Сулико Жгенти - Зеленый склон горы
Еще одна знакомая фамилия: «Гвардии рядовой Братченко И. К.» Совсем близко увидел Александр лицо Коли…
— Стану альпинистом, — мечтательно говорил Коля. — Поднимусь на вершину и оглянусь. Потом поднимусь на еще более высокую вершину… Саша, давай вместе, а?
С тяжелым сердцем отошел Александр от дерева и снова увидел знакомую фамилию: «Гвардии рядовой Купаев Г. П.» Александру вспомнился пахарь с Алтая. Прислонившись к пулемету, он увлеченно рассказывал:
— Поверьте мне, ребята, ничего величественнее пахоты человечество еще не придумало. Идешь по борозде, и земля дышит тебе прямо в лицо…
Александр бросил взгляд на дерево рядом и вздрогнул: «Гвардии рядовой Бибилейшвили А. Т.» Погладил гладкий ствол, посмотрел вверх. В лучах склонявшегося к закату солнца, громко щебеча, с ветки на ветку прыгали птицы.
Донесшиеся снизу голоса вывели его из задумчивости. Оглянувшись, Александр увидел экскурсантов и Назарова, идущего впереди группы.
— Эти деревья посажены для увековечения памяти воинов, погибших в этих краях, — говорил Назаров. — Каждое дерево носит имя одного из тех, кто погиб за Родину… Товарищи, прошу снять шапки!
Туристы остановились и сняли головные уборы. Склонили в молчании головы.
В этот день Александр впервые встретил Розмари. Он ехал по дороге между холмами, поросшими майскими травами, и еще издали заметил ее голубое платье и светлые, цвета спелой пшеницы, волосы. Она стояла на краю дороги и держала в руках большую охапку полевых цветов. Подняла руку при виде машины. Александр остановился и открыл дверцу.
— Садитесь!
Она сделала шаг и поморщилась от боли. Беспомощно улыбнулась Александру огромными голубыми глазами:
— Помогите… Я ушибла ногу.
Александр тотчас вышел из машины и поспешил к ней. Она обхватила его за шею и, прихрамывая, подошла к машине. Александр осторожно усадил ее на переднее сиденье и наклонился к ее ноге. Поднял голову и посмотрел на нее снизу вверх. Она была так очаровательна в своей беспомощности, что он не мог оторвать от нее глаз.
— Покажите, где болит, — попросил он.
Розмари провела рукой по щиколотке:
— Вот здесь.
— Ну, с этим мы сейчас справимся.
Одной рукой Александр взял ее за стопу, другой за голень и осторожно потянул:
— Болит?
Розмари покачала головой. Она сидела, зажмурившись в ожидании боли. Александр потянул сильнее. Розмари вскрикнула:
— Ах! Что вы делаете? — Не глаза стали совсем большими.
— Надо растянуть… Теперь болит?
Она опустила ногу, наступила и тут же улыбнулась, благодарно глядя на Александра:
— Кажется, в самом деле не болит. Не болит… Вы врач?
— Нет, я астроном.
— Астроном? Вы, конечно, шутите?
— Нет. Я на самом деле астроном.
Александр снова сел за руль. Розмари, теперь уже спокойно и с любопытством, оглядела его:
— Я знакома с людьми самых разных профессий. Но с астрономом встречаюсь впервые.
— Да еще с таким астрономом, которым умеет лечить, — улыбнулся Александр, трогая машину с места.
— Ну так расскажите, что же происходит во Вселенной, — все еще не веря ему, весело попросила Розмари.
— Вселенная живет, — серьезно ответил Александр. — Она вечно находится в состоянии абсолютного беспокойства. В процессе разрушения и созидания.
— Да вы и в самом деле астроном! — воскликнула Розмари.
— А вы?
— Я? Я учительница. Преподаю русский язык в школе.
— Очень приятно.
— Что очень приятно? — не поняла Розмари.
— То, что мы с вами познакомились.
— Вы считаете, что мы с вами уже познакомились?
— Да… Хотя, как говорится, чтоб узнать человека, надо съесть с ним пуд соли.
Она посмотрела вперед на дорогу и грустно улыбнулась:
— Я думаю, что мы не успеем съесть вместе столько соли. У моей путевки истекает срок.
— Подождите, куда вы едете?
— А куда вы хотите?
— Я хочу на турбазу.
— Ну что ж, пожалуйста.
Беседа неожиданно прервалась, и они некоторое время ехали молча. Наконец Александр решился:
— Извините, как вас зовут?
— Розмари.
— А меня Александр. Александр Бибилейшвили.
— Александр Библиш… — она засмеялась. — Нет, я никогда не выговорю.
— Би-би-лей-шви-ли. Самая обычная грузинская фамилия.
— Так вы грузин?
— Да, я грузин.
