Михаил Ливертовский - Другая любовь
Вышла к нам «главная» и после недолгих переговоров предложила придти на следующий день до открытия и обещала нас сама расписать…
Те, кто готовил стол, с нетерпением нас ждали. Вся «-куча», но уже подавленная неудачей, молчаливая, и давшая слово держать в тайне «провал» в ЗАГСЕ, заинтригованная ситуацией, скованно, но целеустремленно двигалась к праздничному столу, где надеялась получить ответы на все вопросы…
Свадьба… еще не была написана песня «Свадьба, Свадьба, ах…» Но именно такой она мне запомнилась. Правда, не в том масштабе – три бутылки шампанского, сколько-то водки, бычки в томате, красная икра – на фарфоре, хрустале, и… патефон! А как плясали?! Умеющие и неумеющие… Временами знакомые «припирали меня к стенке» и спрашивали: – «Как это все?!» – «Переписывались три года…» – «Ну, и что…?» Незнакомые еще продолжали с любопытством меня разглядывать и… думать, может быть, завидуя или в чем-то подозревая… После одного из выкриков «Горько!», и очередного нашего с Зорей поцелуя, ко мне решительно придвинулся «капитан Вовка». Глазами он меня просто грыз, и, откусывая по кусочку, зло прошипел: – «Кто ты такой?» – «-Я хозяин, а ты гость» – попробовал я отшутиться. Мне подумалось, что это игра, а он, глядя на меня свысока (в этом, наверно помогали ему звание и возраст – он был немного старше меня), прошипел еще злее: «Откуда ты такой взялся? Я думал, что это все шутка, а ты, оказывается, всерьез? Знаешь, что тут есть более достойный человек, который давно надеется… давай я тебя отвезу на вокзал, и завтра он пойдет, как я там договорился?!» Капитан Вова попробовал вцепиться в мой локоть, чтобы потянуть куда-то. Но я резко высвободился, у меня сжались кулаки, сдвинулись плечи. Еще мгновение и я избил бы его. Я не любил драться, но хорошо умел, занимался боксом… Смех, топот перепляса – меня остановили. Тогда я цепко взял его за локоть и «пригласил»:
– «Это серьезный разговор, пойдем-выйдем». Я, конечно, сумел бы постоять за свое торжество и предстоящее утро. Но он почему-то не захотел, или побоялся продолжения разговора, высвободил руку и отошел. Потом подошел к Зоре. Я, было, рванулся за ним. Но пока я пробирался к ним, он успел что-то сказать, она – что-то ответить. Он кивнул и быстро ушел. Больше мы его никогда не видели. Что он сказал Зоре, что Зоря ответила ему? – Я не стал спрашивать свою жену. Надо будет – сама расскажет. Но об этом она рассказала очень нескоро…
Ну, а рано утром, когда все оставшиеся еще спали, мы с Зоренькой тихонечко, быстренько собрались и помчались в ЗАГС. Заведующая, действительно нас ждала, ввела в свой кабинет, открыла сейф достала документы, печати, бутылку вина с рюмками, и хотела уже… Но вдруг опомнилась: – «-Ой, а свидетели?! Ну, хоть одного, вторым я буду…» Желая помочь нам, она выглядывала в окно, в коридор – никого из сотрудников, ни дворника, ни милиционера – обнаружить не удалось…
В отчаянии, растерянные мы вышли на улицу. А там удача нам улыбнулась во всю, и мы заулыбались – навстречу шел наш знакомый, учитель физкультуры из Зориной школы. И он обрадовался. Потому что искал, кто бы помог ему опохмелиться. Мы пообещали – при условии… Он немного постеснялся, поупирался – в таком виде… (вид, действительно был у него не для случая), но потом он оказался способным произносить напутствия, целовать руки заведующей и Зоре, обнимал меня.
Мы купили бутылку. Он сразу из «горла глотанул», помотал головой, сделал долгий выдох и улыбнулся – отпустило.
После чего «пригласил нас к себе в гости», завел нас в скверик. Мы устроились на скамейке. Он вынул из кармана стакан. Мы по очереди приложились. И он запел. Чем привлек внимание военного патруля, который безошибочно определил во мне военнослужащего, нарушающего…
Командировочное удостоверение и брачное свидетельство отмеченное «сегодняшним числом» не только меня оправдали, но и…
– О-О… С Вас причитается, гвардии лейтенант!
Физрук им налил по чуть-чуть. Они отдали честь и удалились. Бутылка была пуста. Денег у нас больше не оказалось. К нам физрук идти не захотел, а мы вернулись домой догуливать.
Так в нашей с Зоренькой жизни отметился тройственный праздник: 27 апреля – грехопадение, 28 – свадьба, 29 – регистрация брака.
На следующий день я отбыл в часть. В вагоне было свободно и чисто. Меня никто ни о чем не спрашивал, и я никому ничего не рассказывал. Я писал беспрерывно письма, открытки. И опускал на каждой остановке. В перерывах смотрел в окно на ожившие пейзажи. Была весна в самом разгаре. Первая весна в моей семейной жизни! И глядя, как радостно пробуждается природа, вспоминал каждую деталь уже пережитого. Поезд был скорый. Обратный путь он проделал быстрее, через семь суток я сошел на 74-м разъезде. Мы обнялись с дежурным. Поздравили друг друга. У него родился сын… Подумалось: – «Скоро и у меня!»
Когда я вошел в расположение части, то меня ждали поздравления товарищей, начальства, и вопросы, вопросы, и я отвечал, отвечал… А еще, меня ждали письма от Зори, доставленные авиапочтой.
… Вскоре Зоря – уже моя жена – летом приехала на 74-й разъезд. Ко мне на пустырь… Песенно перестукивались вагонные колеса поезда, который подвозил ее!.. А как весело заливался паровозик, когда подъезжал с ней к нашему разъезду!..
Зоренька сказочно украсила не только мою жизнь! Тот, кто не был там в то время – не сможет представить себе, как радовались все и всё – ее появлению…
… Все время мягко – не жарко светило солнце, ветры мирно улеглись в лощинах, ни разу нас не потревожив. Ночью темно-темно синее небо низко опускалось и невидимыми руками с бархатистыми ладонями нежно ласкало нас. Огромные звезды, до которых, казалось, можно дотронуться, от радости переливались всеми цветами радуги и с грустью таяли на рассвете…
… Люди же все – всё время улыбались. Знакомые и незнакомые. Многие часто заглядывали в нашу землянку и спрашивали, не нужно ли нам чего-нибудь…
… Командование устроило в «Красном уголке» «Солдатскую свадьбу» (без выпивки – с чаем, галетами, но с тостами). Комдив, поднявшись, чтобы поздравить нас, молодоженов, произнес: – «Ну, как мы…?» – поднял кулак правой руки потом – левой, в воздухе их, столкнув, соединил и громоподобно радостно засмеялся!.. Больше истории подготовки моей поездки в Москву никто никак не касался. И преподнесло нам Командование необыкновенный свадебный подарок – выхлопотало мне «демобилизацию» «для продолжения учебы в ВУЗе», и я с Зорькой – мы вместе (!) вернулись в Москву…
А какие проводы нам устроили! Народу было больше, чем тогда, когда провожали меня! Потому что гарнизон пополнился новослужащими…
… С тех пор – вот уже больше шестидесяти лет (!!!) – мы неразлучно вместе!.. А если возникала какая-нибудь необходимость расстаться, то сразу друг от друга – друг к другу – летели письма, телеграммы… потому что мы не переставали быть очень нужными друг другу…
Как мы жили?! Мы не обижаемся на судьбу, потому что прожили свою жизнь, в основном, как хотели!.. Правда-правда, если оглянуться на минувшее, то покажется, что все шло по строгому плану. Первые два года мы занимались на дневных отделениях своих ВУЗов, а когда стали рождаться дети – перевелись на заочные отделения и пошли работать. Я – на завод, токарем. На тот самый завод, на котором работала Зоря во время войны, и где меня хорошо знали (по рассказам Зори). Только там уже делали не снаряды, а экскаваторы. Зоря вернулась в школу, чтобы обучать ребятишек рисованию… Получив дипломы, мы занялись тем, о чем мечтали: у меня завязались связи с киностудиями, потом работал на телевидении – сценаристом, режиссером: а Зоря стала в институте обучать будущих авиастроителей художественному конструированию!.. Сейчас самим трудно представить, как мы ухитрялись в непрерывной напряженной занятости в любимом профессиональном деле постоянно заниматься с детьми? Играть с ними и с их маленькими друзьями, не пропуская занятий в спортзалах и бассейнах. Учились с ними, тренировались. Не забывали о театрах, музыкальных концертах. Помнили о просьбах, интересах и нуждах близких, знакомых. Не избегали дружеских пирушек. А путешествия? А отдых? Не жизнь была, а – праздник!
Конечно же, были – боли и обиды, разлуки и потери, мы же все-таки – жили… и не мало…
Что еще? – Вот – годовщины бракосочетания мы всегда отмечали только вдвоем. Нам так было – интереснее. Лишь круглые даты, подобные Серебряной свадьбе, Золотой – мы праздновали пышно, с родственниками, друзьями, товарищами – с выдумкой!..
Только ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕ – не получилось пышным.
Зоря красиво накрыла на стол – она это любит, чтоб все было красиво, – мы посидели, полистали фотоальбомы, поперебирали письма, повспоминали (вот тогда-то она спросила, а я ей и рассказал «как ехал»), выпили рюмочку, больше уже не получается. Зоря, как всегда первой встала из-за стола и привычно обронила: «Закон моря! Посуду моет последний!» Я услышал от нее этот детсадовский слоган на второй или на третий день после нашей встречи и рассмеялся, вспомнив Галину Михайловну (предупреждала ведь!). С той поры я мою посуду и убираю в шкаф Зорины вещи. Но разве это трудно?.. Тем более, что весь ее «шурум-бурум» – не признак лени, неряшливости… Подобное отношение к разбросанным вещам скорее можно определить, как любовь к «диспропорции», «асимметрии», немытая посуда ничто иное, как «оригинальный натюрморт»!.. Зато жена мне столько сделала (!)… стоит только вспомнить, как она скроила и сшила моднючую куртку. Точь-в-точь, как у знаменитого в те годы французского киноактера Жана Маре. Товарищи мне завидовали и спрашивали, где достал. А я: – «Зоря сшила!» – «А можно заказать, что-то похожее? Мы заплатим, сколько скажет!» – «Приходите хотя бы через день убирать комнаты, складывать «на место» разбросанные вещи, мыть посуду…» – «У-у-у-у…»
