Шамиль Ракипов - Звездные ночи
— Ассиновская?
Призвать его к порядку я не успела, из кузова раздались женские голоса:
— Кто это?
— Свои!
Один голос кажется знакомым. Подхожу, свечу фонариком… Нина Распопова со своим штурманом Ларисой Радчиковой! У Нины под шлемом белеет полоска бинта.
— Сыртланова! — кричу я. — Дежурная! — И разряжаю в воздух всю обойму. Просто ошалела от радости.
Через несколько минут примчались девушки. Началось столпотворение…
Распопова повторила то, что рассказала Лейла. Но у самой воды она выровняла самолет, и он, пролетев немного, ткнулся на ничейную полосу. Девушек спасли наши кавалеристы, доставили их в госпиталь.
— А где Вера Белик? — спросила вдруг Нина. — Зовите ее! Мы ей письмо от жениха привезли, пусть попляшет!
Неловкую паузу прервала Лейла:
— Она и Макарыч на новом аэродроме. Дай-ка письмо, я полечу к ним, передам.
Посыпались вопросы:
— Что за жених?
— Он в госпитале?
— Вера получает письма только от родных, почему он не писал раньше?
— Кавалерист? Значит, прискачет на белом коне!
И предположения:
— Самозванец какой-нибудь.
— Увидел портрет в газете, влюбился.
Распопова подняла руку.
— Все расскажу. Слушайте как все было. Лежим мы с Ларисой в палате и тихо между собой разговариваем. Вдруг слышим могучий голос: «Вера Белик не здесь?» Ничего не понимаем. Кричим: «Кто ее спрашивает?» Наконец он входит. Борода, как лопата, — во!
Девушки прыснули.
— Ой, как страшно!
— Дедушка, что ли, он?
— А борода не синяя?
— Ничего страшного, — успокоительным тоном сказала Нина. — Симпатичный молодой парень, борода черная, джигит. Он из Керчи, как и Вера, жили на одной улице…
«Соседский парень», — мелькнуло у меня в голове. Глянула на Лейлу, она понимающе улыбнулась, по ее лицу словно прошла тень. Да, почти у каждой из нас был свой довоенный «соседский парень».
— Работает механиком в ПАРМе[1], — продолжала Нина. — Прибыл осмотреть самолет командира кавалерийского корпуса. Знал, что Вера в одном из женских авиаполков, услышал, что в госпиталь доставили двух летчиц, и примчался. Мы ему сказали: хочешь получить нашу Верочку, пожалуйста, мы не возражаем, но готовь калым. В качестве задатка потребовали «По-2» для эскадрильи.
Мы шумно похвалили девушек за находчивость и практичность. И все же Распопова уловила скрытую тревогу в наших глазах.
— Девочки, а с Верой и Макарычем ничего не случилось? Вы что-то скрываете.
— Улетели искать площадку, — за всех ответила Лейла. — Немножко беспокоимся.
С минуту все помолчали, потом разошлись.
Мне невольно подумалось: с чем только не встретишься на фронте. Произошло почти невероятное: Озеркова и Каширина прошли сквозь вражескую танковую армию, вернулись в полк. Еще две девушки, которые, можно сказать, погибли на глазах, воскресли: вернулись в полк! Радость неописуемая. И тут же новая загадка: что с экипажем, который только что кружил над родным аэродромом? Никакого обстрела — тишина. Лишь туман. Но он страшнее вражеских зенитных батарей. Нахлынула боль невозвратимых утрат, неутихающая тревога за родных людей, за любимых, за всю страну. Может ли все это выдержать человеческое сердце?..
Ночь сто семьдесят вторая
Во второй половине дня небо прояснилось, и Лейла с Руфой полетели на поиски пропавшего самолета.
Наступил вечер — они не вернулись. Оба экипажа пропали без вести!
Погода снова испортилась, накрапывал дождь. Заданий на полеты из штаба дивизии не поступило.
Угрюмые громады гор, низкое осеннее небо — все вызывало тоску, усиливало тревогу.
Бершанская вызвала к себе командиров эскадрилий. Явились к ней также комиссар полка и секретарь партийной организации. Думали-гадали. Ясно было одно: пока не улучшится погода, ничего предпринять нельзя.
Еще одна бессонная ночь. Девушки собрались в одном доме, тихо поют грустные песни, одну за другой.
В десятый раз разворачиваю карту. Глаза впиваются в суходол. Допустим, первый экипаж там. Лейла и Руфа заметили девушек, приземлились. Почему потом не прилетели на основной аэродром? Что могло им помешать? Если первый самолет неисправен, Лейла должна была вернуться. Оба самолета вышли из строя? Маловероятно. Налетели «мессеры»?
Может быть, в суходоле не оказалось подходящей площадки, Лейла высматривала следы катастрофы, что-то обнаружила, приземляясь, повредила самолет? И где-то под дождем — два трупа, двое раненых? А может, совершила вынужденную посадку из-за непогоды? Вопросов много, ответов нет.
Иду на аэродром. Тьма будто сгустилась. Ветер и дождь усилились. Но я не покидаю аэродрома. Жду…
К утру погода переменилась: небо очистилось, ветер стих. И я первая услышала знакомый рокот моторов.
А произошло следующее. Едва Лейла сделала круг над суходолом, Руфа увидела пропавших без вести.
— Они! Лелечка, видишь? — закричала она. — Справа у стога, машут руками!
— Вижу, — спокойно отозвалась Лейла. — Осмотрись. Я сделаю еще один круг.
Вражеских самолетов в небе не было, и девушки приземлились благополучно. Площадка не очень ровная, но лучшей в этом районе не оказалось.
Обнялись, расцеловались.
— Распопова не разбилась, — сообщила радостную весть Лейла. — Девушки вернулись.
Таня и Вера вытаращили глаза, загалдели наперебой:
— С того света!
— Лейла, ты же сама видела. Даже не верится.
— Ранены?
Лейла небрежно махнула рукой.
— Ничего страшного. Подробности потом. Танечка, что с самолетом?
— Самолет в порядке. Он за тем стогом. Садились почти вслепую. Но ничего, обошлось. Спасибо Верочке, точно рассчитала курс. Говорит, сердцам чуяла землю. С таким локатором не пропадешь Долго нас искали?
— Нет, мы прямиком сюда. Слышали вас вчера. Вы кружились над самым аэродромом. Костры, ракеты — не видели?
— Нет. Предполагали, что аэродром под нами, но решили не рисковать. Проклятый туман. А тут вот было чуть посветлее.
—Как с бензином?
— На исходе.
— Тогда давайте сразу за работу, — предложила Лейла.
Фронт был в двадцати километрах — оставлять самолет на виду опасно. Быстро подкатили его к стогу, замаскировали. И вовремя — в облаках промелькнул фашистский самолет-разведчик.
В стогу уже было оборудовано убежище, Руфа расстелила скатерть-самобранку — штурманскую карту.
— Чем вы питались? — спросила она. — Сеном?
— Как бы не так! — рассмеялась Таня. — Молоком.
— Откуда молоко?
— А здесь у козы бродят. Жили, как Робинзон и Пятница. Только попугая не хватало. На том берегу, — она указала в сторону Терека, — каннибалы.
— Спасибо Магубе, — вмешалась в разговор Вера, — вовремя из меня доярку сделала. Ох, посмотрели бы вы, как мы козу ловили! Умора.
Девушки заправили первый самолет горючим. Но погода портилась на глазах, стало ясно: сегодня вылететь не удастся. Вдали полыхнула молния, начался дождь, который усиливался под порывами ветра. На Кавказе ночь наступает стремительно. Когда возвратились к стогу, уже стемнело.
Погоревали, что в полку о них будут тревожиться.
— Прямо сердце разрывается, — сказала Таня. — Нет, лучше не думать об этом. Площадку мы исходили вдоль и поперек. Два стога передвинем, можно будет разместить весь полк.
— Ой, совсем вылетело из головы, — спохватилась Лейла. — Тебе, Верочка, письмо от жениха… Вот! Распопова доставила из госпиталя. Плясать потом будешь.
— Без меня меня женили, — рассмеялась «невеста». — Нет же у меня никакого жениха и не будет, пока не возьмем Берлин. Разыграть вздумали?
Она повертела в руках письмо, при свете фонарика, который держала Руфа, начала читать.
— Сашка, надо же… — ее длинные ресницы дрогнули. — Соседский парень, Саша Костенко. Вот глупый. Почему решил, что я попала в госпиталь? Не умещается в голове…
Подруги внимательно наблюдали за ней, покусывая травинки.
Чувствуя на себе их взгляды, Вера все больше смущалась.
— Выключи фонарик, — попросила она.
— Так, так, — многозначительно прозвучал в темноте голос Макарыча.
— Ни разу даже не целовались, — пробормотала Вера. — Честное слово.
Дружный хохот.
— А девушки уже насчет калыма договорились с твоим Сашей, — деловито объявила Лейла. — Задаток — «По-2». Дело решенное. Так что не рыпайся. То, что не целовались, это, конечно, ваше упущение. Но дело поправимое. Кстати, он отрастил бороду, смахивает на Отто Юльевича Шмидта. В общем, пиши ответ. Так, мол, и так, Сашенька, повинуясь воле родной матери-эскадрильи и учитывая ее материальные интересы, я согласна пойти навстречу твоим необоснованным притязаниям на мою руку и сердце. Задаток в счет калыма прошу прислать незамедлительно, иначе мамаша может рассердиться и толкнуть меня в объятия другого, более расторопного и щедрого жениха. Учти, что ты просто соседский мальчишка, а тут у меня под боком — полк летчиков. Асы вокруг меня так и кружатся. К тому же есть подозрение, что борода твоя крашеная, натуральный ее цвет — синий…
