Владимир Першанин - Снайперы Сталинграда
— А то, что вы батарею обнаружили, — это без толку. Если бы сразу по ней огонь открыли, может, и был бы прок, а сейчас уже поздно. Фрицы — народ осторожный, перетащат свои трубы в другое место. Позвоню Логунову, может, договорится с артиллерией, влепят туда несколько залпов.
Но договориться комбат не сумел. Артиллеристы сослались на недостаток снарядов. Зато не пожалели боеприпасов немецкие минометчики.
Как и предсказывал Василий Васильевич Палеха, фрицы срочно перенесли минометную батарею на другое место. До ночи рыли окопы, отсечные ходы и укрытия. Искали пропавшего наблюдателя и с трудом отыскали тело, которое Ермаков и Быков затолкали под лестницу.
Кому-то крепко досталось за ротозейство — под носом убили наблюдателя и забрали карту. Неизвестно, какие «подарки» от начальства получил командир немецкой минометной батареи, но отыгрался на батальоне Логунова со злости от души. За ночь раз пять обстреливали позиции батальона. И хотя, догадываясь о готовящихся обстрелах, Логунов рассредоточил людей по наиболее надежным укрытиям, но постовых и дежурных пулеметчиков под землю не спрячешь.
Погибли двое бойцов, еще трое были ранены, и разбило прямым попаданием «максим», которых в батальоне насчитывалось не больше чем полдесятка. От попадания фосфорного заряда сгорела землянка. Двое красноармейцев получили ожоги, остальные не пострадали, так как находились на постах.
— Вот тебе и наблюдатель, — укоризненно качал головой Палеха.
А начштаба Орлов не преминул подковырнуть:
— Зато у Ермакова теперь бинокль цейсовский. Богатый трофей.
Настроение слегка поднял комбат Логунов. Похвалил за трофейную карту. Командир полка Волошин собрал по этому поводу совещание. Сказал, что за такие трофеи надо награждать, и тут же отчитал командиров рот за слабую маскировку. Все кивали, чиркали в блокнотах, внимательно слушая Волошина, лишь Палеха недовольно бурчал:
— У фрицев самолеты с утра до ночи над нами висят, и оптика у них первоклассная. А у нас разведчики порой толком писать не умеют. Закорючек да крестиков понаставят, сами потом не разберут свои каракули.
— Помолчи, Василий, — перебил ротного командир полка. — Что за привычку взял начальство перебивать? Учить надо разведчиков. И снайперам вменить в обязанность — на заданиях вести наблюдения за объектами, а не только немцев на мушку ловить. Понял?
— Так точно, — отозвался старший лейтенант. — Наблюдение усилим.
Заканчивая разговор, командир полка сказал:
— Снайперов в полку хватает, а толком они не организованы. Накопились еще кое-какие вопросы. Завтра в шесть часов соберите весь снайперский состав. Явиться в полном составе, желательно с результатами за день.
На следующее утро, еще до рассвета, Андрей Ермаков вместе с Максимом заняли хорошо знакомую позицию, где когда-то был сбит «Мессершмитт», а неподалеку располагалось немецкое боевое охранение. Здесь сержант, командир расчета, добивал поврежденный «мессер», погиб сам, а Ермаков и Быков похоронили его и погибшего днем раньше второго номера.
Андрей выбрал место не случайно. За последнее время немцы превратили небольшую траншею боевого охранения в настоящее укрепление. Обнесли ее кольями с колючей проволокой, а между ними змеились почти невидимые проволочные кольца спирали Бруно. Если влезешь даже одной ногой в тонкую стальную петлю, мгновенно затянутся соседние, и человек запутывается, как рыба в сетке.
Один из разведчиков влез несколько дней назад в спираль, пытался выбраться, но сработала сигнализация, и парня изрешетили из пулемета. Немцам показалось этого мало, и они сожгли тело из огнемета. Обугленный труп подтянули к одному из кольев, чтобы было видно издалека.
Разведчики в долгу не остались. На следующую ночь подползли к траншее с фланга и забросали блиндаж гранатами и бутылками с горючей смесью. Загорелись бревна, начали взрываться боеприпасы, кричали обгоревшие солдаты. Разведчики обстреляли из автоматов пытавшихся погасить огонь немцев, а когда отползли подальше, сыпали матюками и обещали:
— Мы ваше гадючье гнездо сожжем, так и знайте. Запасайтесь водой и не спите. Россию они пришли завоевать! Все здесь и останетесь.
Командир роты Палеха сокрушался:
— Не выбили гадов, когда они укрепляться начали, а сейчас их так просто не возьмешь.
