Волжские плесы - Николай Петрович Зарембо
Многие из этих товарищей работали на земснарядах, углублявших фарватеры. В мирное время это обычная работа. В военное время она по своей опасности мало чем уступала работе минера. Ведь Волга была усеяна неразорвавшимися снарядами и бомбами.
Пронзительно скрипя ковшами, землечерпалка вгрызается в мель. И вдруг тревожные удары колокола. В остановившемся ковше — снаряд. Семафор на наблюдательный пост: «Пришлите минеров».
Заметив такой сигнал, мы однажды подошли к землечерпалке. Она уже снова вгрызалась в грунт. А на мокрой палубе я увидел полдюжины ржавых снарядов разных калибров. Не дожидаясь минеров, матросы землечерпалки сами вытащили из ковшей находки. Я поругал их за риск. Матросы — женщины и парнишки — виновато молчали. Но я знал, что и впредь они будут так делать. Они берегли каждую минуту, ведь от их работы зависело движение танкеров с горючим для фронта.
Усилиями многих тысяч тружеников Волги по реке поддерживалось нормальное судоходство. Все старания врага нарушить его оказывались тщетными. Немецко-фашистское командование не могло понять, почему так происходит. Чтобы узнать, в чем дело, оно засылало на берега Волги своих лазутчиков.
Я заглянул на наблюдательный пункт, расположенный на луговом берегу. Командир поста старшина 2-й статьи Иван Константинович Костецкий доложил, что его подчиненный краснофлотец Соенков ночью задержал неизвестного.
На посту увидели огонь в степи. Костецкий послал Соенкова узнать, что там происходит.
Вооружившись, матрос отправился. Горела копна сена. Неподалеку от нее Соенков встретил человека, одетого в красноармейскую форму. Матрос заговорил с ним, почувствовал недоброе.
— А ну-ка руки вверх и ступай впереди. Чуть что — стреляю! — И матрос щелкнул затвором.
Привел задержанного в ближний сельсовет, сдал с рук на руки. Когда Соенков вернулся, Костецкий сообщил о случившемся в штаб. С участием местных комсомольцев моряки прочесали окрестность. Выловили еще четверых. Все они были сброшены с одного самолета. После нашли и их пособника, который поджег копну, чтобы показать место выброски парашютистов.
Было еще несколько подобных случаев. Капитану государственной безопасности Василию Васильевичу Чекрыжеву и его помощникам пришлось немало поработать, чтобы достойно принять незваных гостей.
Межень всем прибавила забот. Мелководье мешало тралению. Все 214 наших тральщиков не столько плавали, сколько ползали по отмелям, прибавляя вмятин на своих днищах, нередко ломая и теряя гребные винты или разбивая в щепы плицы колес. Флагманский механик Ионов ругался последними словами, что винтов у него больше нет и достать неоткуда, но все-таки где-то находил их, и флагмех сутками возился с потерпевшими беду кораблями, пока снова не выталкивал их на фарватеры,
Матросы все чаще прибегали к «ножному» тралению. По пояс, а то и по горло в воде бродили по отмелям, ощупывая ногами дно. Конечно, не очень приятное ощущение, когда голой пяткой становишься на мину. Но через мгновение радостный крик оглашает реку:
— Нашел!
И вот уже полдюжины голых тел то скрываются, то снова высовываются из воды. К находке прикрепляют подрывные патроны. Потом со всех ног бегут к берегу, а над рекой взмывает султан воды и огня.
— Есть еще одна!
Но бывает, что мину подрывать нельзя — поблизости село, или застрявший на мели плот, или еще что-нибудь, что может пострадать от взрыва. Тогда сюда со своими молодыми помощниками спешил самый бесстрашный и самый осторожный человек на флотилии — капитан 1 ранга Федор Иванович Тепин. Старому моряку, участнику революции, было уже за пятьдесят. Но в бодрости ему любой мог позавидовать. В помощь ему мы выделили трех комсомольцев-минеров. Они всюду появлялись вместе — трое веселых юнцов, предводительствуемые своим седовласым флагманом. В сотне метрах от мины Федор Иванович приказывал помощникам остановиться и залечь в укрытии. К мине он подходил один. Осматривал, выслушивал ее, доставал из потертого чемоданчика инструмент. И, только вывернув взрывной механизм и убедившись в полной безопасности, взмахом руки подзывал помощников. Показывал им вывернутые детали, велел заглянуть внутрь мины, до мельчайших подробностей разъяснял, что и как он делал.
— Разрешите нам самим?! — бывало, его упрашивали матросы.
— Рано, рано еще! — упрямо твердил он в ответ.
Прибыл Федор Иванович к нам из Москвы. До этого был на Балтийском флоте, где обезвредил не один вражеский «сюрприз».
— Тогда было труднее, — сказал он мне как-то за стаканом чаю. — Впервые в диковинку все было. Ничего, раскусили мы эти штучки...
Я спросил его о помощниках. Глаза старого минера потеплели.
— Хорошие ребята. Они до Берлина дойдут.
Офицеры флотилии трудились без отдыха. Своеобразие нашей работы заключалось в том, что офицеров у нас было мало. Большинством кораблей командовали старшины, они же возглавляли наблюдательные посты. Когда мы формировали южный участок СНиС (от Сталинграда до низовьев Волги), мы не смогли заполнить офицерами штатные должности. Ко мне пришел начальник участка полковник Георгий Афанасьевич Гаврилов.
— Мне нужны техники связи, командиры электролинейных взводов, начальники радиостанций управления. Все это офицерские должности. Но кадровики не дают ни одного человека. Говорят, люди нужны действующим флотам. Как будто мы бездействуем! Как быть?
Хотелось ответить, что эти вопросы — компетенция начальника штаба... Но вовремя одумался. Нет, это и моя забота.
Вызываю начальника отделения подготовки и комплектования капитана 2 ранга Ивана Григорьевича Блинкова.
— Давайте думать.
Выход был один — назначить на офицерские должности наиболее подготовленных специалистов-старшин. Из центра дали «добро». Десятки старшин — коммунистов и комсомольцев — стали командовать подразделениями. Окрыленные доверием, они старались изо всех сил. Но многим не хватало знаний, а главное — опыта воспитания людей. Они нуждались в повседневной помощи. И эту помощь должны были оказывать офицеры — командиры и политработники, сотрудники штабов. В горячую пору они переходили с корабля на корабль, с поста на пост — учили, советовали, отчитывали за упущения (а без них, конечно, тоже не обходилось). Заместители командиров по политической части Степан Григорьевич Серков, Федор Яковлевич Отмахов, Антон Григорьевич Лемешко, Иосиф Васильевич Блинов, Герман Иванович Фомин, Дмитрий Петрович Медведев всегда были с моряками. Инструктировали парторгов, комсоргов и агитаторов, добивались, чтобы каждый матрос, на каком бы отдаленном посту он ни находился, чувствовал себя членом дружного коллектива, знал о делах своих товарищей и о событиях на фронтах, о жизни страны. Редко бывали в базе и инструкторы политотделов флотилии и бригад.
Настоящими партийцами-воспитателями выступали не только политработники, ими можно было с полным правом назвать и почти всех наших штабных работников. Партийную организацию штаба флотилии возглавлял Василий Михайлович Сидоров, человек большой души и