— И работаете здесь в обсерватории?
— Нет, я работаю в Грузин, в Батуми. Сюда я приехал вчера повидать места, где воевал.
Розмари с интересом посмотрела на Александра.
— Вы здесь воевали?
— Да… Был тяжело ранен при взятии этой горы в январе сорок четвертого.
Александр притормозил у входа на турбазу. Розмари открыла дверцу машины:
— Извините… Большое спасибо.
— Не за что.
Она сделала несколько шагов и повернулась к Александру. Некоторое время помедлила, потом решительно подошла к машине:
— Приходите к нам вечером. После ужина у нас устраивают танцы.
— Приду… Непременно приду.
Александр подошел к администратору гостиницы:
— Ключи от восемнадцатой, пожалуйста.
Администратор посмотрела на доску с ключами и вдруг вспомнила:
— Ключи забрали. Сегодня к вам вселился еще один товарищ.
Навстречу Александру поднялся сидевший у окна представительный седой мужчина. Уставился на него с таким выражением лица, что невозможно было понять, что он сделает в следующую минуту, — засмеется или заплачет.
— Здравствуйте, — сказал Александр.
Мужчина вытянул вперед руку и сказал дрогнувшим голосом:
— Стой! Сначала скажи, кто я.
Александр внимательно посмотрел на него и только решил было, что никогда с ним не встречался, как мелькнувшие в его глазах знакомые искорки осветили память… Александр хотел крикнуть, но почему-то очень тихо сказал:
— Ты Игорь… Игорь Ражнов!
Они обнялись.
— Сашка! — громко говорил Игорь, хлопая Александра по спине своей большой ручищей. — Значит, жив ты, мерзавец!
Потом они отступили на шаг и снова оглядели друг друга с ног до головы сияющими радостью глазами.
— А все-таки, — спрашивал Игорь, — как ты меня узнал? Ведь прошло уже столько лет!
— Не знаю… Наверное, осталось в тебе что-то от двадцатилетнего. Вот глаза, например. Помню, ты тогда заикался.
— Помнишь? Это у меня было после контузии, постепенно прошло.
— А как ты узнал меня? — осторожно спросил Александр.
— Администратор сказала, что подселит меня к Бибилейшвили. Я спросил, который это Бибилейшвили, не Саша ли? Да, сказала она, Александр Бибилейшвили. Я ушам своим не поверил. Я ведь знал, что тебя нет в живых, Саша. Я сам видел, как тебя ранило, потом у ног твоих разорвалась мина и тебя подхватило воздушной волной… Я гоже был ранен. Как же ты выжил?
— Как видишь, выжил. Иногда мне кажется, что я погиб девятнадцатилетним мальчиком и потом вновь родился уже пожилым.
— Да, да. Сначала в нас умирает детство и рождается отрочество. Потом погибает и отрочество, и на его место постепенно приходит зрелость… А как ты живешь? Женат?
— Жена умерла в шестьдесят шестом, когда сыну было три года. А сейчас он уже кончает школу.
— Поздно ты обзавелся семьей. А я уже дедушка. Саша, а ведь мы стареем, брат…
— Живые, потому и стареем.
Александр открыл окно. Отсюда отчетливо был виден темный силуэт их горы. Заходящее солнце окрасило гору пурпурным заревом. Игорь тоже подошел к окну:
— Ты не поднимался на гору?
Александр покачал головой и спокойно сказал:
— Теперь туда очень легко подняться. Разве мог тогда кто-нибудь подумать, что это будет так легко!
— Эх, помнишь, как мы мечтали взглянуть оттуда на окрестности! Саша, но ведь ты тогда достиг вершины?
— Нет, не дошел двух шагов…
Розовый рассвет. От грома орудий содрогалась земля. Морской пехотный батальон огнем прокладывал путь к вершине горы, которая была окутана дымом взрывов.
Вместе с другими бежал на подъем молодой солдат Саша Бибилейшвили. Рядом с Сашей упал сначала один солдат, затем другой, третий… А до вершины уже подать рукой. И тут, несмотря на грохот боя, Саша вдруг услышал негромкий голос:
— Эй, солдат! Браток!
Саша оглянулся и увидел лежавшего на земле раненого моряка. Он пытался приподнять голову.
— Браток, — произнес он с трудом, — скажи, что там, за горой?
— Отсюда не видно, — наклонился над ним Саша. — Вот поднимусь и крикну тебе.
И он снова устремился было вверх, но вдруг почувствовал страшный удар в грудь. Вокруг как будто все замерло. Он видел теперь только вершину горы, до которой оставалось несколько шагов. А еще дальше разлилась светлая безграничность голубого неба… Саша сделал еще шаг, гора склонилась к нему, готовая вот-вот обрушиться. Раздался оглушительный грохот, и все поглотили огонь и дым.
