Огненный воздух - Александр Александрович Тамоников
«Зачем им подполье? Непонятно, – мрачно размышлял Юнге. – Такая секретная операция – и информация разошлась по подполью. А там неизбежна утечка, там есть мои агенты, и этого русские не могли не понимать. А раз понимают и все же воспользовались помощью подполья, тогда что это означает? То, что группа советской разведки брошена на эту операцию без подготовки, вслепую. У них другого выхода не было. А значит, я могу их переиграть, значит, я могу предвидеть их последующие шаги и предположить, какие они совершат ошибки. Инициатива пока на моей стороне! Или нет? Пожалуй, два этих нападения говорят об обратном. Они на шаг впереди, а я могу только вот так идти следом и констатировать факт события. Они ни разу не попали в мои силки. Они засветились в госпиталях и нашли-таки инженера Штернберга. Действовали нагло, но уверенно. И нашли его. Позволить им войти в контакт и взять в этот момент? Опасно. Тут не должно быть ошибки. Слишком многое приходится держать под контролем. Нет, пострадавшего при парашютировании инженера надо отправить в Берлин. Пусть русские пытаются добраться до самолета. Одна цель, и мне будет легче поймать их на одной из попыток подобраться к самолету.
Глава 4
Каким образом Оскар Бицек сумел затесаться в ряды словацких рабочих, которых власти направили для устройства гатей на болоте, было непонятно. Но Шелестов хорошо видел, как подпольщик активно распоряжается на месте, где словаки валили деревья, связывая не очень толстые стволы вместе и выкладывая из них проходы. Добраться до самолета даже в болотных сапогах было невозможно. Работы в месте падения самолета начались в восемь часов утра. А в девять прибыл Бицек еще с несколькими рабочими и сразу стал там всем руководить. Значит, подпольщики это устроили, выдали его за опытного мастера. Среди рабочих мелькала и фигура Сосновского. Грубая одежда, грязь на лице делали его абсолютно не выделяющимся среди других рабочих. Да и вообще Михаил выглядел каким-то сутулым, подволакивал ногу. Его работа заключалась как раз в связывании стволов деревьев веревками, сбивании их металлическими скобами.
Буторин и Коган находились сейчас далеко друг от друга, разместившись вокруг заболоченного участка там, куда им удалось незаметно пробраться, чтобы вести наблюдение. Подобраться близко не получилось, потому что немцы установили оцепление. Правда, сплошной линии не было, да и словаки не лезли из кожи вон, выполняя приказы. Их посты были похожи скорее на группу людей, выехавших на пикник за город и ожидающих, когда же привезут продукты и вино. Они стояли и сидели, уныло поглядывая то по сторонам, то на часы. К обеду удалось проложить тропу до самого самолета. Грязные и мокрые рабочие, закуривая, уселись отдыхать, а группа немцев добралась до самолета и принялась что-то там обсуждать. Шелестов ждал. Сейчас самое главное понять, что затеяли немцы, каков их план. Не понимая их намерений, планировать свою собственную операцию нельзя.
К вечеру подошли два бронетранспортера и около роты немцев. Они перекрыли подходы со стороны дороги по гатям. Рабочие потянулись в город: кто на велосипедах, за кем-то пришел старенький грузовичок. Сосновский с группой рабочих под руководством Бицека тоже двинулся на велосипеде в город. Ближе к сумеркам Михаил, низко пригибаясь, добрался до места в кустах, где лежал Шелестов и появившийся час назад Буторин. Известий от Когана пока не было, но подпольщики сказали, что никакого шума и стрельбы не наблюдалось. Кажется, оснований для беспокойства пока не было.
– Уф, наработался я сегодня так, как с юности не работал, – с шумом выдохнул Сосновский и опустился на расстеленный брезент.
– Выглядел ты колоритно, – усмехнулся Шелестов. – Там среди рабочих агентов гестапо не заметил? Не приглядывался к тебе никто? Разговоров затеять не пробовали?
– Да я работал в той группе, что Оскар привел. А там все свои. Да мы и договорились сразу, что будем работать молча. Распределили обязанности и делали все без особых разговоров. Так сказать, бригада молчунов!
– Немцы, надеюсь, не молчали? – спросил Буторин. – С толком поработал?
– С толком. – Сосновский взял фляжку, открутил крышку и припал к горлышку. Напившись, он вытер рукавом рот и продолжил: – Торопиться нам надо, ребята. Немцы решили вытаскивать самолет. Не уверен, что у них получится вытащить его целиком, может, будут извлекать по частям. Например, срежут крылья и демонтируют двигатели. Но в любом случае эта работа не на один час, да и не на один день. Там среди них был летчик, я думаю, что тот самый пилот, который на самолете в день падения и летел. Он говорил про приборы в кабине и систему питания двигателей. Это хозяйство, я так понял, они тоже не хотят оставлять.
– Кто там командует? – спросил Шелестов.
– Какой-то штандартенфюрер. Я так понял, что он из Берлина, из центрального аппарата СД, а не из руководства протектората. Он приказал найти пару тягачей и пригнать сюда. А еще прочные стальные тросы. Словаки пытались оправдываться, что прямо сейчас все это взять неоткуда. С тягачами проще, а вот тросы найти они не знают где. Но, думаю, найдут. Этот немец с ними жестко разговаривает.
– Найдут, – согласился Буторин. – Могут и быстро найти. Надо как-то помешать этому творческому процессу.
– Тихо! – Шелестов приподнял голову.
Все замерли, прислушиваясь. Человек шел через кустарник не таясь. И через пару минут появился Коган.
– Пожрать не взяли с собой, – проворчал он. – Сейчас бы быка съел. А нам еще до города добираться неизвестно сколько. Видели, что немцы прибыли в помощь словакам? Боюсь, теперь и дороги перекроют, и патрули немецкие в городе появятся.
– Ты чего там застрял? – спросил Шелестов. – Опасно было?
– Нет, соображал, идею одну вентилировал. Жалко, что здесь болота – лишь название одно. Просто переувлажненная местность, затопленная застоявшимися водами. Если бы тут болота формировались столетиями и образовался бы приличный слой торфа, тогда можно было бы его поджечь, и хрен бы
