Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
– Там мой отец, впустите! – плача, просилась женщина, но её мольбы охранники игнорировали. Они получили приказ не впускать никого и строго соблюдали его.
– Сюда нельзя, здесь реанимация, – слышался голос дежурной медсестры. – В эту палату могут заходить только врачи-реаниматологи.
– Эй, впустите её, – приподняв голову, крикнул Ахмат-Хаджи. – Дочь пришла к отцу, так не мешайте им увидеться!
Дверь открылась, и вошла женщина. Не включая света, она поспешила к кровати старика и присела на стул у его изголовья.
От воздействия лекарственных препаратов боли в голове прошли, но после их ухода пришла бессонница. Ахмат-Хаджи не спал всю ночь. Каких-то мыслей в голове не было, и он просто смотрел в темноту, ни о чём не думая.
Всю ночь напролёт дежурный врач время от времени навещал старика. А женщина ни на минуту не отходила от его постели. Тихо в палате, лишь время от времени от кровати слышались стоны. «Он в очень тяжёлом состоянии, – с сочувствием и жалостью думал о несчастном Ахмат-Хаджи. – Очень тяжело дышит. Очень тяжело…»
– Папа, не умирай, – время от времени до слуха президента доносился шёпот женщины. – Ты же узнаёшь меня? Это я, Лиза… Дыши, дыши, папа… Не умирай, родной мой, не умирай!
«Завтра попрошу Рамзана узнать всё о старике, – подумал он, закрывая глаза. – Что-то мне подсказывает, что я должен принять в его судьбе посильное участие…»
3
Алихан Завгаев пришёл в себя только на пятые сутки…
Капитан Болотников, как только выпадало свободное время, спешил в больницу, чтобы навестить деда Алихана. Жизнь старика четверо суток висела на волоске, хотя… Сложная операция прошла удачно, и Алихан медленно шёл на поправку. В минуты посещений капитан сам осматривал старика и с облегчением убеждался, что операция подполковником проведена умело.
Спустя четверо суток, когда выздоровление Алихана уже не вызывало сомнений, внутренняя скованность у Болотникова начала ослабевать. Когда старик, приходя в себя, открыл глаза, капитан сидел на стуле у его кровати.
– Где это я? – с трудом разлепив губы и поведя в сторону взгляд, прошептал Алихан.
– Ты в больнице, – сказал Болотников, с облегчением улыбаясь.
– Где? – удивился старик. – А чего я здесь делаю?
– Что можно делать в больнице, если не лечиться? – ещё шире улыбнулся капитан. – А чего тут удивляться… Ты столько перенес за последнее время, что и молодому не под силу пережить такое.
– Наверное, сердце подвело? – не совсем уверенно предположил Алихан и пристально посмотрел в лицо Болотникова, стараясь определить, насколько верна его догадка. – Никогда раньше оно не напоминало о себе, а сейчас вот…
– Тебе в вертолёте плохо стало, – решил не скрывать от него правды капитан. – После приземления тебя чуть живого до больницы довезли.
– И как давно я здесь? – прошептал старик. – Вижу, ты побритый и переодеться успел. Значит, не сегодня и не вчера меня сюда доставили…
– Ты здесь уже пятые сутки, – снова не стал скрывать от него правды Болотников. – Думал, концы отдашь, а ты выздоравливаешь.
– А мне не привыкать, – поморщился Алихан. – Мне часто приходилось со смертью тягаться. Когда из госпиталя в последний раз выписывался, думал, всё… Помирать буду, а к медикам за помощью обращаться на стану. А жизнь вон как распорядилась. Снова уложила меня в больничную палату!
– Мой дед Иван сейчас бы сказал, что ни от чего нельзя зарекаться, – вздохнул, выслушав его, капитан. – А тебе повезло, что в вертолёте с тобой это случилось. Если бы осколок там, в горах, оживился, то… Тебя бы уже не было в живых.
