Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
Пережив за долгие годы множество испытаний, Алихан глубоко познал себя. «Нервы у меня всё ещё крепкие, – подбадривал он себя. – Я не слишком волнуюсь, как другие, и смотрю на своё будущее трезво и с пониманием. Сам не знаю почему, но внутри появилась уверенность, что век мой прожит. На этот раз смерть не обойдёт меня стороной. Я не боюсь умереть. Я жил долго, и время моё прошло. Но что я оставлю после себя? Детей, внуков… и больше ничего. А разве этого мало? Дом мой разрушен, и восстанавливать его никто не будет. Да и зачем? Вот бы внук Арса снова не связался с шайтанами… Молод он и не смыслит ничего. Не научился ещё отличать белое от чёрного…»
За дверью, в коридоре, послышалась суета, беготня и непонятный, неразборчивый шум. Прислушавшись, Алихан, так ничего и не разобрав, вернулся к своим мыслям. Но о чём-то подумать он не успел. Дверь вдруг резко распахнулась, и в палату не вошёл, а скорее ворвался мужчина в белом халате. Быстро подойдя к кровати, он сел на стул и, заметив, что больной не спит, а наблюдает за ним, тут же обратился к нему с вопросом:
– Как самочувствие?
– Вполне терпимо, – ответил Алихан. – Бывало и хуже, но это было давно.
– Вижу по твоему телу, что тебе немало досталось, – вздохнул врач, с помощью фонендоскопа прослушивая сердце Алихана. – Тоны сердца более-менее чисты, пульс тоже удовлетворительный, и температура, кажется, в пределах нормы.
– Вот как? – хмыкнул Алихан. – А я уж помирать собрался, хотя… Хотя здоровым, как прежде, я себя не чувствую.
– Ничего, поправишься, – как-то не совсем убедительно сказал врач. – Ты мне скажи, боли в сердце тебя беспокоят?
– Совсем немного, чуть-чуть, – ответил Алихан. – Бывает, грудь сдавит и воздуха не хватает. Но это длится недолго. Накатит, придавит и отпустит.
– Понятно, стенокардия, – сказал доктор. – Итак, продолжим ставить капельницы, и… Ну всё, я пойду.
– Иди, работай, – прошептал Алихан. – Только скажи, как долго ещё мне остаётся?
– Не думай об этом, а думай о чём-нибудь другом, – направляясь к двери, сказал врач. – Мы все когда-нибудь умрём, но советую больше думать о жизни, а не о времени ухода из неё.
* * *Когда машина остановилась у входа в больницу, Ахмат-Хаджи ещё некоторое время не выходил из неё, слушая рассказ Рамзана о подвиге старика Алихана Завгаева.
– Вот это человек! – сказал он с восхищением, когда сын закончил свой рассказ. – Мне прямо не терпится немедленно его увидеть и поговорить с ним.
Войдя в больницу, он остановился и задумался. Конечно же ему очень хотелось немедленно идти в палату и встретиться с героическим стариком, но… Сначала он решил навестить главврача больницы и справиться у него о состоянии здоровья Алихана Завгаева.
Входя в кабинет, Ахмат-Хаджи увидел главврача и нескольких известных в Чечне специалистов. Извинившись за своё неожиданное «вторжение», он поздоровался за руку с каждым вскочившим при его появлении доктором и присел на свободный стул.
– Уважаемые, прошу продолжать, – сказал Ахмат-Хаджи, обводя взглядом лица присутствующих. – А я немного помолчу, внимательно вас слушая.
Объектом обсуждения и жарких споров оказался больной Алихан Завгаев. Кардиолог больницы ясно понимал всю невыгодность своих заключений. Он отсутствовал, когда операцию старику делал хирург из военного госпиталя, и своё заключение делал лишь на основе документов послеоперационного обследования. Ему нужно было доказать всем правоту своих прогнозов, не уронить своего авторитета, не повредить своей репутации. Он настаивал на своём внутреннем убеждении, что старика надо оперировать ещё раз, так как, по его мнению, осколок, вросший в сердечную мышцу Завгаева, потревоженный уже проведенным хирургическим вмешательством, обязательно напомнит о себе в ближайшее время. Но и операцию проводить он не собирался.
– Пусть делает подполковник Дроздов, – говорил он. – Он уже сделал одну удачную операцию, пусть проводит и вторую.
Чтобы убедить коллег в такой необходимости, нужно обладать умением манипулировать мыслями людей, тактом, чтобы не выглядеть человеком нерешительным и сомневающимся, не обнаружить неуверенности в своей репутации, что всегда осуждалось в медицинской среде.
Кардиолог перестраховывался. Он знал, что здоровье старика контролирует сам присутствующий на консилиуме президент Чечни, и не собирался взваливать на себя всю ответственность за жизнь пациента. А ещё он знал, что повторная операция на сердце старого человека будет невероятно сложной и очень рискованной. Надежда на успешный исход довольно шаткая: старик истощён и только что перенёс одну операцию.
Осторожный кардиолог в глубине души и сам готов был провести операцию, но только в том случае, если бы возглавляемый главврачом консилиум настоял бы на этом. Он не хотел по личной инициативе брать на себя лишнюю ответственность. Другое дело – если консилиум выскажется за его личное участие. Тогда он «с болью в сердце подчинится мнению своих коллег». А там будь что будет: умрёт старик, не его вина, «я не хотел, а вы меня заставили в присутствии президента», а если выживет – славы и почестей не избежать, а этого он желал больше всего на свете.
Во время дебатов мнения, как и следовало ожидать, разделились.
– Сейчас делать повторную операцию крайне опасно, – говорил Дроздов. – Завгаев ещё после первой не оправился. Повторное хирургическое вмешательство убьёт его. Вторую операцию возможно провести только в Москве, а здесь у нас, как в госпитале, так и в республиканской больнице, нет таких условий.
– Хорошо, давайте отправим его в Москву, – чуть подавшись вперёд, сказал главврач. – Я решу этот вопрос.
– Нет, исключено, – хмуря лоб, возразил подполковник. – Перелёта сердце старика не выдержит. Из-за перепадов давления он если не умрёт во время взлёта, то во время посадки обязательно…
– Я полностью согласен с коллегой, – опередив всех, заговорил кардиолог. – Во время взлёта и посадки самолёта резко меняется давление на борту. Случается, что таких перегрузок и вполне здоровые люди не выдерживают.
– Перед нами вырисовывается тупик, коллеги, – вздохнув, сказал Дроздов. – С одной стороны, нам надо спасти Алихана Завгаева, с другой стороны, у нас нет возможности это сделать качественно. На мой взгляд, терапия в данном случае ничего не даст. Необходимо хирургическое вмешательство и как можно быстрее. И сейчас перед нами отчётливо вырисовывается дилемма – сможет ли Завгаев её перенести?
– А, на мой взгляд, раз, кроме операции, других методов лечения нет, – заговорил задумчиво Ахмат-Хаджи, – придётся операцию сделать. А жизнь старика в руках Аллаха. Всевышний сам рассудит, как с ним поступить – оставить жизнь или… Или забрать его душу к себе, на небо.
В кабинете повисла томительная тишина. Все
