Ракипов - По следам героев
Гаяз медленно стянул с головы каску. Потрясённый геройской гибелью артиллериста, он на какое-то время отрешился от всего окружающего. Но война быстро напомнила ему о себе громким возгласом: «Воздух!»
Начался очередной налёт. Посыпались бомбы. Когда густая пелена пыли, поднятой взрывами, чуть развеялась, показались серые каски гитлеровцев. Подпустив их ближе, Рамаев крикнул:
— По фашистам огонь!
Передние ряды атакующих будто подрезало. Наши автоматчики били почти в упор. Неся огромные потери, враг отступил.
…Наступил ноябрь с его длинными ночами и первыми метелями. Под покровом темноты стягивались к Сталинграду танковые соединения, артиллерия, обгоняя бесконечные колонны мерно шагавшей пехоты, двигались автомашины с продуктами, боеприпасами и другим военным снаряжением. И, конечно же, шли любимицы нашей армии прославленные «катюши». Днём всё это укрывалось в редких в здешних краях перелесках, в деревнях, хуторах, а с наступлением ночи опять приходило в движение. Нельзя сказать, что командование врага ничего не замечало и ни о чём не догадывалось. Разведка, главным образом воздушная, докладывала, что в тылу русских происходит какое-то движение. Однако подобным сообщениям не придавалось особого значения. Немцы полагали, что русские производят обычную перегруппировку войск, так как силы их на исходе.
На востоке ещё робко серел горизонт, когда звонкую, прозрачную тишину разорвал грохот артиллерийской канонады. Войска Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление. Вражеская оборона была прорвана, и в образовавшуюся брешь неудержимым потоком хлынули советские войска. Это произошло 19 ноября 1943 года, а 20 ноября южнее Сталинграда врагу был нанесён ещё один ощутимый удар. Соединения Сталинградского фронта в течение дня сокрушили державшие здесь оборону дивизии 6-й румынской армии. Стремительно двигаясь вперёд и выйдя с юга в район города Калача, 22 ноября они соединились с войсками Юго-Западного фронта. Так была завершена, стратегическая операция по окружению 6-й армии генерала Паулюса. Двадцать две дивизии врага, численностью более 300000 солдат и офицеров, оказались в «котле».
Гитлер приказал своим окружённым войскам удерживать позиции любой ценой. Он во всеуслышание заявил: «Войска 6-й армии временно окружены русскими… Личный состав армии может быть уверен, что я предприму всё для того, чтобы обеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить её из окружения». Ещё верящие в своего фюрера солдаты и офицеры армии Паулюса отстаивали свои позиции с упорством отчаяния, они надеялись на обещанную им помощь. И фашистское командование предприняло попытку прорвать кольцо окружения извне. В район станции Котельниково с Северного Кавказа, из-под Брянска и даже из Франции перебрасывались танковые дивизии.
Немецкое наступление началось 12 декабря. Боевые порядки наступающих были усилены тяжёлыми танками. Используя значительное превосходство в силах на узком участке фронта, при поддержке авиации немцы прорвали фронт обороны и начали теснить советские войска.
Известие о том, что на помощь спешат свежие силы, вселило в окружённые войска надежду на освобождение. Паулюс решил пробиваться навстречу наступавшим соединениям Манштейна. Отборные части его 6-й армии ударили в направлении Котельникова.
Однако планы гитлеровского командования не осуществились. Советские воины сбили наступательный пыл врага, заставили его перейти к обороне. 16 декабря войска Воронежского и Юго-Западного фронтов сами развернули наступательные действия, в результате которых продвинулись вперёд на 150 километров. Так лопнули планы Гитлера и его генералов, связанные с ударом в районе Котельниково.
Положение окружённой армии с каждым днём становилось всё более катастрофическим, Снабжать её продовольствием и военным снаряжением немцам не удалось: наши истребители и зенитчики зорко стерегли небо. В стане противника начался голод, солдатам в сутки выдавалось всего 100–150 граммов хлеба.
Паулюс и его штаб не могли не понимать, что армия обречена, дальнейшее сопротивление неразумно, но всё ещё надеялись на какое-то чудо.
Советское командование, желая предотвратить бессмысленное кровопролитие, предъявило противнику ультиматум.
8 января 1943 года на всём фронте вдруг наступила тишина, прекратилась даже стрельба. Это немало удивило Гаяза. «Гляди-ка, вроде фашисты поумнели, прислушиваются к трезвым словам!» Однако непривычная тишина длилась недолго. Гитлеровцы встретили советских парламентёров огнём. К счастью, оба они вернулись живыми.
Командующему 6-й армией Паулюсу был направлен второй ультиматум. Парламентёры прибыли в намеченное место. Их встретила группа немецких офицеров. Тихо. Не слышно даже голосов птиц. Может потому, что их здесь нет — фронт.
«Если наши парламентёры не вернутся, дадут приказ о наступлении», — подумал Гаяз. Откуда-то издалека, с запада, донеслись приглушённые расстоянием отзвуки канонады. «А ведь наступит час и такая тишина навсегда ляжет на землю. Войне придёт конец, люди разъедутся по домам», Гаяз тоже вернётся в свой Саратов, откуда ушёл на войну. Там у него отец, мать родня…
Паулюс не принял парламентёров. Это значило, что фашисты не намерены складывать оружие. Стало известно, что генерал Даниэльс издал приказ о расстреле на месте каждого, кто произнесёт слово капитуляция.
Утром 10 января наша артиллерия обрушила всю мощь огня на позиции противника. В воздух поднялись сотни самолётов. Над линией обороны врага встала стена дыма и земли. Ревя моторами, вздымая вихри снега, вперёд рванулись танки, они несли на своей броне пехоту. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. С наступлением ночи сражение притихло.
На следующий день при помощи артиллерии и авиации немцы неожиданно предприняли контрнаступление.
— Будем держаться до последнего! — сказал Гаяз своим бойцам. — Назад ни шагу!
Стоял трескучий мороз, но взводу жарко. Уже в который раз немцы поднимаются в атаку и, встреченные плотным огнём, откатываются обратно. И так по всей линии фронта. Вскоре стало ясно, что контрудар немцев, предпринятый с целью прорыва, не достиг цели.
Последовал приказ нашего командования — наступать!
— Товарищи, настал наш черёд. За мной! — крикнул Рамаев, когда пришло время атаки и первым выскочил из траншеи, на бегу строча из автомата.
Преследуя врага, взвод достиг реки Червлёной. С боем переправился по льду на другую сторону. Опустилась темнота, поднялась позёмка. Мороз пробирал до костей. А кругом — голая снежная степь: ни куста, ни копны соломы, где бы можно было хоть укрыться от колючего ветра. Но думать о ночлеге и отдыхе не пришлось.
По приказу командира полка взвод Рамаева назначался в разведку. Долго двигались вдоль распадка, пока не вышли к какому-то безымянному хутору. Ни огонька, ни звука. Лишь возле крайней избы, похлопывая замёрзшими руками в варежках, взад-вперёд ходит часовой. Немец!
Гаяз разделил взвод на две группы и послал одну в обход хутора, чтобы зажать немцев с двух сторон.
Часового сняли бесшумно. Изба оказалась пустой, зато в землянке, вырытой на огороде, спали немцы. Их судьба была решена автоматной очередью. На шум из соседних изб повыскакивали немцы. Не понимая спросонья, что происходит, они растерянно метались по улице и всюду нарывались на огонь. Справиться с ними не составило особого труда. Через полчаса всё было кончено. Гаяз послал к командиру роты связного с донесением об освобождении хутора.
Полк отвели во второй эшелон: надо было восполнить потери, получить оружие, боеприпасы. Отдых, как всегда в таких случаях, длился недолго.
Старший лейтенант Ценин сообщил Рамаеву, что по приказу комбата его взвод включается в ударную группу полка.
— Верю, Рамаев, и в тебя и в твоих ребят. Думаю, не посрамите роту!
Наутро следующего дня взводу предстояло атаковать огневую точку, которая на картах называлась Мокрый овраг. Почему именно Мокрый овраг, для Гаяза было непонятно: никакого оврага тут не было, наоборот, горбился пологий холм. Да и точка вроде бы ничем не привлекает… Ни танков, ни самоходок. Не было там и миномётов: немцы, не вели оттуда обстрел. А может, у них просто кончился боезапас? Зато острый взгляд Гаяза заметил какие-то подозрительные холмики, над которыми курился пар или дымок.
— Не иначе дзоты или блиндажи, — решил взводный. — В лоб их не возьмёшь. Надо подобраться незаметно поближе, а уж потом…
Старший лейтенант Ценин согласился с ним.
На протяжении многих часов Рамаев вёл наблюдение за укреплениями врага, изучал рельеф местности. Первое впечатление оказалось ложным. Теперь вывод напрашивался другой: взводу придётся иметь дело с намного превосходящими силами противника.
Закрутившая позёмка заставила прекратить наблюдение, но она и сослужила хорошую службу. Немцы обнаружили солдат Рамаева слишком поздно, когда они уже преодолели ряды колючей проволоки и вышли им в тыл.