– Постой, о каком осколке ты говоришь? – недоверчиво посмотрел на него старик. – Все пули и осколки из меня ещё во время войны в госпитале вытащили.
– Все, да не все, – вздохнул и покачал головой Болотников. – Один вот осколочек остался. Сначала он затаился в тебе и много лет не напоминал о своём присутствии, а теперь… Только благодаря его «оживлению» ты здесь.
– Ты хочешь сказать, сынок, что мне успели сделать операцию? – удивился Алихан.
– Да, и она прошла успешно, – утвердительно кивнув, сообщил капитан.
– А кто мне её сделал? Ты?
– Нет, не я, другой человек, – вздохнул Болотников. – Подполковник Дроздов из военного госпиталя. Он опытный военврач и уже не тебя первого вернул с небес на землю.
Закрыв глаза, Алихан погрузился в глубокое раздумье. Молчал он долго, не меньше четверти часа. А когда капитан подумал, что старик уснул, и собрался уходить, тот открыл глаза.
– Как внук мой, Арса? – прошептал он. – Его арестовали, или…
– Нет, его не арестовали, – поспешил успокоить его Болотников. – Он тоже здесь, в больнице, на лечении. Арса уже приходил в палату, чтобы навестить тебя, но ты не мог его видеть, ты был без сознания.
– А дочь? Лиза моя жива? – вспомнив о дочери, спросил старик дрогнувшим голосом.
– И она жива и здорова, – улыбнулся капитан. – Лиза от постели твоей не отходит. Вечером придёт, сам её увидишь.
Они помолчали ещё несколько минут. Взглядом опытного врача Болотников посмотрел на лицо Алихана. Увидев, что разговор утомил больного, он стал прощаться.
– Всё, мне пора, – сказал капитан, вставая. – Но я не прощаюсь насовсем. Я буду навещать тебя в свободное время, дед Алихан. Не возражаешь?
– Нет, не возражаю, – прошептал Алихан. – В тебе я вижу твоего деда, и потому ты стал для меня как родной.
Выйдя из палаты в коридор, Болотников столкнулся с Рамзаном Кадыровым. Молодой, атлетического сложения чеченец едва не сбил его с ног.
– Стой! – грозно приказал Рамзан, в упор глядя на него. – Ты кто и что делал в этой палате?
– Я? Я военврач Болотников, – ответил капитан.
– А почему ты здесь, а не в госпитале? – глянул на него исподлобья Рамзан. – Почему ты в палате реанимации и кто разрешил тебе беспрепятственно входить в неё?
– Я навещал старика Завгаева, – ответил растерянно Болотников. – Я…
– Постой, ты тот самый русский военврач, который громил шайтанов в горах вместе с Алиханом? – улыбнулся доброжелательно Рамзан. – Подожди меня в сторонке, капитан, я скоро освобожусь и задам тебе несколько вопросов…
* * *До избрания Президентом Чечни Ахмат-Хаджи Абдулхамидович занимал пост главного муфтия Ичкерии. В связи со сменой статуса он был вынужден сложить с себя полномочия религиозного деятеля, но не перестал быть глубоко верующим человеком. Ежедневно, пять раз он совершал намаз, читая «фатихи» и отрывки из других сур Корана, точно произнося установленные молитвы, формулы, сопровождая поклонами, вставанием на колени, простиранием ниц и сидением на полу с поджатыми ногами. Обычно он совершал намаз дома или в кабинете, встав на молитвенный коврик, ну а в пятницу, следуя рекомендациям шариата, ходил в мечеть.
Вот и сегодня Ахмат-Хаджи собирался идти в молитвенный дом. Когда он вышел на улицу, увидел машину, охранников, и… Среди них своего сына и соратника Рамзана.
– Что это? – удивлённо вскинул брови Ахмат-Хаджи. – Почему я вижу машину? Ты бы ещё коня привёл,