— Было бы людей достаточно да хотя бы небольшой запас мин к минометам, выбили бы и тогда, — сказал Ермаков. — А с нашими силами, дай бог свою территорию удержать, а о наступлении и речи не шло. Ну мы их сегодня пощипаем, если удастся.
— Башку, куда не надо, не суйте, — напутствовал Палеха. — И не забудьте: в шесть часов собрание или совещание у замполита, черт его побери со всей болтовней.
Подмораживало пока слабо, Волга была чистая, и немцы опасались высадки десанта. Да и будущие морозы, которые рано или поздно скуют огромную реку льдом, тоже вызывали у немцев беспокойство. Поэтому и строили укрепления на отбитых участках берега.
По льду русские могут за ночь перебросить целый штурмовой полк. О готовящемся наступлении с целью окружения 6-й армии Паулюса пока никто ничего не знал. Операция готовилась в обстановке строгой секретности.
Войска, оборонявшие город, измотанные двухмесячными боями, постоянно обстреливаемые с высот многочисленной немецкой артиллерией, и мечтать об этом не могли. Тут свое бы удержать и отбить многочисленные атаки противника, которые немцы не прекращали и в ноябре.
В ночное время немцы подтаскивали вывороченные из развалин бетонные плиты, балки, бревна, строили блиндажи, дзоты и чувствовали себя в относительной безопасности. Тем более артиллерийский огонь из-за Волги наши батареи стали вести заметно реже.
До укрепления было метров триста. Иногда мелькали каски и лица, но немцы вели себя осторожно. То, что в частях 62-й армии действует довольно много снайперов, они хорошо знали. Прошло не менее двух часов, пока не появилась первая цель. Двое саперов поднимали из траншеи конец бревна. Снизу им помогали, видимо, укрепляли пулеметное гнездо или сооружали какое-то укрытие.
Обычно такие работы производились ночью, но обманчивая тишина поблизости делала немцев более уверенными. Тем более за их спинами, из большого полуразрушенного дома, вела огонь по противоположному берегу орудийная батарея.
Крепкий, не чувствующий холода от напряженной работы немецкий сапер в камуфляжной куртке уложил конец бревна в заранее вырытую нишу. На секунду снял каску и вытер пот со лба.
Ермаков нажал на спуск. Пуля попала в грудь. Сапер выронил каску и, медленно клонясь, свалился в траншею. С минуту стояла тишина, затем из-под бетонной плиты ударил станковый МГ-34.
Андрей был уверен, что вспышки его выстрела не заметили. Очереди шли наугад. Пулеметчик прочесывал наиболее подозрительные места. Вскоре к нему присоединился еще один пулемет, прострочили обломки дома, окопы возле насыпи, и снова установилась тишина.
Работа саперов замерла, бревно так и осталось стоять наискось, уткнувшись нижним концом в дно траншеи. Теперь работы возобновят только с наступлением темноты. Но уходить с позиции Андрей не торопился. После вчерашней оплошности ему хотелось доказать, что опыта у него достаточно.
Матвей Черных с напарником, как правило, после дня «охоты» увеличивали счет сразу на два, а то и на три немца. Чем хуже Ермаков с Быковым? Стреляет Максим неплохо, только от лишней суеты избавиться не может.
В любом случае надо было какое-то время выждать. Оба отползли в глубину разваленного дома и устроились в воронке. Сахар сегодня выдали, хлеб тоже имелся. Перекусили и осторожно, одну на двоих, выкурили самокрутку.
— Андрюха, я от тебя проситься буду, — вдруг объявил Быков. — Чего я, как хвост, за тобой таскаюсь? У тебя уже счет за двадцать убитых фрицев перевалил, а у меня как числятся семеро, так и остаются.
— Успеешь настреляться, — думая о своем, отозвался Андрей.
— Конечно, тебе орден светит, а я даже медали с тобой в паре не заработаю.
— Ну хочешь, сегодняшнего фрица на тебя запишем?
— Не надо, я и сам попасть сумею. — Потом добавил без всякой связи: — Ох, и жрать охота.
— Невеста пишет?
— Нет у меня никакой невесты, — отмахнулся Максим. — От ворот поворот получил.
— Да, слышали мы об этом.
— Сейчас оглядываюсь назад и думаю, кой черт меня дернул за Наташкой бегать. Она девка красивая, у родителей хозяйство едва не самое крепкое в селе. А я ростом три вершка, конопатый, рубашки и штаны после старшего брата донашивал. На танцы придешь, девки над заплатанными штанами хихикают. Осенью отца свататься послал, а он вздыхает и говорит: «Выбирай по себе девку». А к отцу Наташки я не пойду. Они, может, и стол накроют, водкой угостят, а согласия все равно не дадут. Вся улица смеяться будет — «нищета в люди полезла».
