Ежи Анджеевский - Пепел и алмаз
Шреттер не знал, слушает его Алик или нет.
— Ты! — с раздражением окликнул он его.
Алик следил глазами за маленьким, медленно плывущим по небу перистым облачком.
— Чего?
— Смотри не перепутай чего-нибудь. Мы все должны говорить одно и то же.
Алик беззаботно улыбнулся.
— Будь покоен. Только знаешь, что я тебе скажу?
— Ну?
— Что мы встретили Януша — это ты неплохо придумал. Правильная тактика. А вот история с двумя типами мне что-то не очень нравится. Ну, хорошо, допустим, он шел с какими-то субъектами, в этом еще нет ничего странного. Но мы не могли же разглядеть, какого они роста, как одеты и прочее. Это уж похоже на то, что мы сговорились. Было темно, и какое нам дело, с кем он идет? Идет и идет, нам-то что? Если бы еще это было днем, тогда другой разговор. Правильно я говорю или нет?
— Правильно, — отозвался Фелек. — Парень говорит дело. С ним были два типа — и точка. Да, Юрек?
Шреттер молчал. Алик посмотрел на него со снисходительной улыбкой.
— Надеюсь, ты старику не расписывал, как они выглядели?
— Нет, — буркнул Шреттер. — Сказал только, что их было двое.
Вдруг он спохватился, что оправдывается перед Аликом, и закусил губу.
— Молодец! — похвалил его Алик. — По-моему, в таких случаях лучше говорить поменьше и напускать побольше тумана: кажется, может быть, как будто и так далее.
Фелек одобрительно хлопнул его по спине.
— Правильно. Ты согласен, Юрек? Я тоже не люблю зря языком трепать. Знаешь, тебе, между прочим, крупно повезло, что ты не ходил с нами к Марцину. Краше в гроб кладут.
— Сам виноват, — пожал плечами Алик. — Нечего было соваться, раз кишка тонка. А теперь пусть расхлебывает.
— Это верно, — нехотя согласился Фелек. — Но все равно, жалко парня. Хороший был товарищ.
Шреттер не промолвил ни слова. Он шел по насыпи, сдвинув черные брови, заложив за спину руки, и о чем-то сосредоточенно думал.
— Ты чего скис? — спросил его вдруг Алик.
— Я?
— А может, нет?
— Тебе показалось.
Но Алика это не удовлетворило, и он обратился к Фелеку:
— Ну, посмотри, разве у него не кислая физиономия?
— Отстань от него, — пробормотал Фелек.
Вал, насыпанный для защиты от паводка, сворачивал в этом месте налево и шел дальше по краю большого болотистого луга, желтого от лютиков. Вдали, на фоне голубого неба, в прозрачном воздухе четко вырисовывались огромные деревья парка. Алик и Фелек сбежали вниз по откосу, а Шреттер, петляя, не спеша спустился за ними.
— Кажется, где-то здесь? — спросил Фелек, озираясь.
— Немного дальше, — сказал Алик. — Ты что, забыл?
Теперь они шли низким берегом почти у самой воды. Слева густо рос ракитник. Было тихо и пустынно. Солнце припекало все сильней. Над кустами воздух звенел от жужжания мух. Из травы выскакивали лягушки и с плеском плюхались в воду. На противоположном обрывистом берегу Сренявы ярко горели на солнце красные крыши крайних домов поселка.
По дороге они встретили только одного человека — толстого, пожилого любителя рыбной ловли. Он сидел на маленьком складном стульчике и, застыв в напряженном ожидании, следил за поплавком, мирно покачивавшимся невдалеке от берега. Рядом на траве лежал аккуратно сложенный пиджак, на нем — воскресный номер «Островецкого голоса». С другой стороны стояло небольшое ведерко.
Фелек, проходя мимо, заглянул в ведерко. Толстяк, не спускавший глаз с поплавка, даже не дрогнул.
— Ну, как? — спросил Алик, когда они отошли на приличное расстояние. — Поймал что-нибудь?
Фелек скорчил жалостливую рожу.
— И-и, две жалкие плотички! И охота этакому толстяку себя мучить. Посмотри-ка, — обернулся он, — брюхо-то у него на коленях лежит. Забавный тип.
Алик оглянулся и засмеялся. Издали толстяк в самом деле выглядел очень смешно. Только Шреттер не проявил любопытства. Он по-прежнему шел молча, на несколько шагов опередив товарищей. Вдруг он остановился. Вид у него был явно недовольный.
— Что случилось? — спросил Фелек.
— Не видишь? Какие-то подонки заняли наше место.
На расстоянии нескольких десятков шагов, там, где трава была особенно густой и сочной, а над водой, образуя тень, склонилась ива, загорали двое — мужчина и женщина.
— Черт бы их побрал! — разозлился Фелек. — Ну, наплевать, давайте, ребята, раздеваться.
— Погоди, что за спешка! — остановил его Алик.
— Так ведь хочется, к чертовой матери, поскорей раздеться и полежать спокойно.
— Пошли дальше. Сразу за поворотом тоже неплохое место.
— Да зачем? Господи, какие вы чудные! От людей шарахаетесь…
— Дурак! При этих лопухах даже не поговоришь.
— Ну и что? Можно и не разговаривать, я хочу просто загорать.
Шреттер быстро и решительно прекратил спор.
— Хватит болтать. Пошли дальше.
— Я останусь здесь, — заявил Фелек.
— Как хочешь. Я иду дальше.
Фелек вздохнул.
— Ну и люди…
Некоторое время они молчали. Вдруг Фелек остановился.
— Смотрите, какая шикарная девочка! На все сто! Вы как хотите, а я остаюсь.
Сделав вид, что поправляет ботинок, он отстал и лишь немного погодя нехотя двинулся вслед за товарищами. Но, заметив, что Алик поздоровался с лежащими на траве, он опять замедлил шаг и, проходя мимо, успел оглядеть их с ног до головы. Оба были молодые, она — блондинка с нежным, золотистым загаром, он — хорошо сложенный, смуглый брюнет. Фелеку стало завидно.
— Дьявол! — выругался он про себя. — Им небось хорошо.
Догнав товарищей, он спросил:
— Алик, ты их не знаешь? Кто они такие?
— Приятель моего брата.
— Этот пижон? А она?
Алик пожал плечами.
— Не знаю. Наверно, курва какая-нибудь.
— Ну да! Скажешь тоже. Она совсем не похожа на курву.
— А по-твоему, это за версту видно?
— А то нет? Их сразу узнаешь.
— Э, чепуха! — язвительно рассмеялся Алик. — А мы, по-твоему, похожи?
Фелек слегка покраснел.
— Мы? На кого?
Алик покровительственно похлопал его по плечу.
— Знаешь, Фелек, ты парень ничего, только туго соображаешь иногда. Пускай тебе Юрек растолкует, на кого мы не похожи.
Он сошел с тропинки и осмотрел берег. Тут тоже росла густая трава. Карликовая ива с причудливо изогнутыми ветвями отбрасывала небольшую тень. Поблизости никого не было. Отсюда открывался широкий вид на поля и луга, а на горизонте чернели трубы цементного завода в Бялой.
— Идите сюда! — позвал он товарищей. — Местечко что надо!
Он быстро разделся и остался в красных плавках. Ребята все еще стояли на тропинке. Алик снова позвал их, а когда и это не помогло, пожал плечами, повернулся на пятке и, легко пробежав по берегу, бросился в реку. Он исчез под водой и только через несколько секунд вынырнул на середине реки, тряхнул головой, откинул назад мокрые волосы и быстро поплыл кролем на другой берег.
— Во дает! — с восхищением сказал Фелек. — Ну что, будем раздеваться?
Шреттер молча кивнул. Первым был готов Фелек. Засунув в ботинки рваные, пропотевшие носки и подтянув широкие сатиновые трусы, он нерешительно взглянул на Шреттера, который, сидя на траве, не спеша расшнуровывал ботинки.
— Пошли, Юрек?
— Иди. Я немного полежу.
Фелек мешкал, переминался с ноги на ногу и растирал волосатую грудь.
— Ну, иди же! — разозлился Шреттер. — Тебе что, нянька нужна?
Алик тем временем вылез на другой берег и прыгал, отряхиваясь от воды.
— Фелек! — крикнул он. — Плыви ко мне, вода мировая. Теплая!
Когда Фелек наконец вошел в речку и поплыл, Шреттер разделся и, положив под голову руки, растянулся на траве. Солнце было сзади, и он мог лежать с открытыми глазами. Над ним высоко-высоко простиралось небо, неподвижное, лазурно-голубое, без единой тучки. Шреттер ни о чем не думал. Им вдруг овладела усталость и сонливость. В вышине с пронзительным криком носились ласточки. Где-то рядом стрекотал кузнечик. В ракитнике посвистывали дрозды. Но вдруг все смолкло, и наступившая тишина была так же безмерна и неподвижна, как огромное, неподвижное небо над ним. Он закрыл глаза и, напрягшись всем телом, ждал, когда какой-нибудь звук спугнет цепенящую тишину. Ему показалось, что прошла целая вечность. Он уже хотел сесть, когда совсем близко зашелестела трава. Открыв глаза, он увидел Алика. На его коричневой от загара коже блестели капельки воды, мокрые волосы свисали на лоб. Он откидывал их назад, но они не слушались. Тогда, оставив волосы в покое, он потянулся и подошел к Шреттеру.
— Что ж ты не купаешься?
— Не хочется что-то. А где Фелек?
— На том берегу остался. Там сильней печет, загорать лучше.
— А ты почему вернулся?
— Я? Хочу с тобой поговорить.
Шреттер промолчал. Безразличным, немного посоловелым взглядом смотрел он на голубое, безоблачное небо. В ракитнике громко пересвистывались дрозды.
