Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
Не прошло и четверти часа, как подполковник Дроздов был уже в стенах больницы. Болотников встретил его в вестибюле.
– Рад, что ты живой, – сказал, пожимая капитану руку, подполковник. – А мы уже и не чаяли больше видеть тебя среди нас…
Осмотрев старика, он поцокал языком и покачал головой.
– Сколько же пережить ему пришлось, мама родная? – озадаченно сказал он. – Всё тело в шрамах, места живого нет.
– Этот человек ветеран Великой Отечественной войны, разведчик, – сказал капитан. – Он воевал вместе с моим дедом. К тому же… Он спас меня от смерти, и я многим ему обязан.
– Раз обязан, значит, будем его спасать, – сказал подполковник. – Начнём немедленно, иначе может быть поздно. На мой взгляд, у него острая сердечная недостаточность, и надо постараться установить причину.
Болотников взглянул на Дроздова.
– Прошу, сделай всё, чтобы его спасти, – с трудом проговорил он. – Этот человек должен жить!
Подполковник расправил плечи, вздохнул, после чего пристально и проникновенно посмотрел ему в глаза.
– Я сделаю всё, что смогу, но… Возможно, потребуется операция.
– А ты прооперируешь его, Иван Фёдорович?
– Да, если ты мне поможешь, – ответил подполковник. – Но сначала мы должны убедиться, что операция действительно необходима.
* * *Болотникова Дроздов до операции не допустил.
– У тебя руки трясутся, – сказал он. – Без тебя обойдусь. А ты лучше позаботься, чтобы аппаратуру, которую привезут из госпиталя, до операционной в целости и сохранности донесли.
– Но я… – попытался возразить капитан, но подполковник был неумолим. – Не знаю, чего ты старика сразу в госпиталь не привёз? Там мы давно бы его обследовали и прооперировали.
– А что, разве здесь оборудование хуже? – заволновался Болотников.
– На сегодняшний день да, – вздохнул Дроздов. – Вспомни, кто здесь хозяйничал недавно. Дудаев и все его последователи больше о войне думали, а не о процветании и здоровье нации. Оборудование здесь есть, но уже устаревшее. Надеюсь, президент Кадыров исправит положение в здравоохранении Чечни…
Прошло несколько часов. Сначала наступил вечер, затем ночь, и вот уже за окнами начало светать. Капитан Болотников не находил себе места. С угрюмым видом он расхаживал по пустому коридору, останавливаясь у дверей операционной, прислушиваясь и снова продолжая своё бесцельное хождение. Остановившись у окна, он посмотрел через помутневшие, давно не мытые стёкла на улицу. Перед глазами стоял Алихан. Бодрый, подтянутый, улыбающийся…
«Как же так получилось, дед Али? – мучительно думал Болотников. – Сердце не выдержало нагрузок последних дней? Всё время, сколько я тебя знаю, ты выглядел молодцевато, достойно и героически! Ты справился с бандой боевиков! Ты… Я согласился на операцию, потому что другого пути не было. Да, я настоял на этом. В твоём сердце обнаружился инородный предмет, вот потому, ради твоего спасения, всю ответственность за твою жизнь или смерть я взял на себя…»
Капитану показалось, что, если случится непоправимое и Алихан не перенесёт операцию, он не сможет простить себе этого и будет мучиться всю оставшуюся жизнь…
Послышался лёгкий скрип открывающейся двери. Болотников резко обернулся и тут же почувствовал, как всё похолодело внутри. Он бросился к дверям операционной. В коридор вышел подполковник Дроздов.
– На мой взгляд, операция прошла успешно, – сказал он, отвечая на немой вопрос капитана. – Ассистенты работали отлично и, я бы сказал, профессионально. Они как будто только тем и занимались, что изо дня в день участвовали в сложнейших операциях на сердце. Такое ощущение, что они и без меня обойтись бы смогли.
– Так что, операция действительно была необходима? – спросил, конфузясь, Болотников.
– Иначе мы бы его не спасли, – ответил уверенно подполковник. – У старика железный организм, настоящий горец!.. Всё его тело состоит из множества шрамов. Сразу видно, что он был когда-то стойким солдатом и храбрым воином. Только благодаря этому и смог прожить долгую жизнь. Его подвёл осколок под сердцем. Крохотный, незаметный, но очень опасный «инородный предмет». Когда-то давно он засел в мышцах, затаился и не давал о себе знать до сегодняшнего дня. Но что-то послужило толчком для его пробуждения, и он едва не отнял жизнь у стойкого старика.
– И-и-и… что теперь? – с надеждой в голосе поинтересовался капитан. – Если операция прошла успешно, то можно надеяться на-а-а…
– Можно, и надейся, – недослушав его, сказал Дроздов. – Этот старик так просто не сдастся. Он умеет бороться за жизнь.
* * *Поддерживаемый сыном Ахмат-Хаджи вошёл в распахнутые медперсоналом двери больницы. Его встретили несколько специалистов. Один из них, заместитель главного врача, был особенно приветлив с президентом. Он подхватил Ахмата-Хаджи под руку и повёл в палату, расспрашивая на ходу о настроении и здоровье. Президент отвечал рассеянно и в конце концов совсем замолчал.
У реанимационной палаты его уже дожидались другие специалисты. Заместитель главного врача снова услужливо взял его под руку, намереваясь подвести к кровати, но… Ахмат-Хаджи терпеть не мог елейного обхождения и излишнего внимания к себе. Он сделал резкое движение, чтобы освободиться от унизительной для себя поддержки, и неприязненно поморщился.
Ахмат-Хаджи присел на кровать, и врачи тут же занялись его осмотром. Один проверял пульс, другой, с помощью фонендоскопа выслушивал ритмы сердца. Ахмат-Хаджи вёл себя смирно, позволяя врачам беспрепятственно делать своё дело. И вдруг его взгляд остановился на соседней кровати, на которой неподвижно лежал пожилой человек. Глаза больного были закрыты и, видимо, он был без сознания.
Заместитель главврача, исподтишка наблюдавший за выражением лица президента, проследил за направлением его глаз и, словно впервые увидев кровать со стариком, воскликнул:
– Вот тебе на! А этого больного почему не убрали? Я же приказал вынести его из палаты ещё утром!
Ахмат-Хаджи перевёл на него полный недоумения взгляд, затем его лицо вытянулось и побледнело от возмущения.
– Эй, «уважаемый»? – сказал он так громко, что все рядом замолчали и замерли. – Чем тебе помешал пожилой человек, который лежит в кровати? Он что, занимает много места?
– Да-а-а… Но-о-о… – замглавврача понял, что совершил оплошность, и стушевался. – Это… Э-э-э… Эта палата предназначена для вас, уважаемый… Э-э-э…
– Ты хочешь сказать, что этот старик менее уважаемый, чем я? – грозно сдвинул к переносице брови Ахмат-Хаджи. – А ты не знаешь, что перед ликом Всевышнего равны все? Этот человек прожил долгую жизнь, его голова и борода убелены сединами! Я не знаю, кто он и как прожил свою жизнь, но одно то, что Аллах позволил ему прожить так долго, значит, что этот человек достоин того. И что касается меня, то я почту за счастье провести с ним в палате некоторое время и прослежу, чтобы относились к нему почтительно и уважительно, равно как и ко мне!
В этот день Ахмат-Хаджи домой не отпустили. Его интенсивно обследовали до позднего вечера. Затем уговорили остаться на ночь, и… Посмотрев на кровать старика, он согласился. Президент захотел понаблюдать, как врачи больницы заботятся об обычных пациентах.
Поздно вечером в больницу пришла какая-то женщина. Она хотела
