение. Кричали, стараясь переорать один другого, пока не выбирали наконец коменданта крепости и атамана нападающей ватаги. Тогда наступала так называемая рабочая обстановка. Кричать имели право только комендант и атаман. Остальные за громкий крик получали от них подзатыльники.
В этот раз обороняющиеся выбрали комендантом крепости Аркадия Леденцова, как самого, среди своих, сметливого. Нападающая ватага выбрала атаманом Леонида Говорова.
Сразу стихли крики.
— Завтра пришлю парламентёра, — сказал Лёня Аркадию. — Он объявит войну, и мы вас как следует поколотим.
Аркашка заорал:
— Колотил один такой по булыжнику башкой! Да остались от башки одни мелкие куски! Это тебе не алгебра, а военные действия. Так закидаем снарядами, что все в плен сдадитесь! Только не забудь правило: отступать нельзя! Если вперёд идти не можешь, сдавайся в плен, поднимай руки и кричи: «Сдаюсь на милость победителя!»
— Я все правила хорошо помню, — сказал Лёня. — Даже такие, про которые ты никогда не слышал. Пошли, ребята.
И он увёл свою ватагу в другое место, чтобы обсудить план сражения.
Ребята проникли в каретный сарай училища через окно в задней стене и расселись там, в полумраке, на телеге и дровнях.
— Они сейчас пошли морозить ледышки, — сказал Лёня, — а вы знаете, что, если хорошая ледышка заедет по лбу, желвак обеспечен. Болеть будет долго. А главное, что после этого в мозгах мутится, и человек уже не воин. Остаётся сдаться в плен. Силы у нас равные: сколько ребят в крепости, столько и в ватаге. И если они сколько-нибудь народу своими ледышками повыбьют, крепость нам не взять.
— А почему ты не договорился, чтобы ледышки запретить? — спросил Коля. — Прошлую зиму договаривались без ледышек.
— Договаривались, и не так интересно было, — возразил Лёня. — Война есть война, а если тебе никакая опасность ранения не грозит, это уже не война, а одно баловство получается. Мы не будем запрещать ледышки, пусть противники на них всю свою надежду полагают. Это во-первых. А во-вторых, мы тоже получаем право воевать ледышками! Поэтому первое приказание: Вася, Митя и Агафон сейчас пойдут к верхнему колодцу и сделают сто ледяных снарядов. Приказание окончательное и обжалованию не подлежит.
— Слушаюсь, ваше благородие, — сказал Вася, а за ним повторили эти слова Митя и Агафон.
— А вы не надувайтесь, другим работа потяжелее предстоит, — сказал Лёня.
— Мы не надуваемся, — пискнул маленький первоклассник Агафон. — Нам любопытно, что ты дальше скажешь!
— Всё узнаете, — сказал Лёня. — А теперь лезьте в окно. Не задерживайте военный консилиум!
Опасаясь задержать консилиум, Митя, Вася и Агафон быстренько выскользнули в окно.
— У леденцовских против наших ледышек будут стены, — продолжал Лёня развивать планы. — Нам тоже надо иметь средство против ихних снарядов. Поэтому мы сделаем себе щиты!
— Приду-у-умал, атаман, — разочарованно проговорил Коля. Будучи братом, он присвоил себе право на критику, сомнения и недовольство. — Где мы столько досок раздобудем? Это немыслимое дело.
— Если я предлагаю, Николай Говоров, какое-то дело, — сурово ответил ему Лёня, — значит, оно вполне мыслимое. И ты должен был уже привыкнуть, что я прежде мыслю, а потом раскрываю рот, чем мы с тобой, между прочим, друг от друга и отличаемся. Дело в том, что леденцовский отец новый склад строит у пристани. Там валяются в куче обрезки досок, как раз такие, как нам нужны. Ни пилить, ни резать не надо. Пойдём и наберём на всю ватагу.
— А это не воровство? — не стерпел Коля с возражением.
