Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвертого)
Также выясните, занималась ли группа во время своего передвижения сбором разведывательных данных, велось ли ими наблюдение за железными и шоссейными дорогами.
Военнопленных Тайна и Штоббе незамедлительно этапируйте в Лиду, отдел контрразведки авиакорпуса, для проведения следственного эксперимента с целью установления точного места выхода рации в эфир и воспроизведения обстановки и обстоятельств передачи.
Егоров».21. КАПИТАН АЛЕХИН
Тринадцать лет назад, еще до того, как он начал специализироваться по зерновым культурам, его курсовая об огурцах была напечатана в сборнике лучших студенческих работ. Тринадцать лет назад он превосходно знал (да и по сей день вроде не забыл) признаки и характеристики всех сортов, но определить найденные Таманцевым на месте выхода рации в эфир так и не смог.
Рано утром он заехал на базар, где ведрами, мешками и на вес продавалось немало огурцов; все они без исключения были одного, хорошо известного ему сортотипа — «должик» («Западнорусская подгруппа… Зеленец удлиненно-эллипсоидальный с сильным сбегом к основанию, с суженной и заостренной вершиной… крупнобугорчатый, черношипный… трехгранный в поперечном разрезе… Длина зеленца 10–14 см, диаметр 4–5 см, вес 100–150 граммов… Окраска плода зеленая с крупными продолговатыми ситцевыми пятнами и светлыми полосками…»).
Огурцы, найденные на поляне, отличались от «должика» и формой, в частности закругленностью граней, и окраской, и толщиной зеленца.
В городской милиции Алехину порекомендовали известного здесь овощевода, местного старожила, в давнем прошлом — поручика русской армии, некоего Шорохова Ивана Семеновича.
Минут через пять, оставив машину за углом, Алехин подходил к его домику.
Шорохова можно было найти на этой улице и без точного адреса. Его участок выделялся среди других палисадов отменно ухоженными грядками и обилием плодовых деревьев. Сам хозяин — Алехин увидел его издалека, — маленький щуплый старичок с седым прозрачным пушком вокруг макушки, строгал рейку на верстаке под навесом.
— Иван Семенович?
— Иван Семенович! — весело подтвердил старикан.
— Мне рекомендовали вас как главного специалиста, — улыбнулся Алехин. — Хочу посоветоваться насчет огурцов.
— Для закуски? — пошутил старик.
— Не без этого. — Алехин выложил на верстак пять огурцов, в том числе два с обкусанными кончиками. — Что можно о них сказать?
Старик живо разобрал огурцы на две кучки.
— Должик, траку, должик, должик, траку…
— Местные сорта?
— Должик — местный, а траку — Прибалтика, за Вильно… Тракайский уезд… Здесь его не выращивают.
— Это точно?
— Так точно. С ручательством.
— Вы их определяете по форме и окраске зеленца… по сбегу к плодоножке?
— Да. Вы что — овощник? — оживился старик.
— Любитель, — улыбнулся Алехин и указал на огурцы: — Как вы думаете, когда они сорваны?
— Должик — свежие, вчера, а может, и сегодня. На базаре купили?.. А траку… — Он разглядывал огурцы с обкусанными концами. — Все зависит от условий хранения… Трое суток как минимум, если не четверо. А зачем вам это?
— Спасибо, Иван Семенович. — Алехин собрал огурцы и отшутился: — На закуску пустим должик…
* * *В залитом утренним радужным светом кабинете начальника городского отдела госбезопасности, кроме самого майора, находился еще смуглый длинноволосый лейтенант.
— Ты интересовался Павловскими, — сказал майор, беря в руки маленькую просаленную бумажку, и протянул ее Алехину. — Эту записку, запеченную в пирог, пытались передать в камеру старику.
— Кто?
— Его сестра… Вот перевод.
Алехин взял бумажку, затем листок с русским, текстом и прочел:
«Юзеф! Да поможет тебе бог. Вчера вернулась Юлия. Девочка здорова. Молимся за тебя.
Твоя сестра Зофия».— Кто это — Юлия? — поинтересовался Алехин.
— Пока не знаем… Займись и доложи, — приказал майор лейтенанту. — Давай.
Лейтенант взял обе бумажки и положил в свою папку.
— Слушай, если ехать из Шиловичей на Каменку, первый хутор слева, у леса, — кто там живет? — спросил майора Алехин.
— Из Шиловичей на Каменку… первый хутор слева… — припоминая, повторил майор и сказал уже подошедшему к двери лейтенанту: — Мы были у него. Помнишь, он нас самогоном угощал?
