С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть - Габыч
– Ленон, Ленон, я Габыч!
– На приёме.
– Группа обнаружена. Семь «трёхсотых». Проводим эвакуацию.
– Я принял.
– Также группа Богатыря уже на месте.
– Да, хорошо. Занимайся.
– У Богатыря тоже один «трёхсотый», Битон. Среднее. Шея. Первая помощь оказана. Состояние стабильное.
Пока птица охотилась за Клузо, парни начали оттягивать из этого района «трёхсотых».
Я вернулся к пятьдесят седьмой. В моём планировщике была задача дать пизды Битону. Потому что для меня ранение в шею – это когда ты голову держишь в руках, а не сидишь с грустными глазами. Вернувшись, я первым делом осмотрел Битона и по небольшому кровотечению сквозь бинты понял, что дело серьёзнее, чем я предполагал.
Носилок не было. Кончились. Две штуки и было. Что же делать? Отдал команду найти спальник. Принесли спальник. Мы проделали в нём отверстия для рук и положили на него Битона.
Двинули вниз. Было очень темно, мы двигались вниз к дороге, через подлески, по непротраленной территории. Не то чтобы я волновался, что мне оторвёт мои пушистые бубенчики, но всё же было пиздец как неуютно. В ночи идти с раненым, лежащим на спальном мешке, надеясь не наступить на мину. Хреновая перспектива. Где-то через час мы всё-таки вышли туда, где тройка успела протралить и отметила белыми флажками тропу, свободную от инженерки.
66
В какой-то момент я почувствовал, что мы задолбались вусмерть! Я ещё раз осмотрел Битона. Спросил о его самочувствии и может ли он принять вертикальное положение. У Битона чуть кружилась голова, но ногами передвигать мог. Приняв решение поставить Битона на ноги, мы начали двигаться быстрее. Через каждые пятьдесят или сто шагов я осматривал Битона, чтобы не открылось кровотечение и парень тупо не вытек.
Дальше мы нагнали группу, что эвакуировали Монгола. Парень, несмотря на всю браваду, был тяжёленький. Его, конечно, обезболили, но это мало помогло. Монгол стонал и бредил. Мы перекинулись с парнями парой слов и обогнали их. Дела не ждут.
По асфальту двигалось легко и свободно. В скором времени мы вернулись на ноль. Там уже был Азукар с остатками своей группы. Он стоял с поникшей головой. На Азукара навалилось, конечно. Чудовищное стечение обстоятельств ударило по его психике, как кувалда. Глядя на него, было совсем неясно, придёт он в себя или нет. Сейчас же мы ждали Клузо с Монголом. И как только они добрались, мы погрузили «трёхсотых» в прибывшие «капли» третьего штурмового.
С остатками группы Азукара мы выдвинулись обратно на В-65. По распоряжению Ленона, они входили в группу Бати, которая уже поднялась от Николаевки к пятьсот второй.
По дороге обратно Клузо упал и начал биться в припадке или эпилепсии, что было не удивительно, зная про его большой набор контузий. Я доложил Ленону, что все «триста» эвакуированы, и довел информацию по Клузо. Клузо был отправлен в сопровождении Бородача и Димитряна на точку медиков в Кодемо. По пути к медикам Клузо выблевал всего себя, а по прибытии его прокапал Акрамион, и состояние старого перца улучшилось, но всё же его отправили в госпиталь.
Клузо позже мне рассказал, что уставший и тоже вроде бы наглухо контуженный Бородач, как только мы скрылись из виду, ожил и пошёл бодренький. Как ни в чём не бывало. Ну, ничего, на каждую хитрую жопу найдётся хрен с винтом.
Мы благополучно достигли наших позиций, и я передал мужчин Бате с Ромахой. Ещё раз осмотрел всё вокруг. Часть парней расположились по окопам. Остальные набились в блиндаж на шестьдесят пятой и там и заночевали. Утром намечался штурм позиций противника, к северу от перекрёстка. Мы должны были уничтожить эти позиции и как минимум занять оборону с восточной стороны шоссе, как максимум – усилить напряжение в Отрадовке, на южном фланге обороны хохлов.
