Сад на краю (СИ) - Lillita
***
Первые годы заточения Создатель искренне верил, что поступил правильно. Чувствовал, как постепенно затягиваются раны мира, на месте побоищ прорастает трава. Молитвы произносились редко, словно украдкой, поэтому и силы потихоньку восстанавливались. В момент пленения Создатель готов был вот-вот повалиться на землю, забыться затяжным сном. Сейчас тяжесть шагу его придавали только кандалы. Сад-темница превратился в невероятной красоты место из-за постоянного присутствия бога на этой земле.
Однако благодать не могла продлиться долго. Подсознательно, наученный прошлыми безуспешными попытками всё исправить, Создатель понимал это с самого начала. Он уже потерял веру в свою способность принимать правильные решения. Мог лишь надеяться, что не сделает хуже.
Однажды в саду появился гость. Не представитель народа, заглянувший с проверкой, а некто из другого мира. Необычного вида сине-жёлтый мужчина. Его расшитая золотой нитью накидка казалась глубоким ночным небом, на котором каким-то чудом заблудились солнечные лучи. Мужчина сдержанно улыбнулся и отвесил лёгкий поклон. Растерявшись, Создатель не придумал ничего лучше, чем повторить за ним.
– Приветствую хозяина этой земли, – произнёс на языке высших сущностей.
– Хозяева этой земли – мои дети, – возразил Создатель. – Могу ли узнать, кто вы и с какой целью явились?
– Я – проводник. Моя цель – предложить вам уйти. Или вернее будет сказать «освободиться»?
Мужчина внимательно посмотрел на ноги, и Создатель спешно оттянул вниз тогу, желая скрыть показавшуюся из-под неё цепь. Он смирился с пленом, но стало ужасно стыдно и неловко демонстрировать его свидетельство иномирцу.
«Может ли подчинённый бог продолжать зваться богом?» – промелькнул в голове вопрос.
– Куда уйти? Для чего? – Он никогда не думал о том, что способен существовать где-то кроме своего мира.
– На покой. Вы ведь уже создали всё, что хотели, отошли от дел. Так есть ли смысл оставаться? Я могу отвести в мир, где нашли покой подобные вам.
– Что станет с миром, если я уйду? – Предложение слишком быстро нашло отклик измученной неудачами душе, но Создатель не мог вот так сразу принять его, не узнав, в чём подвох. Тот обязан быть.
– Ему придётся учиться жить без бога. Всё, что поддерживалось вашим присутствием, подвергнется изменениям. Но обычно у миров получается к этому приспособиться.
Создатель дрогнул. Да, он лишён способности оказывать прямое влияние, но вот поддержка… Мир настолько пропитан благословением, что уход повлияет на каждый уголок. Да, Создатель ничего не смыслил в правильных решениях, но это точно противоречило желанию не навредить! Он не настолько отчаялся, чтобы навсегда закрыть глаза и позволить любимому творению рухнуть в бездну, выкинуть детей на свалку неудачных попыток.
– Нет. Если так, я не уйду. Мне не нужен покой ценой благополучия детей.
Мужчина вздохнул, посмотрел с неприкрытым сожалением и удручённо покачал головой. Явно не одобрил ответ, но покорно принял его и растворился, напоследок сказав, что ещё вернётся с этим же предложением.
– Я всё равно не приму его, – прошептал Создатель и пошатнулся, упал на колени: сердце пронзило болью.
Затишью пришёл конец.
На следующий день после разговора явился представитель народа. Обычно он просто находил Создателя, изредка интересовался самочувствием, просил подержать в руках очередной магический артефакт. Сегодня он произнёс заклинание, кандалы резко потяжелели, не позволяя сделать ни шагу. Холодок пробежал по спине, когда маг достал из торбы чашу и нож.
– Не сопротивляйтесь, тогда всё закончится быстро, – сложно понять, прозвучало это как просьба или приказ, но Создатель послушно застыл.
Он до последнего отказывался верить возникшей догадке, но коснувшееся руки прекрасно заточенное лезвие быстро разрезало и сомнения, и кожу. Божественная кровь – не какая-нибудь золотая, а совершенно обычного красного цвета – стекала в подставленную чашу. Холодный взгляд мага, наблюдавшего за изменением уровня крови, оживляли лишь искры исследовательского интереса. Как только жидкость достигла нацарапанной внутри отметки, он достал баночку с очень густой янтарно-коричневой мазью и нанёс на порез. Жгло неимоверно, однако кровотечение сразу остановилось. Ещё одно заклинание – вес кандалов уменьшился до привычного.
Создатель оставался неподвижен даже когда маг пропал из поля зрения. По сравнению с тем, что доводилось чувствовать раньше – раны раздираемого войнами мира, боль в руке была терпимой, можно сказать, почти незаметной. Ужасала не она, а мысль: «На этом всё не закончится».
Хотя бы в этом Создатель оказался прав. Через несколько дней маг вернулся и вновь наполнил чашу кровью. Потом снова. Иногда он менял посудины, ножи, места нанесения порезов, словно проводил эксперимент, догадаться о цели которого не составило труда: народ проверял, не окажется ли использование частей Создателя эффективнее обычных благословений. Раз уж присутствие его так сильно влияет на природу, а касания надолго заряжали артефакты, есть смысл всегда иметь частицу бога при себе.
С каждым разом раны затягивались всё дольше. Изредка народ не ограничивался кровью – срезали волосы и частицы плоти, но похоже, что первые работали хуже, а вторые требовали слишком много времени для восстановления. Народ тоже не знал, где пролегает граница живучести Создателя, поэтому в некоторой степени заботился о состоянии. Настолько, чтобы он мог оставаться в сознании и перемещаться по клетке.
И когда народ нашёл способ оставаться выше прочих, возобновились мольбы. Все прочие цивилизации вновь открыто жаждали благословений. Пусть им не стать сильнее пленителей, они всё ещё способны бороться между собой. Кровь детей, вновь пролитая в акте бессмысленной жестокости, сызнова окропила землю.
Гость из другого мира, как и обещал, явился снова, но ответ Создателя остался неизменным. Он был согласен стать разорванным на части, лишь бы не навредить миру своим уходом.
Он просто не знал, к чему способен привести такой вариант.
========== Глава 25. В стороне от добра и зла ==========
Притормозив ненадолго, Аламея обернулась и проводила взглядом удаляющуюся в противоположном направлении пару. Как же всё-таки нагадили в их жизни эти сгустки бессердечного, беспардонного высокомерия. Чем больше знаешь, тем сложнее сохранять хотя бы иллюзию уважения к высшим сущностям.
Да, они в стороне от добра и зла, но по сути те ещё паскуды по отношению к смертным. То, что для них созидание и разрушение – естественный круговорот, сама суть существования, для живых и чувствующих – скорее сборник трагедий. Разумное существо – нечто большее, чем очередная неудачная попытка, очередной запущенный цикл. Но не для высших сущностей. А ещё отвратительнее то, что, прикрываясь правилом невмешательства, они просто перекладывали ответственность на смертных, попутно связывая договорами. То есть очень даже вмешивались, к тому же заставляя за это заплатить.
При такой разнице в положениях нет и не может быть справедливости. Хотя, казалось бы, она тесно связана с пресловутым балансом, на который любят ссылаться высшие сущности.
– Подожди где-нибудь. – Аламея опустила кота на тротуар. – Не стоит тебе подходить близко.
Кот недоверчиво прищурился, дёрнул хвостом и убежал, а за продолжившей путь Аламеей, слетев с ближайшей крыши, увязалась ворона с невероятно пронзительными серыми глазами. Они скрылись в переулке, из которого немного ранее вышла Азалия, и Аламея достала из кармана костяной маятник. Зажав длинную серебряную цепочку большим и указательным пальцем, она внимательно следила за колебаниями. Из-за переменчивой природы Хаоса определить заранее местоположение – его самого или носителя – сложно. Слишком много вариантов при отсутствии наиболее вероятного. Вот и приходилось разбираться на месте.
– Скоро встретимся с твоим заклятым бедокуром, – сказала вороне, поймав наконец нужное направление.
Им прошлось пройти ещё глубже, в подворотню настолько удручающего вида, что даже в разгар самого погожего дня станет прекрасно подходящим по атмосфере местом для убийства. Впрочем, Аламею таким не напугать – она интереса ради частенько посещала места преступлений, разговорами с погибшими помогая раскрывать дела. А уж саму Смерть, сейчас принявшую обличие птицы, тем более. Да и бояться здесь положено кое-кому другому.
