Николай Кожевников - Гибель дракона

— Как ваше ценное для родины здоровье? — спросил он.

Казимура смиренно поблагодарил, проклиная в душе обычаи вежливости, без соблюдения которых знакомые не начнут делового разговора, и в свою очередь, почтительно осведомился о здоровье господина генерала. Доихара предложил рюмочку вина. Казимура принял драгоценный подарок и, медленно выпив, снова поблагодарил. Больше получаса прошло в выражении «знаков внимания». От нетерпения капитан готов был грызть пальцы. Но Доихара пристально наблюдал за ним, и Казимура не показывал ни малейшего признака беспокойства. Разведчик должен быть закален и выдержан, как меч Сусано[6].

Внезапно генерал умолк на полуслове и потребовал «особенного внимания... как на уроке». Казимура придвинулся ближе к столу.

— Сегодня вы выедете обратно в Хайлар. Сдадите дела... временно. Вечером третьего дня, считая завтрашний день первым, самолет компании «Манею кабусики кайся» доставит вас на остров Окиноэрбаусима. Там вы пересядете на самолет одной из нейтральных стран. Будете лететь с представителем той страны, куда вы направляетесь для выполнения важного задания, — генерал помолчал, собрав кожу жирного лба в сальные складки. — Вы имеете техническое образование?

— Так точно. Окончил политехнический институт в Токио. Три года учился в Чикаго. Узкая специальность — электрик...

Это генерал знал из личного дела разведчика, но если он находит нужным спросить — значит, так нужно.

— Знакомства в Америке?

— Специальные. Директора компании «Дженерал электрик», инженеры-электрики «Дженерал моторс» и Форда... Как было приказано, господин генерал!

Доихара улыбнулся. Вот они — плоды многолетних трудов: в любой стране учились, жили, работали, заводили теснейшую дружбу офицеры японской разведки, его выученики — бывшие рикши, гейши, парикмахеры, слуги, студенты, промышленники.

— Не скрою, капитан, вам предстоит труднейшая задача.

Казимура выпрямился. «Убить президента?.. Об этом давно поговаривают офицеры».

— Возобновите ваши старые связи и знакомства, не привлекая к себе внимания посторонних элементов, — продолжал генерал. — Надо закупить перечисленное здесь, — генерал притронулся рукой к пухлой папке. — Ознакомитесь в дороге. Вы полетите с мистером Гаррисоном. Будьте почтительны и предупредительны, как с самим императором. За океаном он будет направлять каждый ваш шаг. Следуйте его советам осторожно и осмотрительно. Вы — только инженер, представитель дома Мицубиси, не больше. Это для всех, в том числе и для Гаррисона. Помните, Казимура, — впервые генерал назвал его по имени, значит, начинается самое серьезное, — главное в вашей поездке — не закупки. Вы должны постараться... усиленно постараться, — поправился Доихара, — завербовать того, кто придет к вам от Федерального Бюро. Они придут — сомнений нет. — Казимура склонил голову в знак согласия. — Нам нужен план их наступления. Хотя бы в общих чертах. Откуда начнется, когда, какими примерно силами. Вот главное, капитан.

Отряд Сан Фу-чина располагался на одной из самых труднодоступных возвышенностей Хингана. Вершина поднималась гигантскими ступенями, перевитыми по крутым склонам иссохшими корнями деревьев. В скрытых местах партизаны устроили подобие лестниц. Их по мере надобности можно было поднимать, отрезая себя от внешнего мира. Другой склон был покрыт непроходимым лесом. Вершина образовывала небольшое плато с вековыми, неохватной толщины, дубами. Здесь были вырыты землянки. Множество ключей давало обильный запас воды. Лучшее место для обороны да еще вблизи оживленной шоссейной дороги трудно было бы отыскать. Два раза японцы пытались истребить партизан, и оба раза, понеся тяжелые потери, теряли их след, заплутавшись среди обрывов.

