Сад на краю (СИ) - Lillita
И вот внимание привлекла узкая почти заросшая тропа. Тонкая ниточка исчезающей памяти. Последняя связь с ушедшим. Нервно сжав ремень накрест повешенной сумки, Азалия последовала в этом направлении. Петляющая между садами, то и дело исчезающая дорожка намекала: не иди сюда, здесь уже некого ловить, оставь в покое мёртвое. Но иногда знак «не входить» означает «тебе сюда», поэтому ноги вели дальше, не ведая усталости.
«Словно иду в старую часть кладбища, которую и посещать уже некому».
Весь Мир казался кладбищем, но место, куда довела тропа, выглядело гораздо метрвее. Там не оказалось статуи, сильно бросалось в глаза, что дом лишился хозяина в разы раньше прошлых. От растений не осталось ни следа. Голая сухая земля и безликий дом с особенно тёмными окнами. И воздух холодный, стоячий, густой. От него стыло сердце и не слушались ноги. Краем глаза Азалия на мгновение уловила пурпурное пятно, но тут же про это забыла.
Дверь открылась с трудом, пришлось надеть перчатки, чтобы не подцепить заноз. Протяжно скрипнули петли. Неприятно, как крики серых птиц. Взметнувшееся облако пыли спровоцировало кашель и в кои-то веки заставило порадоваться очкам. Азалия шагнула во мрак – и без того слабый свет плохо проходил через грязные стёкла. Темнота не пугала до чёртиков, но напрягала.
Внутри дом оказался очень скромных размеров. По ощущениям – меньше наружных. Будто сжался. Быстро обойдя первый этаж, Азалия поднялась на второй, умоляя не ломаться жалобно поскрипывающие, потрескивающие ступеньки. А ведь весила она меньше, чем могло показаться на вид.
Первой попалась спальня. Тихая, пыльная, как и другие комнаты, но посветлее, а на кровати совершенно неподвижно лежал фиолетовый мужчина. Приблизившись, можно заметить, что и клетка грудная не вздымалась. Она… Опоздала? Нет-нет! В разговоре Аманда уверяла: Ирис жив. Сама за это ответственна. Но может ли сон быть настолько мёртвым? И реально ли вырвать из него?
– Простите, но мне нужно, чтобы вы проснулись, – сказала Азалия, тряся мужчину за плечо.
Понимала бессмысленность слов, но хоть совесть попыталась успокоить. Звать, тормошить – ничего не помогало. И тогда Азалия обратила внимание на шнурок с подвесками. Амариллис. Отчего-то появилось желание приложить к нему цветок на браслете. Красноватое свечение перетекло в грудь, растеклось по застывшему телу, пробудило родную ауру и смешалось с ней.
Азалия убрала руку. Мужчина медленно открыл глаза, повернул в её сторону голову, удивлённо приподнял брови и с трудом сел, сильно опираясь руками на кровать. Экстрасенсом быть не нужно, чтобы понять, насколько плохо, ослаблено он себя чувствовал.
– З-здравствуйте. П-прошу прощения за вмешательство, н-но… – Азалия сглотнула, пытаясь вернуть голосу чёткость. – Вы же Ирис?
Кивок вместо ответа.
– Х-хорошо. Меня зовут Азалия, и я пришла сюда из другого мира, чтобы…
Ирис коснулся руки, привлекая внимание и прерывая речь, указал на книги, лежащие рядом, ближе к стене. Её книги. А после прижал пальцы к губам и отрицательно качнул головой.
– Вы не можете говорить? – догадалась Азалия. – Тогда подождите немного, я сейчас.
Она достала из сумки ручку и блокнот, открыла на чистой странице и протянула Ирису. Он слабо улыбнулся, снова кивая. Тогда как Азалия запоздало обеспокоилась, сможет ли понять текст. Если подумать, в Мире духи вряд ли говорят на её родном языке, однако проблем с пониманием не возникало. Как и самого ощущения разных языков. На каком сейчас звучали слова и мысли? Сработает ли также с буквами?
Да. Получив ответ, с лёгкостью прочитала его. Кто она такая и в чём состоит миссия Ирис уже узнал от Амариллис. И тоже очень рад, что у Мира появился шанс на спасение. Он похлопал рукой по кровати, предлагая сесть рядом. Недолго подумав, Азалия согласилась – неправильным ощущалось сверху вниз смотреть.
– Тогда вы поможете? Одна ясновидящая сказала, что вы… Храните память и знаете, где ключ, но тот вне досягаемости.
Да, я знаю уязвимость Реда. Хоть и не уверен, насколько это поможет. Но с тем, чтобы о ней сказать, есть некоторые сложности.
– Какие?
Духи не имеют права вредить садовникам. А значит и рассказывать чужакам такие вещи. Но я могу попытаться обойти запрет, дав ответ через Амариллис. Для этого мне понадобится цветок с вашего браслета. И лист бумаги.
Взгляд на запястье. Отдать до сих пор не использованную храбрость. Азалия слукавит, если скажет, что уже само существование такой поддержки не придавало сил, решимости сунуться в жуткую неизвестность. Лишиться её… Страшновато. Вместе с тем нужно понимать: после отказа можно уже никуда не ходить.
– Раз так нужно для дела, выбора у меня нет, – ответила, расстёгивая браслет.
Могу ли пока что я узнать кое-что у вас?
– Разумеется.
Прежде чем начать писать, Ирис поддел пальцем шнурок и с грустью посмотрел на перо. Азалия тоже обратила на него внимание. Именно таким виделось ей оперение серых птиц. Ручка двигалась по странице медленно, с частыми остановками. Он много вздыхал, тяжело сглатывал и поджимал губы.
Азалия присмотрелась к измождённому болезнью лицу, всё равно не лишённому мягкости, света. Не таким рисовало воображение одного из самых старых духов. Более уверенным, строгим, возможно даже надменным или отстранённым. А Ирис… Его хотелось обнять, вывести на солнце из этого подобия склепа и вернуть в общество тех, кто дрог. Удивительно сильная расположенность к незнакомцу.
Я и сам не знаю точного выхода из сложившейся ситуации, но уверен, что для этого необязательна смерть Реда. Он распространитель беды, но не желал становиться её источником. Просто… Так получилось. Последний садовник очень долго не появлялся в Мире. Со временем пошла молва, что вместе с ним придёт беда. Поэтому к Реду с самого начала относились… Несправедливо. Из этого на самом деле выросла беда. Он сошёл с пути, потому что устал от вечного пренебрежения, злословия. Тех, кто пытался его поддержать, было мало. Мы недоглядели.
Это не отменяет того, что он натворил. Но всё же… Вы тоже считаете, что он зло, заслуживающее только смерти? Не достоин спасения?
– Если честно… Не знаю. Не уверена. И о том, возможно ли спасение, и что думаю о Последнем… Реде. Видела его только раз. Стало… Жалко. Но не слишком ли наивно полагать, что его можно как-то… Исправить? Каким он был теперь уже может не иметь значения. Если прошлую личность правда можно вернуть, то правильно будет так и сделать. Но если это невозможно… Или он снова собьётся с пути… Я не хочу ничьей смерти. Да только ж… Я ли тут что-то решаю?
Азалия посмотрела ещё раз на записку и на снятый с браслета цветок. До сего момента не приходилось задумываться, что для спасения Мира может потребоваться убийство. Логичный конец для злодея. Жалость, сочувствие и прощение не сотрут по мановению волшебной палочки принесённые им страдания и разрушения, не вернут загубленные миры. И другие садовники по возвращении всё также откажутся признавать Последнего. Теперь оправданно. С другой стороны – она не сможет убить. И… Что случится с родным миром? Спасать прочие, пожертвовав им, выглядело затеей совершенно непривлекательной. Азалия по большей части решилась ради близких, а не тех, кого никогда не увидит, не узнает.
– Я просто хочу защитить тех, кем дорожу. Сохранить их жизни и уйти обратно в тень. Все эти миры… Я ничего о них не знаю, чтобы искренне переживать. Только о своём. Если ради его сохранности Ред должен жить – неважно, заслуженно или нет, – я обязана найти способ не допустить его смерти. К тому же… Мой друг может оказаться Отражением Реда.
Можете немного рассказать о друге? Имя, возраст, запомнившиеся черты. Тогда я смогу подтвердить или опровергнуть догадку.
– Его зовут Рональд. – При упоминании имени Ирис дрогнул и нахмурился. – Двадцать два года. Мы дружили в детстве, потом по семейным обстоятельствам долго не виделись. Ребёнком он был очень милым, беспокойным и заботливым. Со мной. С другими детьми плохо ладил. Говорил, самочувствие рядом с ними портилось. С годами ему стало хуже. Я могу видеть ауры, хоть и не контролирую это. Его сильно испортилась. Ещё в нашем мире есть забытый бог. В смысле, в истории есть. Рон всегда как-то странно… Я бы даже сказала болезненно реагировал на его упоминания, – добавила зачем-то.
