Михаил Ливертовский - Другая любовь
– Ты чем-то расстроен? Не рад, что сюда приехал?..
Я расхохотался и, выкрикнув: – «Что ты! Зоренька ясная!», сбросил свой роскошный реглан, подбитый невероятно красивым мехом из щипанного хинганского козла, красивую шапку. Ее благосклонная улыбка меня немного озадачила. Но когда она бросилась мне на шею, то сомнения мои враз улетучились, и я прижал к себе желанную крепко – крепко…
И вдруг испугался, отодвинул ее от себя, чтобы рассмотреть – не помял ли что, не сломал ли чего?!.. Рассматривая Зорьку, я спросил ее:
– Тебе не больно?
Крепко зажмурив глаза от удовольствия, она отрицательно закачала головой и тихо добавила своим неповторимым голосом, которым я не перестаю наслаждаться:
– Нисколько, – она показала мизинец, не отмерив на нем большим пальцем – ничего…
Все весенние школьные каникулы мы были неразлучны – ни к кому в гости не ходили, никого к себе не звали – только вдвоем. Даже существует памятный документ.
… Когда после каникул Зоря пошла в школу и дала задание первоклашкам приготовить к следующему занятию рисунки на тему «Как я провел каникулы?», то один ученик предложил уже готовую работу – исполненную на пленере. Хитро улыбаясь, он протянул Зоре тетрадный листок, на котором были изображены: он сам, пускающий бумажный кораблик в весеннем ручейке, а по противоположному берегу ручейка идет его учительница под ручку с «бородатым дяденькой», как выразился юный художник. Кстати, этот рисунок сохранился и всегда представлялся на наших свадебных выставках…
… Мы были неразлучно вдвоем, и вскоре почувствовали себя одним человеком! Это я ощутил, когда Зоря провела несколько часов в школе, а я оставался один… с книгами, очень интересными, с ее бабушкой, еще более интересной, но без Зорьки – мне было худо! Я не сдержался и сказал ей об этом. Она, оказалось, испытала то же самое! И тогда я предложил Зорьке объединиться, так сказать, «в законе». – «Зачем?» – спросила она и добавила: – «Мои родители столько лет провели вместе – вырастили меня с братцем…» – «У меня кроме желания – есть еще приказ!» – ответил я. – «Приказ?» – весело удивилась Зоря и расхохоталась. Я хотел, было рассказать, наконец, на каких условиях нахожусь рядом с ней. О долге, который меня связывает. Об идейной заботе замполита. Об «угрозах» комдива, его «кулачище»!.. Наконец, о «ходатайстве» товарищей. Но, решив, что эта быль может показаться ей шуткой, привел в доказательство необходимости моего предложения – житейски серьезный довод, о котором я неожиданно вспомнил. Дело в том, объяснил я Зоре, что служба моя «протекает» в пограничном районе, и для того, чтобы она могла ко мне приезжать (а я не смогу часто ездить) – нужен обязательно «штамп» в паспорте. Зорька испуганно взглянула на меня и – выкрикнула: – «Ах, вот оно что? Так бы сразу и сказал!» Пробуя, при этом, свой испуг скрасить шуткой, – «Приказы надо выполнять!..» – И о том, почему и как в тот момент я оказался в женихах и, наконец, в мужьях – я поведаю ей через шестьдесят лет! А тогда…
Что-то услышав, почувствовав или заподозрив, младший брат Зори шепнул матери: – «Они что-то затевают…». А мама, по природе своей не терпящая каких бы то ни было неясностей, вбежала в Зорину комнату, где и… застала нас под одним одеялом. Как ни странно, это обстоятельство ее не расстроило, не испугало – наоборот: обрадовало. Может быть потому, что ее с Зориным отцом точно так же застали товарищи-однополчане. Только под одной… шинелью, в окопе, во время Гражданской войны. Она набросилась на нас с поздравительными поцелуями, и мы, придя в себя, после этой приятной, но неожиданной процедуры, сообщили ей: – «Сегодня, в крайнем случае – завтра: мы идем в ЗАГС, потом собираем всех, кто уже вернулся с войны, из эвакуации – сыграем свадьбу. Потому что мне через четыре дня нужно возвращаться в часть!»
К первой половине нашего решения мама, считай уже – теща, отнеслась благосклонно. Во-первых, я ей нравился, во-вторых, мужчина в доме при подрастающем мальчишке-младшем сынишке очень кстати, а на самой «росписи», она наверняка не стала бы настаивать, так-как прожила с отцом своих детей, не оформляя отношений. Да и у бабушки, ее свекрови, хранился документ, которым церковный приход подтверждал, что «при девице Лаврентьевой родился сын Владимир»… и это не помешало ей тоже прожить с отцом Владимира без регистрации до гробовой доски. Но раз мы собрались в ЗАГС, то она отговаривать не стала, – может быть, это в настоящее время и нужно…
Вторая же часть нашего плана – ее озадачила! А чем угощать гостей?! Конец месяца – все продуктовые карточки (действовавшие тогда) отоварены. Самое большее, что можно выбрать, так это хлеб и пару баночек бычков в томате!..
Настал момент – доказать, что жених не лыком шит!
Во-первых, у меня – «было»! Вспомнил о подарках однополчан для невесты. И потом товарищи подбросили мне «деньжат на всякий случай». А на этот случай есть коммерческие магазины! Мама-теща обрадовалось, было, но тут же сникла: а в чем и на чем подавать?.. – Пришлось ей растерянной напомнить, что наш прием будет происходить в коммунальной квартире и соседи всегда придут на помощь.
Успокоенная мама-теща благодарственно почмокала нас и помчалась приступать к подготовке свадебного вечера. Мы тоже вскочили – нам предстояло побегать по торговым точкам.
А еще мы составили необычный план проведения торжества, к воплощению которого тоже нужно было срочно приступать… У кого из нас, как и когда зародился этот план – мы вспомнить не смогли. Зато, как воплотился он – забыть невозможно!
Мы купили билеты в театр на всех приглашенных. При этом, чтобы не озадачивать гостей, мы ничего им не сказали о предстоящей свадьбе. Мы их соблазнили утренним премьерным спектаклем «Госпожа министерша» – в главных ролях: Марецкая и Плятт. Когда мы собирались, то гости, с которыми я не был знаком, не обращали на меня внимания. А приятели, мои, удивлялись: – «Жив? Приехал, давно?», – не очень понимая, как я попал в «эту» компанию, и из вежливости ни о чем не расспрашивая.
В антракте нами обсуждалась пьеса, игра любимых актеров…
А после спектакля мы еще некоторое время топтались кучей у театра, обсуждая, что делать дальше. Был хороший день, и никому не хотелось расставаться. Тогда Зоря взяла меня под руку и обратилась ко всем: – «А пошли к нам!» Увидев нас «вместе», все разом смолкли и с любопытством стали разглядывать молодых», ровным счетом ничего не понимая. Ни в чьем сознании мы никак не «склеивались». Я решил расшифровать Зорино предложение: – «Мы Вас всех приглашаем с нами в ЗАГС, а потом на свадебный вечер…» Чем озадачил всех еще больше…
Сначала приглашенные обиженно возразили: как это так – без подарков!?.. Но мы их успокоили, пообещав принимать дары, когда гости наши разбогатеют, а у нас появится место, где можно будет эти дары складывать. После чего посыпались предложения, как лучше продолжить проведение торжества. Повеселевшая «куча гостей» ввалилась в троллейбус, оглашая радостными выкриками, смехом – все Садовое кольцо. Потом так же шумно пересела в трамвай, и, наконец, ввалилась в учреждение, где регистрируются браки. Чиновница с большим трудом успокоила нашу компанию и объяснила, что для регистрации существует очередь, не меньше месяца и…
Я и Зоря – стали умолять регистраторшу расписать нас, потому что…
Но это не производило на нее никакого впечатления…
Тогда один из наших гостей, капитан, давно демобилизованный по ранению, но еще не позабывший командирских замашек (знавшие его звали просто – Вовка), ударил кулаком по столу, аж чернильница подпрыгнула, и закричал, громыхая на весь зал: – «Да как вы смеете? Герой войны! Командированный… (он даже не подозревал о моем Таком (!) командировочном удостоверении, но почти слово в слово прокричал то, что там было начертано).
Вышла к нам «главная» и после недолгих переговоров предложила придти на следующий день до открытия и обещала нас сама расписать…
Те, кто готовил стол, с нетерпением нас ждали. Вся «-куча», но уже подавленная неудачей, молчаливая, и давшая слово держать в тайне «провал» в ЗАГСЕ, заинтригованная ситуацией, скованно, но целеустремленно двигалась к праздничному столу, где надеялась получить ответы на все вопросы…
Свадьба… еще не была написана песня «Свадьба, Свадьба, ах…» Но именно такой она мне запомнилась. Правда, не в том масштабе – три бутылки шампанского, сколько-то водки, бычки в томате, красная икра – на фарфоре, хрустале, и… патефон! А как плясали?! Умеющие и неумеющие… Временами знакомые «припирали меня к стенке» и спрашивали: – «Как это все?!» – «Переписывались три года…» – «Ну, и что…?» Незнакомые еще продолжали с любопытством меня разглядывать и… думать, может быть, завидуя или в чем-то подозревая… После одного из выкриков «Горько!», и очередного нашего с Зорей поцелуя, ко мне решительно придвинулся «капитан Вовка». Глазами он меня просто грыз, и, откусывая по кусочку, зло прошипел: – «Кто ты такой?» – «-Я хозяин, а ты гость» – попробовал я отшутиться. Мне подумалось, что это игра, а он, глядя на меня свысока (в этом, наверно помогали ему звание и возраст – он был немного старше меня), прошипел еще злее: «Откуда ты такой взялся? Я думал, что это все шутка, а ты, оказывается, всерьез? Знаешь, что тут есть более достойный человек, который давно надеется… давай я тебя отвезу на вокзал, и завтра он пойдет, как я там договорился?!» Капитан Вова попробовал вцепиться в мой локоть, чтобы потянуть куда-то. Но я резко высвободился, у меня сжались кулаки, сдвинулись плечи. Еще мгновение и я избил бы его. Я не любил драться, но хорошо умел, занимался боксом… Смех, топот перепляса – меня остановили. Тогда я цепко взял его за локоть и «пригласил»:
