Четыре овцы у ручья - Алекс Тарн
– Лейла Шхаде, – сказал я. – Сестра Шейха…
– Это я понял, – медленно проговорил Маэр. – Ответь мне, пожалуйста, на другой вопрос. Откуда она знала, что ты там будешь?
Меня словно обожгло. Боже, какой идиот! Я затормозил и съехал на обочину.
– Меир, можешь пристрелить меня прямо сейчас. Мне нет прощения. Сам не знаю, как это получилось. Боже мой… Шломо…
Больше всего мне хотелось в тот момент сдохнуть прямо там, на обочине автострады на полпути между Хадерой и Нетанией. Никогда в жизни я еще не чувствовал себя так отвратительно.
– Погоди-погоди, – так же медленно произнес кэптэн. – Ты хочешь сказать, что разболтал сестре Джамиля Шхаде о сегодняшнем вечере?
Я опустил голову на руль:
– Да. И не только. По-моему, еще упомянул, что там будут сослуживцы… Пристрели меня прямо сейчас, пожалуйста.
– По-твоему или упомянул?
– Упомянул. Точно упомянул. Хотел объяснить ей, что причина отмены запланированной встречи достаточно уважительная. И сам не заметил, как упомянул и семейное торжество, и Хадеру, и сослуживцев. Боже мой, какой идиот…
Кэптэн Маэр вытряхнул последнюю сигарету из пачки, смял пустую обертку и отстегнул ремень.
– Пойду покурю. Пожалуйста, не рассказывай своей шлюхе хотя бы об этом. Ты с ней спишь?
– Нет! Клянусь тебе, нет!
Он вышел из машины, щелкнул зажигалкой и встал возле отбойника, задумчиво глядя на огоньки окон прибрежного поселка Бейт-Янай. Я смотрел на его массивную фигуру, на сигаретный дым и ждал решения своей участи. Мимо, завывая сиреной, промчался амбуланс, воскресив в памяти шесть черных мешков на полу. Мне стало дурно. Маэр выбросил окурок и вернулся ко мне.
– Вот что, сукин сын, – сказал он. – Будь это другое время, я немедленно отдал бы тебя под суд. Но сегодня от этого будет больше вреда, чем пользы. Так уж вышло, что у тебя наилучшие шансы поймать Шхаде. Никто в мире не знает Шейха лучше, чем ты, а твой контакт с его сестрой открывает дополнительные возможности. Все это делает тебя незаменимым. Пока что незаменимым. Поэтому о нашем разговоре не узнает никто.
– Кэптэн… – начал я.
– Заткнись! – рявкнул Маэр. – Заткнись и слушай. Это еще и моя ошибка. Нельзя полагаться на рассудок молоденького жеребенка, даже если он такой вундеркинд, как ты. Бывает, что и взрослые опытные жеребцы перестают думать головой при виде хорошенького кобыльего крупа, а уж жеребята тем более. Сколько уже таких случаев было… Это ведь элементарно, парень: когда ты работаешь с информатором, у тебя нету пола. Нет пола, нет сердца, нет живота, нет симпатий и антипатий. У тебя в эти моменты вообще не должно быть ничего, кроме башки. Ничего, кроме соображалки, глаз, ушей и нюха. Этому тебя учили на курсах, сукин ты сын. Ведь учили, верно?
– Учили…
– Ну вот… – он помолчал, пристегнул ремень и скомандовал: – Поехали, чего стоишь? Меня дома ждут.
Я нажал на газ, включил поворотник и с третьей попытки вернул машину на шоссе. Руки мои дрожали, я панически боялся двигаться быстрее шестидесяти. Казалось, навстречу мне, выкатив красные глаза автомобильных фонарей, с бешеной скоростью несется разъяренный, обманутый, требующий немедленного возмездия мир. Несется и кричит голосом погибшего Шломо Ханукаева: «Кавказцам не отказывает даже Всевышний! Даже Всевышний!»
– А теперь я скажу, что будет дальше, – сказал кэптэн Маэр. – После похорон Шломо я принесу тебе его портрет с траурной ленточкой, и ты повесишь его в кабинете напротив своей жеребячьей морды. Чтобы все время иметь перед глазами и помнить. Это раз. И второе: отныне я беру под контроль твои встречи с этой сучкой-сестрой. Где вы встречались обычно?
– В парках, рядом с университетом, на Подзорной горе. Иногда в машине.
– С этим покончено. Как показывает опыт, она слишком опасна… – он сокрушенно покачал головой. – Ох, парень, парень… В общем так: начиная с этого момента пусть приходит в безопасную квартиру. И после каждого свидания – отчет: в тот же день, на мой стол. Понятно?
«Безопасными квартирами» в Шеруте называли секретные жилые помещения, о которых знали лишь те, кто пользовался ими по долгу службы. Как правило, это были отдельно стоящие дома, окруженные стеной и защищенные, помимо видеокамер, решеток и замков, еще и одним-двумя сторожами – крепкими, хорошо вооруженными ребятами, которые изображали постоянных жильцов, но на деле тщательно охраняли периметр вокруг здания. Было решительно невозможно войти в такой дом или выйти из него, без того чтобы миновать по дороге бдительное око охраны, для чего обязательно требовалось особое предварительное разрешение.
Нечего и говорить, что, привязав меня к «безопасной квартире», кэптэн Маэр получал полный контроль над моими контактами с Лейлой Шхаде. В иной ситуации я, конечно, воспротивился бы. Существовала опасность, что Лейла попросту откажется от подобных свиданий: как-никак, речь тут шла об официальной площадке Шерута – в отличие от нейтральной территории парков. Сидя рядом со мной на садовой скамейке, она еще могла тешить себя иллюзией обычной беседы со знакомым сверстником, но только не здесь, в заведомо вражеском помещении под охраной вооруженных солдат. Согласие на регулярные встречи в стенах конспиративной квартиры автоматически и бесповоротно превращало ее в предательницу, в информатора Шерута.
Кроме того, регулярно наведываясь в этот дом, она неизбежно подвергала бы себя дополнительной опасности быть замеченной кем-либо: соседями, прохожими, проезжими… Да и обнаружить слежку, если за тобой следят посланники брата или арафатовская служба безопасности, куда проще во время невинной прогулки по аллеям. В общем, у меня нашлось бы достаточно веских причин, чтобы возразить боссу, но только не в тот ужасный момент, когда все мои силы уходили лишь на попытку уговорить самого себя, что еще есть смысл жить и дышать.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказал Маэр, когда мы уже въехали в Тель-Авив, – а потому приказываю как непосредственный начальник: сейчас же прекрати распускать нюни. У тебя есть дело, вот и займись делом. А что касается шлюхи, не беспокойся – она непременно согласится. Особенно после такого успеха. Прибежит как миленькая. Квартира, где вы будете встречаться, находится в квартале Шейх-Джаррах, недалеко от дома ее родственников. Объясни ей, что есть возможность войти туда незаметно, через заднюю калитку. Можно и въехать в ворота на автомобиле – хоть на заднем сиденье, хоть в багажнике. Проблем не будет. Останови здесь, на углу. Спасибо, что подвез. И еще раз прошу: без глупостей. Хорошо?
– Хорошо.
Он вышел, хлопнув дверцей, и я остался один. «Займись делом…» – легко сказать! А чем я занимался до этого вечера несколько лет – без отпусков, с утра до ночи,
