Волжские плесы - Николай Петрович Зарембо
Как-то мы с Кузнецовым прибыли на бронекатер. Поговорили с командиром, обошли корабль.
— Что-то народ у вас хмурый, — заметил Кузнецов.
— Устали, — ответил командир. — Мотаемся без отдыха, питаемся неважно — продукты получаем на ходу, какие придется...
— Это не оправдание. На то вы и командир, чтобы дать возможность людям отдохнуть, как бы трудно ни складывалась обстановка, и о питании вы должны позаботиться. Вы должны сделать все, чтобы матрос был бодр и жизнерадостен. Помните, как адмирал Макаров говорил: «Унылые люди не годятся для такого бойкого дела, как морское, в особенности во время войны!»
И Кузнецов вместе с командиром стали обдумывать организацию вахт, чтобы люди сохраняли силы. Пошли на камбуз. Штабной офицер показал превосходные познания в кулинарии, во всяком случае, из тех же самых продуктов кок на этот раз приготовил такой обед, что матросы ели, похваливали да добавка просили. Одно уже пребывание неугомонного гостя взбодрило экипаж, люди забыли про усталость.
Это Кузнецов тогда подсказал нам мысль о лекциях для молодых офицеров — о долге командира, о его чести и достоинстве. Наш пропагандист майор Абросенко загорелся:
— А лектора я такого вам подберу — будете слушать как завороженные.
Вечером Пантелеев сказал мне:
— Насел на меня твой Абросенко. Говорит, с этой лекцией я, и только я, должен выступить.
— Правильно он говорит.
Лекция командующего имела необычайный успех. Ему пришлось несколько раз повторить ее в разных соединениях. Юрий Александрович ворчал шутливо:
— В штатного лектора превратили.
— Придется и за перо взяться, — успокоил его я. — Редактор просит на эту тему статью в газету. Лекции твои не все могли послушать, а газета до всех дойдет.
А тут подняли голос старшины:
— Просим командующего и перед нами с лекцией выступить.
Вопреки нашим ожиданиям, командующий согласился сразу же.
— Обязательно надо. Мы с вами упустили из виду, что большинство наших командиров кораблей — старшины. Для них разговор о командирском долге, об искусстве воспитания подчиненных еще важнее, чем для офицеров.
Лекции проводились поздно ночью, когда корабли возвращались из районов траления. Люди пробыли на ногах 16—18 часов, устали, но слушали командующего с величайшим вниманием. Лекции увлекали всех глубиной, близостью к жизни, обилием ценнейших практических советов и остроумием. На флотилии не занимать было умелых агитаторов и пропагандистов, но лучшим из них оказался командующий.
По реке от судна к судну, от плота к плоту переходил небольшой ярко раскрашенный катер, который повсюду встречали с радостью. На его борту находились лектор, бригада самодеятельных артистов и киноустановка с запасом фильмов. Инициатором создания агиткатера и участником почти всех его рейсов был начальник клуба Ясиногородский.
Под Курском шли грандиозные, невиданные еще в истории танковые бои. До нас не доносился гром битвы. Но умом, сердцем мы были там. Моряков флотилии радовали успехи наших войск. Радовало тем более, что мы знали: в этих успехах есть частица нашего труда. Танки и самолеты, громящие врага, работают на топливе, которое было доставлено по Волге.
И вот 5 августа радио донесло весть об освобождении Орла и Белгорода. Великое сражение выиграно. В Москве, заливая небо ослепительными звездами, грохочет первый за войну победный салют.
На полную мощность включены динамики на всех кораблях. Слова приказа Верховного Главнокомандующего разносятся по волжским плесам. Тысячи людей сбегаются на берег. На палубах танкеров и барж, тральщиков и бронекатеров, на землечерпалках и плотах люди обнимают друг друга.
Вместе со всей страной широко и бурно трудовая Волга праздновала великую победу, завершившую коренной перелом в войне.
Глава восьмая.
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО
В ленинских каютах кораблей и береговых баз, в подразделениях, почти на каждом посту СНиС на видном месте висели карты европейской части страны. Красными флажками обозначалась на них линия фронта. Она теперь быстро продвигалась на запад. О победоносной поступи наших войск мы судили не только по сводкам. Чем дальше Советская Армия теснила врага, тем реже немецкие самолеты появлялись над Волгой.
Как я уже говорил, в мае гитлеровцы сбросили в Волгу 364 мины. А с 1 июня по 10 июля на Нижней Волге противник поставил всего 45 мин. Он все еще пытался наносить бомбовые удары по судам и береговым объектам. Но система противовоздушной обороны действовала четко. Гитлеровским летчикам не удалось повредить ни одного судна.
К концу июля воздушные налеты стали все реже, а затем и совсем прекратились. Командующий флотилией отдал приказ с наступлением сумерек зажигать все огни навигационного ограждения.
К 1 августа моряки уничтожили 208 мин.
В реке еще оставалось 392 мины (из тех, что мы насчитали с начала мая). Во время интенсивных налетов вражеской авиации у нас не хватало ни сил, ни возможностей приняться за очистку главных фарватеров, засоренных минами и остатками погибших кораблей. Едва успевали поддерживать в порядке обходные пути.
В период весеннего паводка это более или менее устраивало судоводителей. Но когда наступила межень с ее мелководьем, плавание на отдельных участках стало мучением. И хотя в июле речники Волги добились большого успеха — они перевезли миллион тонн нефтепродуктов, — но из 86 пароходов заданную техническую скорость выдержали только одиннадцать. Объяснялось это и мелководьем и тем, что капитаны, опасаясь мин, старались вести корабли по стрежню — месту самому глубокому, но и с самым быстрым течением.
Превосходный знаток Волги капитан-наставник Н. И. Чадаев многое сделал для использования тиховодов — участков с медленным течением, но и это не было выходом из положения. Надо было открывать главные фарватеры. Теперь мы могли туда направить тральщики, земснаряды, водолазов.
Капитаны с восхищением отзывались о камышинском боевом участке. Там трудностей, вызванных падением уровня воды в реке, не знали. А вскоре командир 2-й бригады траления Всеволод Алексеевич Кринов позвонил к нам в штаб:
— Тральщики вам нужны? Могу уступить десятков шесть кораблей.
Мы, конечно, обрадовались. Все тральщики были направлены на участок ниже Сталинграда. Я
