Дмитрий Калюжный - Житие Одинокова
В зале у многих сами собою пооткрывались рты. О чём он?! Как тренировать руки, ноги и тело — их учили; как обращаться с оружием и как научить этому солдата — тоже. Но как воспитывать душу? Что это за душа такая?..
Командиры на заднем ряду чуть заметно переглядывались. Двое шептались. В зале повисла напряжённая тишина.
— Причина побед Суворова, — продолжал лектор, довольный достигнутым эффектом, — выражена в следующих его словах: «Один десятерых своею силою не одолеешь, помощь Божия нужна!»
При этих словах двое шептавшихся командиров встали и тихонечко покрались прочь, явно следуя совсем другому суворовскому указанию: «Бережёного Бог бережёт». Всего-то ничего, полгода назад Суворова на всех лекциях несли по кочкам за то, что, гад, воевал против Пугачёва и давил восстания поляков. Если можно не присутствовать на этой подозрительной лекции, так лучше и не присутствовать. А со сцены неслось:
— Суворов, что естественно для той далёкой поры, был православным христианином. Как и большинство его солдат. А по заповеди Христа, «нет больше той любви, если кто душу свою положит за друзей своих». В те времена, в условиях отсутствия научной теории марксизма-ленинизма, развитой в наше время гением великого Сталина, ничего не оставалось полководцу, кроме как призывать православного воина, защитника Родины, к исполнению этой заповеди Христа. Вот почему Суворов учил: «Бей неприятеля, не щадя ни его, ни себя самого, держись зло, дерись до смерти, побеждает тот, кто меньше себя жалеет». Другие его слова: «Нет ничего страшнее отчаянных». Кто такие «отчаянные», товарищи? Кто знает?
Поднялось несколько рук, лектор выбрал ефрейтора с третьего ряда, Ивана Поспешилова. Иван говорил так зычно, что на занятиях по выработке командирского голоса преподаватель всегда ставил его в пример другим. К сожалению, говорил он слишком медленно.
Своим зычным голосом Иван сообщил:
— Отчаянный, товарищ профессор, это когда уже ничего не боишься! Когда идёшь на немчуру бесстрашно! Ну, то есть, совершенно наплевать, что будет.
— И что при этом думает человек?
— В бою думать некогда! Так, ребята?
— Точно! Да! — послышалось с разных сторон.
— Правильно! — воскликнул лектор. — Когда человек в отчаянном положении, он перестаёт рассуждать, а действует в соответствии с выучкой и опытом. Его воля уже ничего не решает. Отсюда — идея, что он действует по воле Божьей. Вот потому-то Суворов и говорил: «Молись Богу, от Него победа! Чудо-богатыри! Бог нас водит, Он нам генерал!» — Молотилов отпил из стакана воды, спросил: — Всем всё понятно? Вопросы есть?
Руку поднял комсорг Лубенец. Он был красный от негодования:
— Скажите, а вы вправду профессор?
— Я кандидат исторических наук, доцент, — Молотилов налил в стакан воды из кувшина, с подозрением посмотрел на комсорга. — Хотя в объявлении написано, что профессор. Но это ошибка.
— А зачем же вы тут Бога превозносите?
— Бога? — изумился лектор и обратился к слушателям: — Кого я тут превозносил, друзья мои?
Послышалась разноголосица:
— Суворова! Суворова! Бога! Русского солдата!
— Да! — обрадовался доцент. — Я превозношу русского солдата, который задолго до появления непобедимого учения умел побеждать врага, возвысив дух свой до понимания необходимости совместной защиты справедливости. И в этой войне, как учит товарищ Сталин, мы тоже победим. А то, что Суворов апеллировал к Богу, это простительно. Был бы он жив сейчас, так ссылался бы на учение Ленина-Сталина.
Комсорг продолжал стоять:
— Нет, вы скажите, Бог есть или нет?
— Лубенец, прекратить дискуссию! — крикнул с заднего ряда комиссар.
Молотилов махнул ему рукой:
— Нет-нет, Андрей Петрович! Наоборот, пусть будет дискуссия! В дискуссии лучше усваивается материал. Пусть спрашивает. Что вы хотите узнать, товарищ?
— Бог есть или нет? — повторил свой вопрос комсорг.
— Никем не доказано, что есть, но никем не доказано, и что его нет, — ответил лектор. — Существование или не существование высшего существа — это вопрос веры, а не науки.
— То есть он не родился от девы?
— Что? От Девы Марии родился Иисус.
— Но он Бог?