Фишки были выставлены. Наши группы наладили взаимодействие с парнями тройки. Можно было перевести дух, и я предложил Хелдрейку и Гарнизону переместиться в Николаевку. Пусть мы будем спать на полчаса меньше, но хотя бы в относительном комфорте.
Оставив командиров групп размышлять над утренним штурмом, мы ушли в Николаевку. Я шёл и думал о прошедшем дне. Неважно, замок ты, командир взвода или отряда. Должность не важна, ты просто идёшь и делаешь. Это главное. И этой ночью я действительно уверовал, что смерти не существует. Есть только слава или позор. Третьего не дано.
– «Краснодар – Луганск». – Мы покраснодарили, подходя к Тайдону.
Он открыл нам дверь, и мы наконец-то смогли уронить свои жопы. За сегодняшний день мы преодолели как минимум километров двадцать, и было чертовски приятно наконец-то присесть на диван и помолчать. Ни Хелдрейк, ни Гарнизон ни разу не пикнули во время нашего путешествия. Молодцы. Да и с Леноном, несмотря на какие-то мои внутренние разногласия, я получал удовольствие от совместной работы. Он открывал во мне всё новые и новые стороны. Мне это нравилось, но, с другой стороны, так и должно быть. Ленон – мой командир, и это его чертова работа.
Так закончился этот сумасшедший день. Шестое октября двадцать второго года. Начало сорок третьего года моей жизни сулило много всего интересного. Да, спустя три месяца, проведённых на войне, мне стало всё интересно. И события, которые разворачивались прямо передо мной, предлагали мне то, чего у меня в жизни давно не было: азарт, волю, испытание. Это вам не какой-нибудь садик Маяковского в Питере с портвейном. И максимум, что произойдет, так это ты разобьёшь ебало какому-нибудь гопнику. Здесь всё по-другому. Война – это чистилище. Ты приходишь сюда со всем своим говном и узнаешь себя по-новому.
Не знаю, моргнул ли я хоть раз или перевернулся с боку на бок, но через два часа я проснулся. Моё освоение сна по бразильской системе продолжалось.
67
Мы вернулись к пятьсот второй. Мужики Бати и Богатыря ещё дрыхли. Я начал потихоньку поднимать бойцов. Дошёл до блиндажа, разбудил всех остальных. В шесть утра группы должны были накатить: Батя с присоединёнными азукаровцами – вдоль шоссе, Богатырь – по второй линии окопной паутины. Подпирали нас штурма Зомби. Все зарядились. Доложили о готовности.
Ленон скомандовал начало. Гарнизон приготовился поднимать птицу. Я расположился в пустом блиндаже на шестьдесят пятой. С началом наката беспилотник взлетел.
Я, как сержант Барнс из «Взвода» Оливера Стоуна, стоял рядом с Гарнизоном и принимал доклады от командиров групп. Ленон доверил руководство группами по месту мне. Группа Бати успешно пересекла перекрёсток и продолжила движение. Богатырь перепрыгнул через дорогу у пятьдесят седьмой и начал движение в паутине. Гарнизон взлетел и завис над группами. Я услышал звуки ПК со стороны Бати.
– У нас контакт, – доложил Батя.
– Принял. Не стойте на месте, сближайтесь. Не останавливайтесь!
– Да, Габыч. Принял.
В ход пошли миномёты хохлов. Батя всё-таки тормознул. Послышались звуки прилётов. Началось.
– Гарнизон, дай мне картинку.
– Малую. Смотри.
Часть группы, укрытая в лесополке, была мне не видна. Тройка бойцов, находящиеся в параллельной от лесополки окопной линии, пыталась подавить пулемётчика, работавшего из блиндажа. Переключился на Богатыря. Его головняк из трёх штурмов застыл и не двигался.
– Богатырь, Богатырь, я Габыч.
– На приёме.
– Почему стоите, Богатырь? Продолжать движение!
– Мы двигаемся, Габыч!
– Кому ты, блядь, пиздишь, мальчик? Я прямо над вами!
А всё-таки коптеры – хорошая тема на войне. Я мог наблюдать если не всё