— Окулич, — назвал лейтенант, оборачиваясь, и осведомился у Алехина: — Зачем он вам?
— Он был связан с партизанами, — вспомнил майор, раскрывая папку с бумагами, и приказал: — Что мы о нем знаем — поделись с капитаном…
22. ПОДПОЛКОВНИК ПОЛЯКОВ
В районах Лиды и Гродно у него работали три розыскные группы, имелись и небольшие, но весьма ответственные дела, которые не хотелось кому-либо перепоручать.
Но самым важным в этой поездке было посещение двух точек по радиоигре;[15] на одной из них, под Лидой, сегодня ночью предстояла приемка груза и немецкого агента.
Начинал эту игру почти год назад сам Поляков, и велась она — по характеру дезинформации — весьма дерзко, и в этой дерзости заключалась ее неизмеримая ценность и одновременно опасность провала. Риск возрастал с каждой неделей, с каждой переданной радиограммой, все это не могло продолжаться бесконечно, и подполковник решил присутствовать сегодня ночью, считал себя обязанным не только потому, что хотел первым беседовать с приземлившимся агентом, но и оттого, что сегодня вместо контейнеров и человека на костры вполне могли сбросить и десяток осколочных бомб — такое тоже случалось.
Для Полякова, в свое время за каких-то два часа в осеннем лесочке под Вязьмой склонившего к сотрудничеству только что пойманных радиста и старшего группы, на свою ответственность тут же доверившего им первый выход в эфир, сочинявшего для них легенду и составлявшего все до единого «донесения», эта игра была родным детищем в полном смысле слова, и размышлял о ней в это утро он более всего.
Выехав перед рассветом, он за три часа дороги из Управления ни разу не вспомнил о рации с позывными КАО. Он переключился и подумал о ней, лишь когда, не доезжая Каменки, шофер притормозил и он увидел стоявший впереди на обочине «студебеккер» и около него двух военнопленных, автоматчиков охраны и трех офицеров. Он знал только одного из них — хромого после ранения, большеголового капитана, переводчика отдела контрразведки армии. Взяв объемистый авиационный планшет, Поляков выскочил из машины.
Хотя он склонялся к мысли, что разыскиваемые группой Алехина — агенты-парашютисты, не следовало пренебрегать и остальными версиями.
Алехин физически был не в состоянии все охватить, хотелось, чем возможно, ему помочь. И вчера вечером, когда пришло сообщение о ликвидации остаточной группы противника, Поляков сразу прикинул, что сумеет по дороге выкроить полтора-два часа, тем более что в его напряженном, преимущественно кабинетном образе жизни проведение следственного эксперимента — установление точного места выхода немецкой рации в эфир и поиски там вещественных доказательств — было, можно сказать, отдыхом, прогулкой на свежем воздухе.
Разведенные порознь военнопленные: долговязый Штоббе, заискивающе-услужливый штабной фельдфебель, и плотный, приземистый Гайн, молчаливый, сумрачный повар, солдат, — указали одну и ту же поляну на краю леса.
Офицерам и автоматчикам из роты охраны Поляков приказал тщательно осмотреть окрестность, а сам с немцами и капитаном-переводчиком занялся непосредственно участком, где, по словам Гайна и Штоббе, располагалось ядро группы.
— Die Bahre mit dem General war hier… — указывая рукой, сказал длинный худой немец. — Die Funkstelle befand sich in diesem Gebusch… Und ich war in der Sicherung da druben…
— Он говорит, что носилки с генералом стояли здесь, — перевел капитан, — рация располагалась у этих кустов, а сам он находился в охранении вон там…
— Я понял… Рация располагалась здесь… — заметил Поляков, шаря глазами по траве. — Спросите их, как раскидывали антенну.
— Wie wurde die Antenne angespannt?.. — спросил переводчик. — Haben sie es gesehen?[16]
Невысокий плотный отрицательно качнул головой.
— Nicht![17] — поспешно сказал длинный, вытягивая руки по швам.
Тощий, с ввалившимися глазами и щеками, в грязном, заштопанном во многих местах обмундировании и разбитых ботинках без шнурков, он выглядел довольно жалко. Он шел рядом с Поляковым, старательно осматривая траву, и вдруг с радостным криком бросился под куст и поднял немецкую батарейку. Подскочил к Полякову и, щелкнув металлическими оковками каблуков, протянул ему батарейку и заискивающе сказал:
