Владимир Шатов - Возвращение
- Лучше бы бабу привести…
Николай щурил белесоватые ресницы на солнце, а Петя любовался узором черепичных крыш на другой стороне улицы.
- Посмотри, какая красавица! - Петя заметил девушку, пробегавшую по улице у аптеки, что была напротив.
- Где? Где? – оживился Коля и увидел девушку.
Она была очень красива - тонкая, хрупкая, со слегка вьющимися волосами и большими синими глазами.
- Ты успел заметить пальцы её рук - длинные и гибкие. – Задыхаясь от внезапного волнения, спросил Петя.
- Я, думая, что с такой бросающейся в глаза внешностью рискованно бегать по улице, полной пьяной солдатни, - недовольно заметил Николай.
На губах его появилась странная усмешка.
- Да ещё в такое смутное время...
Целый день Шелехов не мог забыть мелькнувшей девушки. Добраться до комнаты в мансарде - этого вожделенного острова спокойствия – ему удалось только поздно вечером, когда совсем стемнело. Он зажёг свечу, стал перелистывать страницы книги.
- Первый раз за войну спокойно почитаю! – подумал Петя и лёг на кровать.
За стеной раздался топот, дверь распахнулась и вновь захлопнулась, пропустив какой-то мешок, упавший на пол. Не понимая, в чём дело, Петя хотел выбежать из комнаты, но дверь, припертая снаружи, не поддавалась. Слышны были удаляющиеся шаги и солдатский гогот.
- Опять дурацкий розыгрыш?
Вдруг мешок на полу зашевелился. Он присмотрелся и с удивлением увидел девушку - ту самую, которая бежала днём по улице.
- Я всё понял! – догадался сообразительный парень.
Добрейший Колька по-своему истолковал его неосторожно сказанные слова и решил оказать услугу.
- Как в сказке: что пожелаешь, то и получишь!.. Тебе нравится эта крошка - получай и не скучай!..
В озлоблении Шелехов барабанил по двери, но всё, что делал Сафонов, он делал на совесть. Эту дверь теперь можно было открыть разве что взрывом гранаты. А девушка всё рыдала и с ужасом смотрела на него.
- Что делать?
На своем ломанном немецком языке солдат постарался объяснить ей, что дверь заперта:
- Я не могу сейчас тебя выпустить.
Что надо подождать, что времена сейчас страшные, что плохие люди сыграли с ней злую шутку, но что здесь, у него, ей ничего не грозит.
- Я тебя пальцем не трону… - смущённо пообещал он.
Немка, наверное, мало что поняла, но увидела, что русский не агрессивен, что на лице его растерянность, а в тоне - скорей просьба и извинения, и немного успокоилась. Петя предложил ей пройти в другую половину комнаты, за шкаф, и, если хочет, спать там, на постели.
- Я буду спать здесь.
Сам сел в кресло, так, чтобы его не было видно. В этом положении они просидели до утра, не сомкнув глаз, думая каждый о своём. Изредка из спальни доносились всхлипывания. На рассвете она окончательно успокоилась, съела предложенный завтрак и назвала себя:
- Меня зовут Эрика.
Она была дочерью аптекаря, жившего напротив. Утром явился Сафонов, смеясь, отпёр дверь и, не слушая ругани, поздравил товарища с разрешением столь долгого поста.
- С законным браком! - нахально сказал он.
Петя послал его подальше, чем к чёрту, и повёл Эрику домой.
- Можно представить себе, что пережил бедный отец!
Кругом резали, душили, насиловали, а дочь исчезла неизвестно куда! Эрика бросилась старику на шею и защебетала о чём-то, показывая на спасителя. Петя пытался извиниться, что-то объяснял, но потом махнул рукой и ушёл.
- Кажется, история окончена.
Опять его захватили дела, потом часа четыре удалось поспать. Когда следующая ночь опустилась на город, в его дверь раздался стук.
- Заходи, не заперто! – нетерпеливо заорал Петя…
Вошла Эрика в сопровождении отца…
- Вот те на!.. Это сюрприз!
Отец, смущённо улыбаясь, начал что-то длинно и путанно объяснять. Петя, почти ничего не понимая, приподняв плечи, весьма комично выражал на лице преувеличенное недоумение и разводил руками. Постепенно он уловил суть:
- Время военное, кругом плохо, господин офицер так добр и любезен, пусть дочь ещё раз побудет у него. Солдаты могут забраться в аптеку…
- Только я солдат! – Шелехов попытался вставить слово в речевой водопад, но тот не слышал его.
Они принесли две бутылки вина в знак благодарности, Петя отверг их, и они долго переставляли эти бутылки по столу.
- О чём думает аптекарь? – гадал уязвлённый Шелехов: - Быть может, практичный немец решил, что приличная связь лучше ночных зверств, и выбрал наименьшее зло?