Михаил Зотов жил здесь уже несколько месяцев. Отряд часто уходил на операции, но Зотова пока не брали. Он оставался один в землянке и ломал голову над конструкциями самодельных мин, часто утомляясь до бессонницы и головных болей. Когда партизаны бывали дома, к Зотову нередко заходили Шин Чи-бао и командир отряда Сан Фу-чин — подвижной, коренастый, с острым взглядом узких черных глаз. В пору зимних метелей Михаилу удалось сделать мину натяжного действия. Через короткое время появилась нажимная мина, взрывающаяся под колесом автомобиля или под ногой человека — смотря по упругости заложенной пружины. Изобретательство захватило Зотова, но партизаны, из которых многие были безграмотны, трудно осваивали новый вид оружия, мины иногда не взрывались. Тогда Сан Фу-чин сказал, что Михаил скоро начнет ходить на операции сам. Сколотилась группа подрывников, и Михаил день и ночь обучал их минному делу. Подрывником стал и единственный японец в отряде — Хейсо Римота. Слишком разные, чтобы стать друзьями, Римота и Михаил уважали друг друга. Римота хорошо знал жизнь, а Михаил только-только начинал понимать основы классовой борьбы — науки, которая для Римоты была широкой дорогой в будущее. Спокойствие и исключительная честность Римоты поражали Михаила. Римота не боялся смерти. Его отвага пугала даже привычных ко всему партизан, и некоторые называли Римоту безрассудно смелым. Но японец возражал:

— Почему безрассудно? Я много думаю, потом делаю, как решил. Будешь ждать смерти — она придет раньше, чем ты думаешь. Смелый живет и после смерти...

Командир отряда Сан Фу больше слушал, смотрел, думал. Говорил редко. Михаил немного побаивался командира. Когда Сан Фу входил в землянку, Михаил вставал и докладывал, чем занят. Сан Фу молча кивал и выходил, не выражая ни одобрения, ни порицания.

И пришел день, когда Сан Фу, выслушав доклад Зотова, поздоровался с ним за руку и сообщил с едва приметной улыбкой:

— Завтра пойдешь.

В маленьком городишке Бухэду квартировала «Транспортно-караульная рота». В ее обязанности входило сопровождать автомобили и поезда через Хинган, до Ирэктэ — такого же городка по другую сторону гор. Рота несла тяжелые потери. Личный состав ее сменился уже несколько раз.

Машина Казимуры, остановившаяся возле казармы, никого не обрадовала. Когда же подполковник узнал, что это за птица, он лично назначил конвой. Две грузовые машины. Шесть пулеметов. Пока солдаты собирались, Казимура пил чай. Шофер приготовил теплую одежду: через два-три часа, на той стороне, пойдет снег, подует северный ветер. Казимура подумывал остаться до утра, но то же самое предложил подполковник, и гордость капитана взыграла — он иронически-вежливо отклонил это предложение.

Первая машина охраны шла в ста метрах впереди оппеля Казимуры, вторая на таком же расстоянии сзади. Солнце скрылось. Отблески его лучей, отражаясь в высоких облаках, освещали землю таинственным, зеленоватым светом. «Если по дороге на Харбин ничего не случилось, — рассуждал Казимура, — почему обязательно должно что-то случиться на пути из Харбина?» Он скептически относился к слухам о партизанах, считая их досужими выдумками испуганных солдат. Хунгуза, безусловно, есть. Они подстерегают одиночные машины с продуктами. Но кто осмелится тронуть солдат? Усмехнувшись, капитан закутался в шубу, удобно привалился в уголок и закрыл глаза, на всякий случай переложив пистолет из кобуры в карман, под руку.

В штабе фронта рабочее напряжение не спадало круглые сутки. Скрытая война, которую раздували японцы, требовала решительного и энергичного отпора с нашей стороны. Каждое нарушение границы японцами командующий приказывал встречать самым жестоким отпором. Иногда приходилось разрешать навязанные «инциденты» смешанной комиссии офицеров советских и японских войск. Кляузные придирки к «немножечко не точной линии границы», обозначенной по карте 1898 года на три километра севернее, встречали отпор уже не военный, а дипломатический. Одна, даже маленькая, уступка могла быть истолкована как слабость и послужить предлогом для нападения. Чем ближе подходил ноябрь, тем тревожнее вести становились с границы. Части Квантунской армии стягивались на определенных направлениях. Было ясно — готовился удар. Личный состав армии в течение нескольких лет не менялся. Солдаты привыкли к климату, имели опыт войны в зимних условиях. Маневры частей и соединений не прекращались.

Советские войска получили в августе молодое пополнение. Командующий фронтом дал частям два месяца срока на обучение новичков и назначил осеннюю поверку войск на первую половину ноября. Итоги поверки должны были показать готовность наших войск к возможному нападению японцев...

В два ночи командующий принял полковника отдела разведки. Это был двенадцатый доклад за ночь.

— Новостей много, товарищ генерал. Прикажете подробно?

Командующий кивнул.

— Назначен новый командующий Квантунской армией полный генерал Ямада Отозоо, 1881 года рождения, произведенный в чин генерал-майора в 1930 году.