Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
Странная тишина царила вокруг. В заброшенных дворах никого не было видно. Молчаливо стояли дома. Не слышно было мычания коров, блеяния овец, пения петухов и лая собак.
Набравшись решимости, Алихан подошёл к своему дому, открыл калитку и остановился во дворе, крутя головой. Сердце сжалось от невыносимой тоски. Его никто не встретил. Зловещее запустение царило вокруг. Сорвав с головы шапку, он ударил себя кулаком по лбу.
– Мама! Папа! – позвал он родителей дрожащим голосом.
Но дом хранил угрюмое молчание, и никто из него не вышел.
– Мама? Папа? – задыхаясь от слёз, прошептал, вздрагивая плечами, Алихан. – Вот я вернулся, а вас нет… Как же так? Как же так вышло, любимые мои родители? Почему вы не встречаете своего сына? Я же шёл к вам через огонь и смерть долгих пять лет! Я только и жил тем, что вернусь на родину, увижу вас, обниму, прижму к сердцу, а вас нет?.. Дом пуст, а вы… Живы ли вы, мои дорогие, любимые родители?
«Как здесь тихо», – взяв себя в руки, подумал он, вспоминая войну, солдат в окопах, орудийный грохот, рёв самолётов над головой. Перед глазами мелькнули бескрайние снежные просторы России, города, посёлки, сёла… Эти видения со скоростью пули промелькнули в голове, и снова больно сжалось сердце: он, как и все советские граждане, долгие годы воевал с фашистами, а дома… Дома громили его народ те, за кого он проливал свою кровь на полях сражений. «Но ничего, – тяжело вздохнув, подумал Али. – Приведу в порядок пришедшее в упадок хозяйство, и жизнь наладится. А потом, как только примелькаюсь, попробую отыскать родителей. Как всё это будет выглядеть, я не знаю. Пока не знаю. Закончилась война, закончится и ссылка. Наш дом ещё возрадуется возвращению хозяев, и… Я верю, мы снова заживём одной большой семьёй под его крышей. Я знаю, что именно так и будет! Я знаю…»
Часть третья
1
На третьи сутки арабу стало хуже. Он дрожал. Капитан Болотников склонился над ним. Глаза пациента были полузакрыты. Капитан обеспокоенно пощупал ему лоб.
– Чёрт возьми, да у него лихорадка, – сказал он. – Ему надо дать тёплого чая.
– А может, ему сделать какой-нибудь укол? – прошептал, бледнея, Арса.
– Помолчи, пока не спрашивают! – одёрнул его Алихан. – Ступай за чаем.
Араб лежал на спине. Он тяжело дышал. Воздух входил в него и выходил с каким-то скрипом.
– Похоже, эта ночь для него последняя, – сказал уныло Болотников и минуту спустя добавил: – И… для меня тоже.
– Ты думаешь, что он умрёт именно этой ночью? – нахмурился Алихан.
– Несомненно, – вздохнул капитан. – Его раны начинают гноиться. Я даже чувствую неприятный запах, исходящий от его тела.
– И что, ничего сделать нельзя, чтобы продлить его жизнь ещё на немного? – забеспокоился Арса.
– Не знаю, – пожимая плечами, ответил Болотников. – Была бы рядом реанимация…
Он ввёл пару обезболивающих инъекций в руку умирающего, покачал головой и посмотрел на сидевшего с каменным лицом Алихана.
– У нас есть ещё время, – сказал он, грустно улыбнувшись. – Если араб и умрёт сейчас, то главарь боевиков явится навестить его только утром. А тебе спасибо, дед Али… Ты рассказал мне много того, о чём не говорил дед Иван. Он всё больше рассказывал о тебе и твоей боевой удали, а о себе… Мне всегда казалось, что он стеснялся своих подвигов.
– Скромным был твой дед Иван, очень скромным, – согласился с ним Алихан. – На деле всегда был отважным и отчаянным разведчиком, а говорить о своих подвигах стеснялся. Только я о них всем рассказывал. Ну не мог я молчать, хотя Иван не раз просил меня ничего о его доблести не рассказывать.
– Так ты нашёл своих родителей, уважаемый Алихан? – спросил, вздыхая, Болотников. – И как вообще сложилась твоя судьба после возвращения домой из госпиталя?
– Сначала туго приходилось, – проведя по лицу ладонями, ответил Али. – Выматывали раны. Но понемногу я приучил себя терпеть боль, лечил хвори травяными настоями, и… Дожил до дня сегодняшнего.
– Это можно назвать только чудом, – улыбнулся капитан. – Хотя… Жизнь на свежем горном воздухе значительно увеличивает долголетие.
– А родителей я нашёл в Казахстане, – как только замолчал Болотников, продолжил Алихан. – Долго искал, настойчиво… Нашёл их в дикой степи, сильно постаревших, изможденных непосильным трудом. Я бросился к ним со слезами на глазах, собираясь заключить их в свои объятия и расцеловать, но…
– Не смей приближаться к нам! – крикнул отец и замахнулся кнутом, который держал в руках. – Ты кто такой, чтобы так радоваться, видя нас?
– Как кто? – опешил я. – Да я же ваш…
– Уходи прочь! – неожиданно крикнула мать. – Или я сейчас пойду и пожалуюсь на тебя управляющему!
Ничего не понимая, я стоял перед родителями и бестолково смотрел на них. Но они с равнодушным видом отвернулись и вошли в глиняную мазанку, служившую для них жилищем. «Что же это такое? – думал я в отчаянии. – Почему отец и мама не хотят признавать меня?» Наверное, я долго бы стоял на месте и терялся в догадках, если бы… Мне на глаза попался стоявший в стороне от мазанки родителей седой казах, который едва заметно поманил меня пальцем. Я подошёл.
– Иди за мной, – сказал старик. – Здесь не место о чём-то разговаривать.
Он развернулся и куда-то пошёл. Мне ничего не оставалось, как поспешить за ним следом. Войдя в свою мазанку, он выставил на улицу всех домочадцев, прилёг на нары и дал мне знак, чтобы я ложился рядом. Я прилёг.
– Издалека приехал? – спросил старик шёпотом, посмотрев пристально мне в глаза.
– С Кавказа, – ответил я осторожно, пытаясь понять, куда он клонит.
– Кем тебе приходятся те чеченцы, которых ты собирался обнять? – прямо спросил старик.
– Они мои родители, – ответил я, посчитав неуместным лгать и изворачиваться.
– Вижу, ты говоришь правду, – причмокнув, заговорил старик. – А их ты не осуждай за то, что они тебя прогнали. Просто они не могли среди бела дня признать тебя своим сыном и тем самым обречь на страдания, каким подвергаются сами.
– О чём ты говоришь? – удивился я. – Что здесь со мной может случиться? Я же не где-нибудь за границей, а в своей стране.
– Здесь с тобой может случиться всё, что угодно, – причмокнув, заговорил старик. – Здесь нет справедливости, нет закона, нет власти. Здесь правит всем один – Жаксымбай. Для властей из далёкого города он человек положительный, кристально честный и порядочный управляющий отделением совхоза, носит в кармане партбилет. А на деле… На деле «уважаемый» Жаксымбай страшный человек, прохвост и главарь банды сабарманов. Степь он считает своей и позволяет себе всё, что захочет.
– А кто такие сабарманы? – спросил я у старика.
– Это степные разбойники и конокрады, – ответил он. – В подчинении у Жаксымбая около