Эрика осталась и вела себя совсем иначе, чем накануне. Она была обходительна, мила, таинственно улыбалась и много говорила. Не скрывая заинтересованности, внимательно вслушивалась в русскую речь, будто старалась постичь, о чём он говорит, не упуская при этом милым женским движением поправлять густые и непослушные каштановые волосы.
Она рассказывала о себе, о Германии, о книгах.
- Кое-что я понимаю. – Удивился Петя и закрыл глаза.
Следующую ночь она вновь была с ним, потом ещё и ещё. Днём никто из солдат не смел, не только приставать к Эрике, но даже сказать ей дурное слово. Она была табу
- Завтра уезжаем, - сообщил он Эрике новость раздобытую Николаем в штабе.
- Так скоро?
Она минуту молчала, потом бросилась к нему на шею со слезами и говорила, говорила. Он понял примерно следующее:
- Не хочу терять тебя!
- Я тоже…
- Пусть всё свершится!.. Пусть хоть один день будет нашим!
- О чём ты?
Пётр стоял как мраморный и даже не мог поцеловать её. Эрика стала сама целовать его губы и руки.
- Молчи!
На другой день они грузили барахло на машины, кое-кто провожал их. Отец Эрики держал её за руку, а она горько плакала.
- Ну, ты даёшь! - сказал разбитной Сафонов, - ни одна немецкая баба не ревела, когда я уезжал.
- Отстань!
- А уж я то старался!.. Чем ты её приворожил?
- Почём я знаю…
***В январе 1945 года началась грандиозная Висло-Одерская операция. «Шахтёрская» дивизия входила в состав 16-го стрелкового корпуса 33-й армии. 14 января полки ударные дивизии прорвали фронт и вскоре заняли опорный пункт обороны гитлеровцев город Яцына. Там начальник штаба полка вызвал Шелехова и сказал:
- Вот пакет с донесением, на улице мотоцикл.
- Куда направляться?
- Изучи маршрут по карте и езжай к командиру дивизии.
На карте он указал ему два маршрута: один длинный, безопасный, другой намного короче, но опасный.
- Там шальные немцы бродят и постреливают! – дотошно объяснил он.
- Ясно.
Опасный путь шёл через Томашув.
- Уж на обратном пути обязательно заеду туда! - решил Петя и бросился собирать гостинцы.
Наспех покидал в вещмешок продукты - консервы, сахар, хлеб. Получился увесистый баул.
- Спасибо, что помог! – поблагодарил он Сафонова.
- Бери больше, - сказал практичный Николай, - никогда не знаешь, когда запасы пригодятся…
Специально выехали засветло. На обратном пути он умолил мотоциклиста заехать в Томашув, обещал ему за это пол-литра спирта.
- Кто ж тут устоит? – признался красноносый водитель.
- Вот и ладно…
Почти на окраине города из кустов длинной очередью по ним ударил пулемёт, но мимо. Немец был то ли пьян, то ли неопытен, но умудрился промазать, хотя они были близко, как на ладони. Пётр всадил в кусты весь диск из автомата, и пулемёт заткнулся.
- Проскочили! – выдохнул он и перезарядил оружие.
- Пол литром ты не отделаешься… - сказал мотоциклист.
- Будет ещё закуска. – Пообещал Петя.
- Тогда поехали дальше…
Мокрые от холодного пота, лязгая зубами, под непрерывный мат возницы, проклинавшего Шелехова, всех его предков и потомков за то, что он вовлёк его в дурацкую авантюру, они въехали в город.
- Вот знакомая улица, - отмечал про себя Петя. - Вот наш дом, вот аптека.
Пётр узнавал окрестные места, узнавал знакомые предметы… Постучал в дверь. Она не сразу отворилась. На пороге стоял маленького роста человечек в пиджачке, с плечами, подбитыми ватой. Противная мордочка, как у хорька, но тщательно выбрит и при галстуке. Приподняв тирольскую шляпчонку с пером, он оскалился в улыбке и низко поклонился:
- Што пан офицер хочет?
- Здесь жил аптекарь…
- Пану нужен отрез на костюм? – перебил поляк.
- Здесь жил аптекарь и его дочь… - повторил Петя.
- Пан хочет женщину?
- Ты, пан, лайдак!!! - заорал Шелехов и пнул стену.
Дверь захлопнулась прямо перед его носом.
- Что делать?.. Тут уже новые хозяева. – Затосковал Петя. - Старых, вероятно, выгнали… Где же мне их искать?
Он заметил во дворе старого немца, инвалида Первой мировой войны. Бедняга жил поблизости, и раньше солдат иногда подкармливал его. Пётр бросился к нему:
