Четыре овцы у ручья - Алекс Тарн
Я послал Лейле сообщение. Она перезвонила, но не сразу, а через два дня:
– Что случилось? Вдруг вспомнил обо мне? Старая любовь не ржавеет?
Она явно пыталась скрыть неловкость под наигранной бравадой. Но я не поддержал шутливого тона – просто назвал адрес и время.
– Так поздно? – удивилась Лейла. – И так близко к моим родственникам?
– Ты ведь бегаешь по вечерам, когда остаешься в Шейх-Джаррахе? Ну вот. Слегка измени маршрут, – сказал я и повесил трубку.
За пять минут до назначенного времени я, предупредив охрану, открыл заднюю калитку в полутемном переулке за «безопасной квартирой». Не знаю, чего мне хотелось больше – чтобы она пришла или нет. Казалось, что вместе со мной в сторону близкого перекрестка уставился со своего портрета Шломо Ханукаев. Мое сердце екнуло, когда, обогнув угол, она легкой трусцой миновала освещенный круг последнего фонаря и продолжила дальше – в темноту, туда, где в тени забора поджидал ее я. А ну-ка, спокойно, кэптэн Клайв! Ни симпатий, ни антипатий. Только соображалка и… и… не помню, как там дальше…
Когда Лейла поравнялась со мной, я шагнул вперед и, быстро схватив за локоть, втянул ее за собой в сад. Ахнув от неожиданности, она почти упала на меня.
– Бог ты мой, как я испугалась! Надо же предупреждать!
Мы снова стояли нос к носу, грудь к груди. Я вдохнул головокружительный запах ее волос и отстранился. Соображалка и нюх – вот как.
– Пойдем, Лейла. По этой дорожке.
– Что это за место? – начала она и осеклась, увидав у входных дверей охранника с автоматом.
– Место как место, – отрезал я. – Заходи.
Мы вошли в гостиную. Как и все «безопасные квартиры», эта была обставлена на манер третьеразрядной гостиницы. Впрочем, бедность обстановки компенсировалась богатым набором скрытых камер и микрофонов. Лейла села в продавленное кресло возле журнального столика и уставилась на меня:
– Зачем ты привел меня сюда?
Я пожал плечами:
– Это место принадлежит Шеруту. Отныне мы будем встречаться здесь.
– Вот еще! – возмущенно фыркнула она. – За кого ты меня принимаешь?
– За обманщицу. За манипулятора. За пособницу террористов. Я не верю тебе, Лейла. Не верю ни на грош. Ты использовала меня.
– Чушь! Кому ты нужен? Тоже мне, кэптэн…
Она состроила презрительную гримасу. Мы сидели друг против друга, обмениваясь неприязненными взглядами, как два непримиримых врага. Я использовал ее, чтобы добраться до Джамиля; она использовала меня, чтобы устроить теракт в Хадере. Я не верил ей, она не верила мне, мы были квиты.
– Что тебе от меня надо? Я арестована?
– Пока нет. Что ты знаешь о взрыве в университете?
– То, что написано в прессе и сказано по телевидению. С чего это я должна знать больше?
– Лейла, хватит играть в эти игры, – с нажимом проговорил я. – Ты сидишь сейчас в конспиративной квартире Шерута и говоришь с человеком из Шерута, но при этом не арестована. Шерут выписал тебе пропуск в Иерусалим и помог перевестись в университет. По-твоему, что это значит? Молчишь? Хорошо, я отвечу за тебя. Это значит, что ты информатор. Вот так, очень просто. А коли ты информатор, то будь добра и вести себя как информатор. Если не хочешь продолжать эти отношения, нет проблем. Тогда верни то, что получила. Верни пропуск, университет, свободу – всё. Возвращайся в свою чертову деревню, где все считают тебя еврейской подстилкой, опозорившей семью, и недоумевают, почему родной братец еще не перерезал тебе горло. Валяй, возвращайся!
Лейла скривила губы и поднялась из кресла. Если бы взгляд мог испепелять, от меня осталось бы не больше маленькой серой кучки.
– Если я не арестована, выведи меня отсюда. Сейчас же!
Мы снова миновали охранника и прошли через сад к калитке.
– Если надумаешь, позвони, – сказал я.
– Пошел ты… – даже не обернувшись, обматерила меня она.
Я запер калитку, вернулся в дом и составил подробный отчет для начальства. Кэптэн Маэр прочитал его на следующее утро.
– Молодец, – похвалил меня он. – Только ты должен был провести эту беседу сразу, а не ждать так долго. Это сэкономило бы нам уйму неприятностей.
– Она больше не придет.
– Конечно, придет, – возразил босс. – Иначе зачем она с тобой валандалась? Ты ей нужен, дурачок. Вернее, не ей, а ее братцу. Конечно, придет, даже не сомневайся.
Так или иначе, вскоре нам стало не до сомнений. Джамиль Шхаде становился все опасней, хотя временами и казалось, что дальше уже некуда. К продолжающейся угрозе смертников добавилась другая, еще не виданная прежде. В декабре нас с Маэром вызвали в модный ночной клуб, расположенный в старом промышленном районе Ришона. Я знал это место, бывал там, когда требовалось разрядиться – или зарядиться?.. – не знаю, в данном случае верны оба глагола. Клуб назывался «Даллас», занимал верхний этаж и крышу двухэтажного здания и отличался тем, что даже не пытался маскировать под туалетные кабинки целую дюжину укромных закутков, где в течение вечера уединялись на четверть часа парочки, оглушенные музыкой, кокаином и таблетками «экстази».
Днем «Даллас» был наглухо закрыт, так что клиенты находящегося внизу ремонтного гаража, а также работники окрестных складских павильонов и офисных зданий вряд ли могли предположить столь веселое соседство. Но с наступлением темноты, когда гасли окна офисов, закрывались склады и мастерские, а механики, загнав внутрь ждущие ремонта машины, запирали ворота нижнего этажа, опустевшей улице недолго приходилось скучать. За час до полуночи она вновь наполнялась автомобилями, унылая стена вспыхивала разноцветными огнями гирлянд, в небо втыкались лазерные лучи, диджей врубал бьющую по мозгам «умцу-умцу», у входа вырастали плечистые секьюрити в черных футболках с небезопасной надписью «Безопасность», и начиналось торжество вскипающих половых гормонов.
Но только не той ночью, когда туда вызвали нас с кэптэном Маэром. Той ночью там не было ни лазеров, ни селекторов, ни «умцы-умцы», да и гормонам пришлось, видимо, повременить с желанной разрядкой. Предъявив документ на полицейском кордоне, я въехал на совершенно пустую улицу. Мрачный Маэр ждал меня возле распахнутых ворот гаража.
– Иди сюда, – сказал он. – Взгляни на это.
Под «этим», как выяснилось, имелся в виду микроавтобус «форд-транзит», в чьем салоне были аккуратно упакованы четыре больших газовых баллона, в дополнение к центнеру взрывчатки и запальному устройству с прикрученным к нему мобильным телефоном. Взрыв этого «подарка», вне всякого сомнения, привел бы к полному разрушению здания – и, возможно, соседних строений. Клуб «Даллас» буквально взлетел бы на воздух, вместе
