Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
– Да, это так, – согласился Али. – Он погиб, а я жив… Как я теперь с таким грузом жить буду?
– Друг погиб, за двоих жить будешь, – пожимая плечами, сказал доктор. – Значит, на роду твоём так написано.
– Ну что, мне пора, – взглянув на часы, засобирался полковник. – Давай поправляйся, капитан Завгаев. Как будут выписывать, черкни мне письмецо. Я позабочусь, чтобы тебя отправили снова в наше подразделение.
– Я думаю, что это случится нескоро, – грустно улыбнулся Али. – Когда я вылечусь, война закончится. Я слушаю сводки по радио и уверен, что будет именно так.
– Когда закончится война, никому не известно, – вздохнул полковник, протягивая на прощание руку. – Не успеешь выздороветь до победы, тоже не беда. Ты и так много сделал для её приближения!
7
В конце марта 1944 года Али стал чувствовать себя лучше. О выписке на фронт конечно же не было и речи. Он едва научился самостоятельно вставать с кровати и, еле переставляя ноги, прогуливаться по двору госпиталя. Однако, хоть и медленно, дело шло на поправку. Что самое важное – Али вспомнил прошлое до мельчайших подробностей.
Однажды начальник госпиталя вызвал его в свой кабинет для серьёзного разговора. Когда Али вошёл, начальник выглянул в коридор, после чего закрыл дверь на запор и указал ему на свободный стул, стоявший перед столом.
– Так вот, капитан Завгаев, – как-то издалека начал он вполголоса, – разговор у нас сейчас будет не о состоянии твоего здоровья, а об одном очень важном деле, касающемся лично тебя и твоего будущего.
– Заманчивое начало, – усмехнулся Али, настораживаясь. – Мне всегда казалось, что будущее пациентов врачей заботит меньше всего.
– В общем-то да, – немного смутился доктор. – Но твой случай особый.
– Интересно, что заставляет вас принимать участие в моей судьбе? – заинтересовался и одновременно озаботился Али. – Или я чем-то отличаюсь от остальных раненых, проходящих лечение в вашем госпитале?
– Да, отличаешься, – сложив перед собой на столе руки, чуть подался вперёд доктор. – Твоя национальность, капитан, вдруг стала угрозой для твоего благополучия. Странно, не правда ли?
– Ничего не понимаю, – округлил глаза Али. – А при чём здесь моя национальность? В первую очередь я гражданин СССР, а уж потом…
– Тут дело такое, – замялся доктор, подыскивая подходящие слова. – Из Москвы, во все действующие части Красной армии, включая морской флот и госпитали, конечно, поступило распоряжение о срочном отзыве с фронтов, резервных армий и прочих воинских подразделений всех лиц чеченской, ингушской, калмыкской и крымско-татарской национальностей.
Словно разряд электротока пронзил всё тело Алихана от головы до пят. Но ни один мускул не дрогнул на его лице после прозвучавших слов.
– Ну, и… с чем это связано? – спросил он хриплым от волнения голосом.
– Мне больше ничего не известно, – разводя руками, ответил доктор. – Завтра приедет товарищ майор из особого отдела и будет лично проверять всех, кто в настоящее время находится на лечении в госпитале.
– Послушайте, это какой-то дурацкий розыгрыш! – засомневался Али. – Почему отзывают именно чеченцев, ингушей и татар?
– Если хочешь, то задай завтра этот вопрос особисту, – хмуря лоб, сказал доктор. – Только не советую. Думаю, что ответ его будет не словесным. В твоём состоянии… Гм-м-м… Я бы воздержался от душеспасительных бесед с ним.
– Та-а-ак, – протянул Али задумчиво, поняв, что начальник госпиталя далёк от шуток. – Похоже, нас, лиц перечисленных вами национальностей, вытаскивают с фронтов, чтобы сделать «дровосеками» в лагерях ГУЛАГа. За что? Наверное, уже повод придумали и нечего над этим ломать голову.
