Эмпузион - Ольга Токарчук
- Они даже не знают, что притворяются. Это рефлекс, инстинкт.
Какое-то время мужчины молча жевали жесткое мясо. Войнич, охотнее всего, выплюнул бы его, но такое было бы неуместным. Каким-то образом его следовало проглотить.
- Дорогой наш хозяин, - отозвался Август Август, и Войнич испугался, что тот сейчас пожелает провозгласить какой-то тост, дорогой хозяин, нас мучит незнание. Мне не хотелось быть не деликатным, я говорю это от имени нас всех, но нам было бы легче, если ьы вы рассказали нам, что произошло. Надеюсь, что эта просьба не будет невежливой.
- Я соглашусь с вами, - включился Седой Лев из Кёнигсберга, вздымая на вилке кусочек мяса. - Беспокойство берется из незнания. Что ж, будем мужчинами и скажем себе в глаза правду, какой бы ужасной она не была, - прибавил он.
- А что ее склонило к этому ужасному поступку? – продолжал свое Август. – Еще вчера я ее видел, а сегодня ее уже и нет.
Наступила тишина, лица Вильгельма Опитца не было видно, поскольку он опустил голову и уставился в тарелку, копаясь вилкой в картошке.
- Не знаю, через минуту ответил он, а в его голосе звучала какая-то беспомощность, заставляющая верить тому, что он говорит. – Вот просто не знаю.- Он поглядел на сидящих за столом, и Войнич мог дать голову на отсечение, что в глазах Вилли блеснули слезы. Может быть, она скучала по семейству? Родом она была из Чехии.
Повисло еще более длительное молчание, которое дырявили неприятные для уха скрипения вилок, сражающихся на фарфоре с не до конца приготовленным мясом.
- Мы не можем трактовать поступка женщины как до конца сознательного, - вновь заговорил Фроммер. – Женская психология доказала, что женщина одновременно является и субъектом, и объектом, так что ее выбор может быть лишь в какой-то степени осознанным…
Лукас, который, как и Войнич, не справлялся с мясом, чтобы отвернуть внимание от того, что откладывает столовые приборы, попытался завершить ужин каким-нибудь мягким акцентом:
- Женщины по своей природе более деликатные и впечатлительные, потому то так легко склоняются к непродуманным поступкам.
- После всего того, что здесь произошло… - начал Фроммер, но не закончил, словно бы на половине предложения забыл, что должен был сказать.
Все ожидали продолжения, но, поскольку после тех первых слов ничего не произошло, вернулись к пережевыванию жесткого мяса в молчании. Войнич и сам застыл с кляпом жаркого во рту. Ему хотелось спросить об одном и другом, но в подобной ситуации отозваться не мог. В конце концов, ему удалось украдкой выплюнуть мясо в платок и спрятать тот в карман, потому что внимание едящих направилось в иную сторону, в сторону хозяина, который после еды – когда Раймунд довольно-таки бездарно собирал тарелки, чуть ли не опрокинув графин с водой и упустив вилку с ножом на пол – взял с буфета наливку собственного производства. Уже один ее вид в заметной степени расслабил напряжение.
- Новички ее еще не знают, - сказал Вилли, обращаясь к Войничу. – Там, на востоке, у вас точно нет. А это наша Schwärmerei4.
- Доктор Семпервайс рекомендует ее для легких, - пояснил Седой Лев, сводя губы, словно бы уже готовился смаковать напиток.
Темную жидкость хозяин наливал в рюмки из зеленого стекла.
На вкус наливка и вправду была необычной, даже экзотической – сладкой и горькой одновременно, при том резкой, словно знаменитая Seben-Kräuter5, а еще в ней чувствовался привкус мха, леса, чего-то вроде дерева из подвала и словно слегка заплесневевших яблок. И еще слышалось нечто очень странное, чего Войнич не мог выразить словами, хотя ему и казалось, что оно вот тут, на кончике языка.
Мысли всех присутствующих наливка направила на нужные рельсы, и беседа как бы естественно свернула на планируемые занятия, которые каждый день после обеда и процедур организовывает Опитц для своих пансионеров. Хозяин от всего сердца обещал как можно скорее найти кухарку, но до того времени, если они чувствуют себя разочарованными кулинарными способностями Раймунда ("Ах, да нет, нет, - можно было услышать не слишком громкие возражения, - да почему же, все было очень неплохо"), то они могут столоваться в курхаусе. Там, естественно, будет значительно дороже, но он чистосердечно может рекомендовать тамошнюю кухню. Лучшей во всей округе просто не найти.
Еще он обещал, что после всех тех неприятных делах, будет вылазка на одну из вершин, на Hohe Heide, где пансионеры увидят значительную достопримечательность этих мест: ветровые щели (тут Фроммер поднял ладонь ко рту, скрывая – или изображая – зевок). Некоторые уже были бы там вновь, только никто не протестовал. Седой Лев из Кёнигсберга и герр Август вступили в спор относительно происхождения этого геологического феномена: являются ли данные щели результатом вулканических процессов или же выветривания пород. Через небольшое время Войнич увидел, что Тило поначалу, скучая, повел глазами к потолку, после чего встал из-за стола и коротко попрощался. При этом он заговорщически подмигнул Мечиславу, прибавив легкую улыбку. После его ухода Мечиславу досталась дополнительная рюмка наливки, снабженная двусмысленным комментарием Опитца, что молодежи нужно побольше, поскольку это помогает им устраивать различные приятные дела.
- Как рациональные люди, которые способны с поднятой головой вынести невзгоды, которыми дарит нас судьба, вы, господа, не должны беспокоиться, что чья-то безвременная смерть поменяет ваши планы. Жизнь обязана идти дальше.
С этим трудно согласиться – возвращался к собственным мыслям слегка опьяневший Войнич – что они сейчас сидят за тем же самым столом, на котором еще несколько часов назад лежало неживое тело, и вот сейчас они беседуют, попивая наливку с красивым названием Schwärmerei. И действительно, вся столовая, освещенная висящей над столом эклектической лампой, выглядела сейчас иначе. И хотя этот свет был загрязнен мраком, каким-то меховым, словно бы уставшим, казалось, будто бы само помещение сделалось более просторным, будто его пространства тянутся куда-то дальше, в глубины бархатной тьмы, во все стороны.
- То есть, выходит, что нельзя повернуть женщину с пути самоуничтожения, по которому ее ведет душевная болезнь? – меланхолично спросил Вилли Опитц, с недавнего времени вдовец.
У Войнича появилось впечатление, будто в столовой слышно какое-то эхо, потому что ответ Седого Льва прозвучал с отзвуком, как будто бы тот говорил в колодец.
- У мужчины сильная воля поможет победить некоторые искушения безумия, но вот женщины практически лишены ее, так что у них нет никакого оружия для сражения.
У Войнича слегка кружилась голова. В его представлениях электрический свет, к которому он еще не привык, отбрасывал специфическую тень, совершенно не такой, чем все
