Крымское зарево - Александр Александрович Тамоников
— Понес, — зло процедил Тарасов. — Колдунов нашел, ты советский офицер, а собираешь сказки, как старуха сумасшедшая. У немцев приборы ночного видения сейчас вводят, на танки, на винтовки снайперские. Инфракрасное оборудование, до четырехсот метров прицельная дальность, вот и все твое колдовство.
Лейтенант Морозко стоял с опущенной головой, пальцы ходили ходуном, то и дело сжимаясь в крепкие кулаки. Шубин в глубине души сочувствовал парню: каково ему потерять всех разведчиков и не выполнить боевую задачу. Немудрено, что офицер начинает от отчаяния искать причины неудач чуть ли не в колдовстве. Разведчик сделал еще несколько глотков горячей жидкости:
— Понял тебя относительно снайперов… Получается, сразу за холмами железнодорожная станция?
— Там перегон, была установлена стрелка. В начале месяца посылали самолет, у немцев строительство какое-то шло рядом с веткой. Фрицы быстро его приметили, открыли такой огонь, артиллерия палила до утра, аж тут от гари все было черным-черно. По левому флангу болото, оно не замерзает зимой, поэтому пройти его не получилось. Топь тянется двадцать километров, ширина от двух до трех километров. Из-за артобстрелов болото в завалах из сучьев. Мы несколько раз пытались расчистить проходы, только это работы на несколько суток, и сразу в небе «рама» кружить начинает, а значит, вскоре жди бомбардировщиков.
— По правому флангу что?
— Мины, — вздохнул лейтенант. — Троих наших в госпитале по кускам собирали, один там так и остался. Только… голову… нашли… и ноги… Поле минное до реки, даже в оврагах мины замаскированные. Грязью обмазывают, и не видно заряда, все серое.
Тарасов фыркнул в ответ:
— Карту поля составить, разминировать проход — и готово. За сутки задача будет выполнена. Нагородили тут, сами себе препятствия понавыдумывали.
Шубин не слушал ворчание особиста, он прекрасно понимал, что разведподразделение батальона весь месяц упорно пыталось со всех сторон пробраться на вражескую сторону, но терпело неудачу за неудачей. И дело не в опыте и подготовке, а в том, что немцы защищают свои позиции изо всех сил. С помощью артиллерии, мин, снайперов, огневого рубежа, и даже воздушный разведчик действует — точно, Соленые холмы скрывают что-то очень важное для гитлеровской армии. Лейтенант тем временем оправдывался перед майором:
— Ночью мин не видно, там грязью все прикрыто, а днем несколько огневых точек держат под обстрелом периметр.
— Ты как первый день служишь! — Майора уже было не остановить. — Маскировку применить — и по-пластунски всю нейтралку пройдешь через минное поле прямо под носом у снайперов.
— Пройти можно, обратно с «языком» ползком по-пластунски вернуться сложно. Как заставить немецкого офицера молча ползти? Один крик, и снайпер возьмет на прицел. Да и с холмов его видно как на ладони. Мы уже пытались. — У Морозко потемнело лицо при воспоминании о погибших товарищах на неприступном минном поле.
Тарасов отреагировал по-своему:
— И что будешь делать, лейтенант? Сядем и будем чай пить? Мы же для этого сюда прибыли, для этого капитан Шубин в лагере месяц целый в лесу жил с бойцами в землянках. — В темноте блеснул циферблат часов. Особист заговорил резким тоном: — Ты мне эти саботажные речи не двигай. Мыслишь ты, Морозко, как уклонист, хоть заградотряд выставляй, того и гляди, бежать кинешься бабе своей под юбку. Сейчас четыре часа ночи, самое время для вылазки, немцы спят, как младенцы в колыбели. У них все по режиму, уж я-то знаю. Ты хоть один выстрел слышал?
— Тишина, не простреливают, — вмешался в беседу капитан Шубин, он уже понимал, куда клонит их куратор.
— Вот именно! — Тарасов был доволен, что опытный разведчик с ним согласен. — Тишина, как на кладбище. Можно не то что ползком, а гопака на нейтралке сплясать, никто не заметит. — Он повернулся к Глебу, показывая Морозко, что его доклад закончен: — Бери, Шубин, бойцов и вперед, к рассвету должны вернуться с «языком». Местная разведка, как я вижу, расклеилась. Покажи им, как Родине надо служить, каким должен быть настоящий советский разведчик. Приказ ясен?
— Так точно. — Шубин отдал пустую кружку лейтенанту, развернулся и, шагнув в темный коридор, отправился за своими бойцами.
Морозко двинулся следом:
— Я с вами, покажу, где есть небольшой безогневой коридор. До середины поля можно добраться, по метрам не достают с двух точек.
— Ты там каждый метр выучил, лейтенант? — Глебу хотелось побеседовать с молодым мужчиной без вечно недовольного майора.
Тот глянул назад, не слышит ли строгий майор, и пробормотал:
— У меня за месяц больше двадцати ранений. И все легкие. Царапины, на каждой вылазке или пуля оцарапала, или осколок неглубоко пошел. Везло, смерть мимо проходила. Все смертельные пули ребятам достались. Я каждый день тут на брюхе квадрат наш проползаю, все ищу, как пробраться на ту сторону.
— Счастливчик ты, Морозко, любит тебя удача. С нами пойдешь, — решил Шубин, он понимал, что лейтенант уже изучил местность и сейчас его опыт пригодится.
«Языка» брать разведчик не собирался, даже несмотря на угрозы майора НКВД, потому что без подготовки действовать он не привык. А первый шаг при подготовке операции — рекогносцировка местности, чтобы понять, как можно пробраться на вражескую землю и потом вернуться в расположение батальона уже с пленным. В этом деле помощь лейтенанта Морозко была бы неоценима, он весь месяц изучает проходы и сможет подсказать расположение огневых германских точек, направление стрельбы и другую информацию, которую удалось собрать. Несмотря на убеждение Тарасова, что боевая задача легкая, капитан понимал, что не просто так уже целое подразделение разведчиков оказалось в госпитале или в могиле. Потому к вылазке для изучения вражеской обороны надо подготовиться основательно, начать с разведки местности.
В закутке у костра его ждали молодые разведчики: Евсюков, как обычно, дремал, пристроившись на скатке;