– Я не собираюсь обсуждать этот вопрос ни с кем, даже с тобой, извини, – откинувшись на спинку стула, сказал доктор. – А вот кое-что предложить тебе собираюсь, откровенно рискуя своей шкурой и должностью.
– Вы что, собираетесь мне чем-то помочь? – удивился Али. – Но-о-о… чем я заслужил такое участие?
– Не знаю, – пожимая плечами, сказал доктор. – Может быть, тем, что лично я сделал тебе много сложнейших операций, собрал тебя по косточкам и буквально вытащил за уши с того света? Вполне может быть, что на меня подействовал рассказ командира твоего полка, который, не жалея красок, пересказал мне все твои невероятные подвиги. Так вот, я решил оказать тебе посильную помощь, чтобы избежал предположительно возможных больших неприятностей. Так что, согласен, капитан Завгаев?
– Даже не знаю, что и сказать, – задумался Али. – А в чём будет заключаться ваша «посильная» помощь?
– Да так, особых усилий на то не потребуется, – ответил доктор. – Я собираюсь в пустующую в твоих документах графу «национальность» вписать не чеченец капитан Завгаев, а аварец, даргинец или осетин.
– И что это даст? – поинтересовался Али, почувствовав внутри неприятный осадок. – Что ж получается, если я соглашусь, то сделаюсь предателем своего народа?
– Я так и думал, что именно так ты воспримешь моё предложение, – вздохнул доктор. – Однако… Я попытаюсь тебе объяснить положение вещей и втолковать, в чём разница между здравомыслием и предательством.
– Что ж, попытайтесь «вразумить» меня, неразумного, – буркнул угрюмо Али. – Хотя предупреждаю, что я слишком дорожу своей честью и никогда не переступлю через неё даже перед лицом смертельной опасности.
– Я не сомневаюсь, – кивнул доктор. – Потому и постараюсь быть очень убедительным.
Прежде чем начать, он закурил папиросу и предложил Алихану, но тот отказался.
– Ближе к делу, – сказал он. – Сейчас я чувствую себя, как на раскалённой сковороде, и сгораю от нетерпения услышать то, что вы мне ещё предложить собираетесь.
– Предложение своё я тебе уже высказал, – выпуская густую струю дыма, ответил доктор. – А сейчас хочу только добавить, что, став на какое-то время не чеченцем, а «аварцем» или «даргинцем», ты спокойно долечишься в госпитале и вернёшься домой, или… Или уедешь туда, куда захочешь. Как я понял, особистов другие национальности не интересуют. А предателем ты стал бы тогда, если бы перешёл на сторону врага нашей Советской Родины! Видишь разницу или не видишь?
– Это всё? – удивился Али, рассчитывавший на более длительную беседу.
– Думаю, достаточно, – хмыкнул доктор. – Вот сейчас мы и посмотрим, что перевесит в твоей голове – здравомыслие или глупое упрямство, которое в твоей ситуации совсем уж не уместно.
С минуту подумав и приняв решение, Али сказал:
– У меня сестра замужем за осетином, и я хорошо знаю их язык. Ничего не поделаешь, раз приходится «маскироваться», то… Одним словом, запиши меня осетином, доктор, я даю тебе на то своё согласие.
* * *Была дождливая осень 1945 года. На вокзале города Грозный сошёл военный. Ёжась от пронизывающего влажного ветра, он застегнул на все пуговицы шинель, накинул на плечо вещевой мешок и пошагал в выбранном наугад направлении.
В течение дня он бродил по городским улицам, рассматривая здания, жилые дома, заглядывал в магазины, столовые и удивлялся, как преобразился город за время его долгого отсутствия. «Что-то совсем не видать чеченцев, – думал он с грустью. – Людей других национальностей сколько угодно, а чеченцев… Неужели всех депортировали?»
Долго ходил солдат
