Вихрь - Йожеф Дарваш
Именно поэтому некоторое время они еще надеялись на то, что известие, дошедшее до них, ложно и их снова хотят обмануть. Однажды, было это Первого мая, их уже пытались провести. Как только они, радостно взволнованные, вышли на улицы Тарьяна, то узнали, что от Пейера[20] получена телеграмма, в которой говорилось о том, что якобы советское правительство ушло в отставку. А вдруг и сейчас нечто подобное?..
Командир приказал, и они направляются теперь домой так же послушно и организованно, как шли раньше сюда. Никто и слова не сказал против. Шли строем, с оружием и со всем, что у них осталось. Об убитых заботиться уже не нужно было, раненых уложили на подводы, которые катили в середине колонны.
По пути к ним присоединялось много людей: одни потому, что тоже хотели попасть домой и им было по дороге; другие потому, что считали — им теперь все равно куда идти, лишь бы уйти отсюда…
В одном селе колонну обстреляли. Пуля попала какому-то рабочему в живот и свалила наповал. Времени остановиться, чтобы разыскать убийцу, не было, и они не остановились. Не было времени остановиться даже для того, чтобы немного передохнуть, хотя преследовавшие их румыны[21] не очень-то спешили. Стоит ли превращать в развалины несколько домов? Да и кому мстить? Для этого нужно знать, чья это была пуля и кому она предназначалась…
Убитого положили на повозку к раненым, чтобы похоронить, когда представится возможность. На случай если в них снова будут стрелять, подготовили к бою пулемет, чтобы можно было ответить тем же.
Село осталось позади. Следующее село обошли стороной. Дальше дорога делала большой изгиб, и они сэкономили несколько километров, идя напрямик по сухому запущенному полю.
Обойти город было нельзя. На это потребовалось бы слишком много времени, да и с дороги сойти невозможно, так как ночью долго лил дождь. Стоило только кому-нибудь из бойцов оступиться и сойти с дороги, как он сразу же по щиколотку увязал в липкой грязи. Вот тогда-то они и выслали парламентеров к коменданту города, чтобы предупредить его…
Когда подвезли пушки, обеспечивающие безопасность бригады, приказа двигаться дальше отдавать не пришлось: все и без того начали собираться, строиться, прекращали кормить лошадей — надо было их снова запрягать.
Впереди колонны встал командир роты. Уставшими, покрасневшими глазами он внимательно оглядывал ряды строившихся солдат. Кивнув головой, жестом подозвал к себе Берталана Гала.
— Подойди-ка ко мне, давай немножко поотстанем. — Сделав несколько шагов, он повернулся к Галу. — Я тебе кое-что сказать хочу. Только вот не знаю как… По-дружески или официально?
— Давай попросту, — предложил Гал. — Чего там…
— Ладно. В штабе решили оставить здесь одно отделение для прикрытия. — Командир роты рукой махнул в сторону города. — Чтобы эти гады не попытались настигнуть нас… В штабе предложили оставить тебя, с отделением…
— Понятно, — ответил Гал. — Только зачем же все отделение?..
— А что, разве много? У тебя и так не полное отделение.
— Я не об этом думал. Хватит, если вместе со мной останутся семеро…
— Значит, двое…
— Двое пусть идут. Со мной останутся семеро…
Ротный командир потрогал пальцами воспаленные веки.
— Думаешь, семерых хватит? Надежды на то, что противник будет ждать четыре часа, нет. Два часа уже прошло. А нам нужно по крайней мере еще четыре. Итого, значит, шесть. За это время, если к нам никто не прицепится… А если прицепятся, тогда разбросаем. Тогда уже до Терени рукой подать… Вот такие-то дела.
Гал снял фуражку и локтем вытер пот с внутренней стороны.
— Хватит мне и семи. Чего не смогут сделать семеро, то не под силу и девяти. Да и десяти тоже…
— Хорошо. Тогда распоряжайся. Скажи своим людям, чтобы подготовились. Все, что нужно, пусть возьмут… Только не забудь, что минометов у нас очень мало…
— Обойдемся и без них, — сказал Гал. — Да нам много и не нужно. Три пулемета возьмем. Патроны, ручные гранаты…
Гал коснулся рукой козырька фуражки. Бросил взгляд в сторону отделения. Солдаты уже закончили сборы, когда его подозвал к себе ротный. Сейчас они смотрели на него и гадали: зачем это ротный позвал их командира? Но разве могли они угадать? Остальные ждали приказа двигаться дальше.
— Халкович! — Гал кивнул головой. — Ко мне! Бабяк! Келлнер!
Все трое подошли к Галу и выстроились справа от него.
«Пока все идет нормально, — думал Гал. — Семеро из девяти останутся здесь, двое могут идти домой. Кого же оставить? Кого? Кого отпустить? Келлнер, Бабяк, Халкович — эти ребята что надо. На них смело можно положиться. А на кого еще можно положиться? Да нет, они все молодцы. Но кому-то надо вернуться домой… По тем или иным причинам… им это надо…»
— Геза, Деме! Идите и вы!
Пако, стоявший в строю, так вытянул шею, что казалось, вот-вот выпадет из строя. Когда же Деме остановился возле Гала, Пако без приказа вышел из строя.
— Так… — проговорил Гал. — Иди сюда, я только что хотел вызвать тебя… Шандор Уй! Ко мне!
Уй медленно кивнул, по лицу пробежала гримаса, похожая на улыбку.
— Ты чего ухмыляешься? — набросился на него Гал. — Становись сюда!
Уй отдал честь, твердыми шагами подошел к строю и встал последним.
Радич и Кантор подождали несколько минут, потом недоуменно переглянулись между собой.
— А мы? — недоуменно произнес Радич.
— Вы пойдете с бригадой. Присоединитесь к какому-нибудь отделению…
— Послушай, Берци Гал! — выпалил вдруг Кантор. — Что у меня много детей, это так. Но из-за этого я никогда не просил щадить меня. Ты это понимаешь, а?
— Выслушай и ты меня, Дьюла Кантор, — вздохнул Гал. — До сих пор мы с тобой ладили. Так не вздумай сейчас нарушить мой приказ! Приказано идти — иди…
— Но если…
— Никаких «но»! — закричал Гал. — Нале-во! Шагом марш! А то…
— Черт побери! — пробормотал Кантор, дернул винтовку за ремень и сдвинул фуражку на затылок. — Пошли! — толкнул он в бок Радича. — Пошли, пусть командир порадуется нашей дисциплинированности.
Гал оглядел выстроившихся возле него бойцов.
— Вольно! — сказал он. — Идем к обозу. Заберем три пулемета, боеприпасы, пять