— Он сын Бога. Садитесь, пожалуйста. Кстати, интересный вопрос. Как внешне выглядел Иисус? Казалось бы, имея немало текстов, мы это с лёгкостью можем узнать. Но нет! Ни один евангелист не сообщает о его внешности ни-че-го! Почему? Ведь Иисус главный герой их текстов! Они, как говорится, с ним лично вино пили! А про его наружность им нечего сказать. Высокий он? Или низенький? Брюнет или блондин? Какого цвета у него глаза? Хорошо или плохо он одевался? — обо всём этом тишина, товарищи. А почему? Кто может сказать, почему?
Профессор зорко оглядел лица курсантов, игнорируя Лубенца, который, невзирая на указание сесть, продолжал торчать прямо перед ним. Затем одновременно воздел вверх и брови, и палец. Объяснил:
— Да потому, что те, кто сочинял Евангелия, не видели Христа! Не были свидетелями событий, которые взялись описывать. Не знали, как выглядел Иисус, и боялись писать об этом, чтобы не попасть в смешное положение, если вдруг найдётся кто-то, кто его видел.
— Это что же получается? — Лубенец чуть не плакал. — Что на самом деле он был?!
— Я этого не говорил! — быстро отрёкся от Иисуса Молотилов.
— Как же! Если был кто-то, кто его видел, так, значит, был и он.
— Вовсе нет. Я привёл вам пример научных выводов из религиозных текстов. Мы с вами должны понимать, что фактом является не реальность Иисуса, а реальность текстов об Иисусе! Ведь тексты есть. Неважно, откуда они взялись. Может быть, какой-нибудь Сенека написал пьесу про Страсти Христовы, слухи о спектакле разошлись по миру, а грамотные люди пересказали их в своих Евангелиях. В глазах публики литературный герой стал реальным лицом.
— А-а-а, вот вы как! Реальным лицом!
— Дорогой товарищ! Евангелия даны нам в ощущениях, мы держим их в руках, можем читать, поэтому мы, учёные, изучая реальность, изучаем тексты, а не подлинного Иисуса.
— Так был или нет подлинный Иисус?
— В текстах он есть. И мы, работая с текстами, делаем выводы о том, о чём евангелисты не говорят прямо. Например, Иуда целует Иисуса в Гефсиманском саду, чтобы солдаты, пришедшие схватить пророка, могли бы его узнать. Делаем вывод: внешне он ничем не выделялся из толпы, был такой же, как все, не имел особых примет. Или: когда Иисуса прибили к кресту, римские солдаты бросали жребий, кому достанется его одежда. Вывод: он был одет не в лохмотья. Хотя никто и не описывал его гардероб.
— Так-так. Схватили и прибили. Иисуса.
Лектор недовольно засопел:
— Историю Древнего Рима проходят в школе. Во времена Римской империи казнь на кресте была обычным делом. Безотносительно, кого там прибивали, Иисуса или не Иисуса. И когда меня посылали сюда, в штабе армии уверяли, что на этих курсах достаточно образованный контингент.
— Лубенец! — сурово крикнул комиссар, и хотя он больше не прибавил ничего, комсорг понял и послушно сел на место. Судя по шуму, курсанты желали продолжения перепалки. Лектор заметил это и решил выправить ситуацию. К чему пустые споры? В конце концов, план лекции согласован с политотделом армии.
— Мы с вами знаем, зачем мы в этом зале, — сказал он. — Вы и я — не праздные говоруны, собравшиеся посудачить о пустом. Прислушайтесь! Слышите гром орудий? — и театрально простёр руку свою в сторону окон.
Курсанты прислушались. Несмотря на то, что зима началась чрезвычайно рано: морозило уже с начала октября, и даже выпал снег, — окна зала из-за духоты были приоткрыты, и вместе с холодным воздухом в них действительно втекало ворчание фронта. Пусть оно и не было похоже на «гром орудий», все поняли, о чём говорит лектор. А тот возвышал и возвышал голос:
— Вы курсанты, будущие командиры. Ваши курсы расположили недалеко от фронта, чтобы в особый момент командование могло бросить вас в бой. Идёт война! Коварный, подлый враг напал на нашу Родину! Разрушает наши города! Убивает наших граждан! Время ли нам спорить, жил или не жил две тысячи лет назад Иисус Христос? Нет, товарищи, не время!
Закончив на этой высокой ноте, дальше он избрал серьёзный, деловой тон:
— В объявлении о лекции указана тема: «Война и религия». Тема огромная, поверьте! Но мне хотелось бы рассказать о том, что пригодится вам в вашей командирской работе. Совсем не секрет, что среди красноармейцев есть верующие. Пусть немного, но есть. От того, как вы выстроите отношения с такими вашими подчинёнными, может зависеть исход боя! Поэтому вам нужно приобрести некоторые знания о предмете.
Одиноков и Переверзев переглянулись, и Вася заметил, что его друг искренне изумлён. Да и сам он, если честно, не ожидал такого поворота.
— Есть в зале верующие?