— Какое же воровство, когда их всё равно сожгут?
— А держатели?
— Для держателей я попрошу у папаши гвоздей и немного верёвки, он не откажет, — сказал Лёня. — Сейчас обсудим план боя, потом пойдём за досками…
— Гляди, какой у нас атаман: даже о гвозде заботится! — подал кто-то голос с телеги.
— А ты как думал? Атаман за всё в ответе, — сказал Лёня.
Назавтра день был воскресный. Утром делали щиты втайне от противника. После обеда леденцовская ватага засела в крепости и подняла на высоком шесте флаг. Говоровский отряд собрался за ближайшим забором. Щиты положили друг на дружку — получилась как бы куча обрезков от досок. Митя, Вася и Агафон притащили последние сделанные ими ледышки. Ледяных снарядов пришлось по пять штук на каждого.
— Лёнь, а что ты ещё придумал? — спросил Агафон.
— Очень хитрую штуку, — ответил Лёня. — Понимаешь, мы пойдём в наступление не всем отрядом, а со всех сторон, по одному. Леденцовским придётся кидать ледышки не в кучу народа, а в одиночек, и они не попадут.
— Ага, — кивнул Агафон, мало чего поняв. — А стену как ломать будем?
— Ну, ногами, — сказал Лёня. — Итак, Агафон, я назначаю тебя парламентарием. То есть парламентёром. Отнесёшь противнику ультиматум. Вот тебе белый флаг (там его и выбросишь, когда придёшь в крепость) и вот тебе ультиматум.
Размахивая белым флагом, с ультиматумом в руке, Агафон побежал к снежной крепости.
Его впустили, и Аркадий Леденцов, восседавший на где-то найденном старом стуле, принял перевязанную лентой бумагу.
Развернув её, прочитал вслух:
— «Коменданту снежной крепости Аркадию Леденцову…» Мне, значит. «Я, атаман храброй ватаги Леонид Говоров, иду на тебя войной и объявляю ультиматум: сдавайся! Если станешь сопротивляться, вся твоя крепость будет разрушена, а тебя самого и всех твоих солдат мы поколотим и возьмём в плен…» Какая наглость! Эй, подать сюда парламентёра!
Маленького Агафона толкнули в спину, и он, не удержавшись на ногах, ткнулся лицом в снег у ног Леденцова.
— Можешь встать, — произнёс Аркадий. — Теперь скажи: какие у нашего врага задуманы против нас военные секреты?
— Никаких секретов не задумано, — пробормотал Агафон.
— Так не бывает, — сказал Аркадий. — Всегда какие-нибудь секреты задумывают. И Говоров не такой, чтобы без хитрых секретов обойтись. Ну, будешь говорить?! — вытаращил он глаза на Агафона.
— Не буду говорить! — ответил мальчик.
— Ну-ка, суньте ему снег за шиворот! — скомандовал Аркадий.
Агафону насыпали за воротник снегу.
— Теперь скажешь?
— А чего говорить? — заплакал Агафон. — Я не знаю…
— Говори: как он будет на нас наступать?
Не выдержав пинков и щелчков, Агафон выдал:
— Наступать на вас решено со всех сторон, чтобы вы не могли попасть сразу в кучу народа. А стену ломать будем ногами.
Больше из Агафона ничего вытянуть не удалось, и его отпустили.
Мальчишка вернулся к своим заплаканный, и видно было, что парламентёра колотили.
— Им это даром не пройдёт! — сказал Лёня. — Что, тайну вырывали?
— Вырывали, — всхлипнул Агафон.
— Вырвали?
— Вырвали, — признался он, опустив глаза.
— Вот и хорошо, — тихо произнёс Лёня. — А ты наступать будешь в последнем ряду. Николай, выдай ему щит!
Получив щит, Агафон понял, почему хорошо вышло, что он проговорился, и успокоился, что от своих ему не попадёт, но обиделся, что его считают таким простофилей.
