Крымское зарево - Александр Александрович Тамоников
Грузовик раскачивался и стонал на больших воронках от бомбежек, хотя опытный водитель ловко управлялся с баранкой. Он знал фронтовую дорогу как свои пять пальцев. Ездил по ней несколько ночей в неделю, чтобы доставить в тыловую часть раненых, а обратно перевезти к территории военных действий вновь прибывший личный состав и все, что необходимо для окопной жизни.
В кузове трехтонки каждый пассажир думал о своем: бравый Стукаленко мысленно складывал строчки стиха для письма черноглазой санитарочке Соне, с которой удалось познакомиться во время обедов на полевой кухне; Саша Евсюков вспоминал о новогодних посиделках в квартире родителей в Ленинграде; Пашка Зинчук пытался представить себе, как выглядит сейчас его сестренка, которую он помнил пятилетней малышкой; Роман Грош то и дело ощупывал карман, борясь с желанием съесть выданный на перегон запас сухарей; Ертаев Абыз одними губами шептал русские глаголы, так как немецкий он выучил еще в детстве во время игр с соседскими детьми из высланных в Казахстан немецких семей, а вот русский давался тяжело.
Шубин же наблюдал за местностью, непривычной взгляду. Южная природа отличалась от того густого леса, зарослей деревьев, к которым он привык, воюя в средней полосе советской территории. Здесь же рос небольшой, реденький лесок, к небу тянулись невысокие деревья, среди которых трудно найти укрытие от фашистских пуль, под сапогами чавкал слой жидкой почвы, смоченный бесконечной моросью с серого неба. И открытие это давило на командира: тяжело проводить разведку в такой местности, как на открытом пространстве из грязи пройти под прицелами врага незаметно даже пару километров. От мрачных мыслей пальцы уже привычно с силой сжимали колючую сосновую шишку, острыми пластинами он массировал подушечки, разминал поврежденные сосуды, и эти движения за несколько месяцев стали привычными. Руки его больше не дрожали благодаря упорным ежедневным занятиям. И все же разведчик по привычке продолжал разминать и массировать ладони, избавляясь от уже несуществующей болезни.
Из кабины вдруг показалось квадратное лицо Тарасова:
— Зинчук, сколько до прибытия?
Майор НКВД обожал проводить вот такие неожиданные проверки, задавать каверзные вопросы, стараясь подловить юных разведчиков и поставить их в неудобную ситуацию. Иногда выглядело это очень жестоко или нелепо, но все же капитан Шубин не вмешивался, понимая, что спорить с особистом по поводу его методов обучения не стоит. По-своему, часто грубо, он все же заботится о молодых бойцах, мобилизуя их на решение сложных задач, которые придется также выполнять и на передовой.
Пашка глухо отозвался, не отрывая глаз от черного неба без единой звезды:
— Минут через сорок прибудем, осталось пятьдесят километров по лесополосе.
Тарасов скрылся в кабине, водитель удивленно протянул:
— Ишь ты, без компаса и карты сообразил. Верно угадал, по пролеску минут сорок, и аккурат на блокпост попадем.
Офицер НКВД бросил на болтуна мрачный взгляд:
— Не тебя спрашивали, за дорогой смотри.
Но Василий Тарасов и сам был доволен ответом — не зря прошли эти долгие недели занятий. Даже самый, на его взгляд, разгильдяй — ефрейтор Зинчук — оперился, набрался опыта и знаний от бывалого фронтового разведчика капитана Шубина. Теперь новобранцам предстояло пройти проверку в боевых условиях на передовой линии фронта, где сошлись границы немецкой и советской территорий. Здесь молодым людям была поставлена боевая задача: добыть «языка» — немецкого пленного, у которого есть ценные сведения.
В широком квадрате расположения стрелковой части, неподалеку от станции Добрянка, куда направили разведотряд для выполнения первого задания, планировали важное стратегическое наступление на немецкий узел обороны. Прорыв германской линии защиты именно в этом узком коридоре открыл бы доступ к запасной ветке железной дороги. В Сивашском заливе, на освобожденной от оккупантов земле полуострова, в это время шло полным ходом сооружение временного железнодорожного полотна, и советским строителям нужны были материалы — рельсы и шпалы, чтобы завершить строительство отрезка, соединяющего материк и полуостров. Еще захват железнодорожной станции лишил бы германские войска возможности быстрой передислокации тяжелой техники. Танки, артиллерия, бронетранспортеры вязли в грязи, застревали на размытых декабрьским снегом грунтовках, поэтому для их быстрой перевозки немцы использовали сетку из запасных железнодорожных путей и маленьких станций. Но как захватить этот кусочек пути, если нет сведений о расположении линии огня, количестве охраны, техники? Бдительные гитлеровцы понимали важность нахождения станции рядом с Добрянкой и не давали никому даже преодолеть нейтральную полосу, не то чтобы проникнуть на их территорию и захватить в плен офицера. Именно сюда решил отправить Василий Тарасов группу Шубина, чтобы проверить, насколько успешно прошла учеба. Ну а уже после проверки на пригодность можно будет продолжить вербовку опытного разведчика в отделение СМЕРШ, его учеников, молодых разведчиков, распределить по разведотделениям дивизий на Южном плацдарме. С этими мыслями ехал молчаливый майор НКВД в теплой кабине и раздражался каждый раз, когда говорливый шофер пытался завести с ним разговор.
Наконец старенький ЗИС, с ревом вгрызаясь колесами в жидкую грязь, взял последние препятствия и замедлил движение перед широким заграждением из тоненьких неотесанных бревен — блокпост перед расположением стрелкового батальона на передовой. Дежурный офицер в широком плаще пробежался фонариком по документам и сунул их обратно майору:
— Вас там уже ожидают, командир разведотделения встречает.
— Высаживаемся? — уточнил с борта кузова Шубин. В кромешной темноте он не мог ничего различить.
Небо было затянуто сплошной пеленой, отчего даже тусклый лунный свет не освещал землю. В какой стороне укрепления, можно было только догадываться, влажная чернота скрыла все — проходы, людей, окопы.
Водитель, который щепкой бережно очищал колеса и низ кабины от налипших кусков грязи, виновато пояснил:
— Дальше до окопов не проедем, застрянем. Не лужи, а целые моря. Своим ходом, ребятки.
— Спасибо, — коротко поблагодарил его капитан и одним прыжком оказался за бортом. Он скомандовал остальным: — Стройся!
Черные фигуры в мокрых плащах спустились из кузова, вытянулись в строе из пяти человек. Рядом шлепала чья-то обувь, в темноте звучали голоса:
— В цепочку становись! Разгружайте, из рук в руки, там боеприпасы.
— Куда ставить, товарищ командир? Везде вода, замочим.
— Да найди ты пятак посуше, в лужу прямо не тыкай. Доску под низ, брезент сверху накинь, потом на руках парами дотащите до склада.
Кто-то невидимый досадливо закряхтел, но все-таки начал раздавать
