Владимир Шатов - Возвращение
- В госпитале мне до конца ампутировали обе ноги и левую руку. – Рассказывал тот свою печальную историю. - Остался такой себе самоварчик.
- Когда тебя ранило, я думал, што не выживешь…
- И сгноили бы меня вскорости в каком-нибудь доме для инвалидов, как и других таких же бедолаг, если бы не Марья. Ты её помнишь?
- Она же двоюродная сестра моей Антонины.
- Точно.
Павел знаком здоровой руки показал, что хочет покурить. Пока Григорий вертел самокрутку, он пытливо смотрел на боевого товарища.
- Домой заходил?
- Домом энто назвать трудно…
***Первым делом после приезда в город Григорий направился к семейному гнезду в посёлке Щегловка. Сердце его выпрыгивало из груди, когда он после семи лет отсутствия пошёл по знакомой до боли улице.
- Есть, кто живой? – спросил осипшим голосом.
Смутная тревога о том, что с родными случилось нехорошее, оформилась в мрачную уверенность, как только он увидел заброшенную хату.
- Давно никто не ходил по двору! – машинально отметил Григорий пробираясь через невероятные заросли сорняков и молодой поросли тополей.
Дверь в дом была открыта. Мужчина вошёл в жилище, где он прожил с семьёй несколько счастливых лет и понял, что у него больше нет семьи. Кругом, на вещах, на домашней утвари, на мебели поверх толстого слоя пыли лежала ощутимая печать смерти.
- Какой дух чижёлый! – сморщился Шелехов.
Он не стал проходить дальше, а развернулся и решительно направился к бойкой соседке. Наталья Павина оказалась дома и, увидев внезапно воскресшего соседа, ударилась в обильные слёзы.
- Погибла наша Тонечка! – запричитала она и вытерла уголки глаз концом головного платка.
- Не плачь…
Григорий тяжело опустился на кухонный табурет. Для него всё стало ясно и единственное что занимало его теперь - были дети.
- А Санька где?.. Жива? – выдавил он самый больной вопрос.
- Жива Гришенька! – встрепенулась Наталья и сообщила: – Только угнали её на работу в Германию.
- Час от часа не легче.
Мужчина трясущимися руками свернул цигарку и, выпустив пару табачных облаков, спросил:
- А Петька?
- В армии он, - затараторила живая соседка, - намедни прислал письмо…
- Откудова?
- Недавно забирал у немца город Севастополь.
- И я только приехал из него…
Наталья всплеснула полными руками:
- Не привёл Бог свидеться!
- А где-то рядом ходили…
- Ищо встретитесь. Я тебе дам его адрес полевой почты.
Женщина рассказала, что написала Петру о смерти матери. Потом видя, что старший Шелехов спокоен подробно рассказала о жизни Антонины без мужа. Кое-какие подробности она опустила, но и без них Григорий понял причину смерти жены.
- Энто всё проклятый Колька Симагин! – выгораживала он мёртвую Антонину. – Когда тебя не стало, он привязался к ней как репей. Она мне рассказывала, что на другой день припёрся к ней и признался, что донёс на тебя.
- Вот как!
- А потом набрался наглости, предложил ей жить с ним.
Григорий ничего не сказал, только на его загорелом от крымского солнца лице заиграли объёмные желваки.
- Симагин – гад и в полицаи пошёл за ради власти над Антониной. – Не могла остановиться Наталья. – Когда немцы заняли город только Иоганн спас её от ирода.
- Какой Иоганн?
- Был один…
Павина смутилась, осознав, что брякнула что-то лишнее.
- Она немцам ради пропитания бельё стирала… Вот один солдат и приклеился.
- Понятно…
Шелехов снова закурил. Наталья пыталась обелить не нуждающуюся в этом покойницу массой ненужных слов, но он почти не слышал её. Встрепенулся Григорий, только когда Наталья дошла до отправки Саньки на принудительные работы в Германию.
- Николай и дочку твою вынудил уехать лишь бы быть с Антониной.
- Так и он тоже?
- А ты думал, почему она повесилась?
- Повесилась?
- Когда он её ссильничал - Антонина не выдержала. Я к ней забежала за солью, а она висит на кольце для колыбели. Я такого ужаса натерпелась!
Григорий, пошатываясь, встал. Он не хотел больше оставаться даже рядом с домом ставшего из родного - кошмарным.
- Я пойду. – Прохрипел он и шагнул к двери.
- Куда же ты Гриша пойдёшь?.. Ночь скоро…
- Ничего, ничего, - бормотал он, собирая вещи.
Внезапно он вычленил из плотного потока информации, которой его снабжала словоохотливая соседка, что объявился Павел Лисинчук.
- Он жив? – удивлённо спросил Григорий.
- Живой, только пораненный сильно.
Павина пояснила, что он теперь живёт с родственницей Антонины. Разузнав где их дом, Григорий попрощался и с облегчением направился к боевому товарищу.
… После того как Мария оставила их вдвоём и ушла на смену Павел и Григорий хорошо выпили и поговорили. Шелехов рассказал о смерти старшего сына Михаила, о заключительной фазе боёв в Сталинграде. Павел о своих мытарствах по госпиталям.
- Бабьим умом Мария поняла, что быть войне долгой, - думал Григорий, глядя на весёлое лицо друга, - мужиков почти не останется и куковать ей одной до конца дней своих.
Что случилось потом, он уже знал.
- Поняв энто, сердобольная женщина и взяла Пашку из госпиталя. Привезла домой, вбила костыль в стену и повесила туда мешок с мужем. – Радовался он за старого знакомого. - Висит он там сытый, умытый, причёсанный, даже побритый.
Виновник размышлений гостя ловко орудовал единственной оставшейся конечностью. Он одновременно курил, наливал в стаканы самогон и закусывал маринованными огурчиками.
- А Марья меня погулять выносит, а как вечер, вынимает из мешка и кладёт к себе в постель. Самый главный мужской орган у меня функционирует как часы...
- Недаром же тебя «трёхногим» на шахте прозвали!
- Поэтому всё у нас хорошо. Уже один пострел булькает в колыбели, он зараз у бабки. Второй - в проекте…
- Молодцы!
- И шахта Машке помогает, даёт ей всякие послабления и уголь: шутка ли, такой герой-инвалид в доме, с орденами на мешке…
- Марья сияет, довольна. – Вспомнил лицо счастливой женщины Григорий. - Мужик-то всегда при ней - к другой не уйдёт, не запьёт.
Павел заулыбался и признался:
- Она на меня ищо с молодости засматривалась.
- Тогда вокруг тебя такие красавицы вились…
- Зато теперича дождалась…
- Счастье - оно терпеливых любит!
- А по праздникам она мне бутылочку для поднятия настроения сами ставит. – С откровенной гордостью сказал Павел. - Так-то, братец.
Глава 10
В конце декабря 1944 года «шахтёрскую» стрелковую дивизию спешно перебросили на пулавский плацдарм в Польше. Вопреки обычной военной неразберихи переезд прошёл достаточно организованно.
- Целая армия едет в десятках эшелонов. – Восхитился Николай Сафонов, недавно присоединившийся к их роте.
- За годы войны научились… - согласился Петя Шелехов.
Танкисты, пехотинцы и артиллеристы ехали вместе. По дороге солдаты меняли у населения барахло на самогон, и пьяные эшелоны с песнями, гиканьем, иногда со стрельбой, перекатывались по территории Польши на запад.
- Они позорят звание советского воина-освободителя! - на одной станции начальство попробовало запретить продажу самогона.
- Хрен вам!
Танкисты забрались в ехавшую на транспортной платформе боевую машину, развернули башню танка и бабахнули противотанковой болванкой в дом коменданта между этажами.
- Начальник удрал, в чём мать родила. – Смеясь, рассказывал Николай своим новым товарищам.
- После такого всё пойдёт по-старому.
Пётр Шелехов встретил Новый год в товарном вагоне на станции с нежным название Лида. Лейтенант Босинов мрачно разбивал кулаком свои часы, а остальные солдаты танцевали вокруг раскалённой печки и пели дурными голосами пьяные песни.
- Расцветали яблони-и-и и груши-и-и!
Польша была разграблена, разрушена и подавлена немецкой оккупацией. Столица государства представляла собой горы руин, подвалы которых были заполнены телами убитых поляков.
- Могилы натыканы повсюду, - крутил лысой головой Сафонов, когда они проезжали Варшаву, - на улицах, во дворах и в скверах.
- Много поляков погибло за восстание. – Согласился Шелехов.
- Без нас немцы их порвали на фашистский крест…
Их часть не бросили в бой, а оставили в дивизионном резерве. Стояли они в маленьком городке Томашув. Польские поселения имели жалкий вид.
- Ниц нема! - твердили испуганные жители.
- Ниц нема! Масло, яйки, мясо - фшистко герман забрал! - повторяли они на любой вопрос…
- Где у вас уборная? - спросил Пётр у дородной хозяйки дома, где они остановились на ночлег.
- Ниц нема, фшистко герман забрал.
… Однажды ночью их неожиданно разбудили. Полусонные, понукаемые командой, солдаты взвода Шелехова схватили автоматы и гранаты, взгромоздились на танки. И лишь когда те стремительно ринулся вперёд, солдаты окончательно проснулись.
