Сад на краю (СИ) - Lillita
– Ха! Ты как всегда здесь. – От насмешки в голосе внутри закололо раздражение.
– С чего бы мне тут не быть? – поинтересовалась она, напряжённо наблюдая за действиями гостьи.
Та протянула руку и грубо обломила ветку сиреневого куста. Лоскут коры слез, подобно содранной коже, обнажая нежную зелёную плоть. Захотелось ударить по руке, но запястье оказалось перехвачено, стоило только поймать мысль. Гостья, посмеиваясь, провела по щеке душистой цветочной гроздью. Удивительно, как в мягком касании может ощущаться столько скрытой угрозы.
– Только слабаки выбирают жить среди смертных. Знаешь ведь, что о тебе поговаривают? Как разочарованы в тебе сёстры? Самая позорная из всех смертей. Самая бездарная… – как дурманил сильный запах цветов, путая мысли, так и слова текли ядовитым мёдом, один глоток которого переплетёт правду и вымысел так, что не отличишь одно от другого.
Слишком дешёвый трюк. Слишком знакомый. Едва начавший сгущаться дурман растаял как дым на ветру. Она высвободила руку и сделала шаг назад. Обычную мягкую меланхоличность во взгляде сменила колючая жёсткость.
– Есть только в твоих фантазиях, – грубо ответила она. – Я прекрасно осведомлена, что с моим пребыванием здесь нет никаких проблем. Мне неинтересно жить среди собратьев, как и не хочется лишний раз сталкиваться с тобой.
– Какой очаровательный способ попросить наведываться сюда чаще.
Гостья не унималась, продолжая наступать и заставляя пятиться. Не удавалось понять, какое именно чувство выражал блеск в её глазах, но от него становилось неуютно. Неприятно. И как только другие, а особенно уязвимые смертные, умудрялись проникнуться доверием к этой женщине?
– Попросила бы вообще не наведываться. Почему ты не отстанешь от меня?
Гостья снова рассмеялась, увидев, как она, наткнувшись на скамейку, вынужденно села. Нависла, опираясь руками в спинку и, склонившись к уху, прошептала со змеиной интонацией:
– Потому что меня безумно привлекает то, над чем я не имею власти. Поддайся. И тогда, быть может, я от тебя отстану.
Гневно поджав губы, она прижала ладонь к чужому лицу и заставила отодвинуться. Посмотрела в глаза с вызовом, так не сочетающимся с образом хрупкого цветка. Поддаться означало попасть в паутину лжи. Добровольно замотаться в кокон, из которого не выберешься собой. Она давно упустила момент, когда всё бы закончилось короткой и почти безвредной игрой хищника с жертвой. Упустила ненамеренно. Просто по своей природе оказалась устойчива к лживым трелям.
– Старайся лучше. Для тебя это сложно, понимаю, но разнообразия ради попытайся выбить победу честным путём. А ещё лучше – научись обуздывать свои больные желания. Иначе можешь плохо кончить.
Сильный укус вынудил отдёрнуть руку. Гостья слизнула с губ кровь. Сквозь маску фальшивого облика проступили истинные черты, искажённые злостью. Да, пожалуй, с предложением прибегнуть к честности она перебрала… Это как предложить огню напиться воды.
– Посмотрим, кто из нас плохо кончит. Не расплёскивай яд слишком смело – не всех он возьмёт.
Гостья исчезла. Вздох, нервный из-за остатков раздражения. Она печально посмотрела на веточку сирени, брошенную на дорожку и грубо раздавленную. Было бы хорошо научиться скрывать ядовитую сторону. Со смертными-то разговоры долго не длились, удавалось сохранить нежный образ. А среди собратьев… Отчасти, потому и ушла она, что острым языком пускала яд и наживала неприятелей.
***
Сознание вернулось в тело… Хотелось бы сказать, но тела не наблюдалось. Сквозь то, что, вероятно, уместнее назвать душой или призраком, просвечивал пыльный потрескавшийся пол некоего заброшенного дома. Не слишком информативно, учитывая состояние Мира.
– Пиздец, – тихо выдохнула Азалия.
Весь словарный запас писателя оказался бессилен перед лицом открывшихся знаний. Воспоминаний. Не получалось и не хотелось описывать ситуацию цензурным словом. Остались только мат и желание взвыть. Что же, не такая уж она и непричастная: сама подписалась разгребать проблемы, да и в трагедии виновата не меньше остальных, ведь тоже сторонилась Последнего. Неважно, по какой причине. Причины были у всех, однако главное – итог.
Да и собственный конец не лучше. Сама себе мать, создавшая в утробе инструмент для спасения мира, и едва пережившая его рождение: теперь ясно, что на грани смерти Альбина тогда оказалась из-за разделения души.
В настоящий момент эта разделённая и склеенная душа висела бездна знает где и не имела ни малейшего представления о дальнейших действиях. Упавшая прядь казалась немного белее обычного, как и руки. Темнее, чем у духа, светлее, чем у человека. Одежда отчего-то превратилась в летучее многослойное белое платье, сильно напоминающее наряд одного духа.
– Всё равно не вмешаетесь? – слишком спокойно для сложившейся ситуации спросила Азалия пустоту, но в ответ получила тишину. – Похоже, возможность общаться с Порядком в любой точке Мира осталась где-то в теле, – подытожила и недовольно скривила губы.
К слову о теле. Хотелось бы знать, что с ним сейчас. Будь Азалия полноценным духом, уже бы отправилась на новый круг, а каковы для человека последствия падения именно в это озеро – никто не знал.
«Есть шанс, что физически я всё-таки мертва», – подумала с поразительной лёгкостью.
Кажется, с возвращением воспоминаний сразу за несколько жизней что-то в самом деле изменилось в Азалии. Или эмоции глушил шок, вызванный слишком большим объёмом информации, которую и по кусочкам переварить сложно. Картина мира столько раз крутанулась во всех возможных и невозможных направлениях, что новое восприятие ещё не успело сформироваться.
Порядок в голове когда-нибудь настанет, а пока стоило попытаться понять чуть больше о нынешнем состоянии. Азалия обернулась. Сзади обнаружилась дверь. Судя по всему, выход. При попытке схватится за ручку пальцы прошли насквозь, а вот в дверь упёрлись. Без какого-либо ощущения давления. Просто не получалось двинуться дальше. Значит, возможности покинуть дом не имелось.
На ум сразу пришло одно конкретное место. То, где самое то оказаться без пяти минут мертвецу. Могила настоящего мертвеца, путь к которой всеми забыт. Чтобы убедиться в догадке, стоило подняться на второй этаж.
Кажущийся знакомым путь довёл до не менее знакомой спальни, где на кровати неподвижно лежал Ирис. Отличная возможность попытаться его вылечить, да вот незадача – призвать кристалл не получилось. Похоже, и здесь без тела никак. Азалия сделала вид, что села на кровать – всё же привычнее принимать знакомые положения в пространстве, а не застревать в предметах – и присмотрелась к посеревшему от тонкого слоя пыли лицу. Просыпался ли он хоть раз после того, как передал записку с подсказкой?
Тишина и сумрак давили, усиливая ощущение нахождения в просторной, но всё-таки могиле. Ещё и день смерти Амала ярко вспыхивал в памяти. Она ведь тоже всё видела, хоть и не могла разделить силу чужого горя, но тоже ощущала леденящую пустоту из-за его ухода. Всё же Амал был дороже жизни для Розы. И верил в Редрона. С его уходом на сцену Мира вступила трагедия.
Взгляд переместился с лица Ириса ниже. Из-под слегка сдвинутого шарфа показалось пятно на шее. Азалия неосознанно потянулась к нему. Темнота болезни переползла на полупрозрачный пальцы, оставляя на месте себя чистую светло-фиолетовую кожу. Веки дрогнули. Азалия тут же отдёрнула руку. Ирис проснулся.
Запоздало охватили стыд и неуверенность. Как теперь смотреть в глаза? Пока Ирис искал единомышленников, не прекращал безрезультатные споры, она трусливо стояла в стороне, хотя и разделяла мнение. Трусость хуже глупости. Осознанное предательство. Хотелось исчезнуть, но сама ведь пожелала научиться не сбегать. И уже поздно куда-то деваться.
Скрипнула кровать. Ирис медленно сел, ещё не до конца сбросив оковы сна. Растерянно потянулся к шее, ощупал, будто потерял что-то. И в недоумении посмотрел на призрачную гостью.
– Азалия? – тихий вопрос сам сорвался с губ, и Ирис замер, поражённый ещё не окрепшим, но уже вернувшимся голосом. А ещё глядел так, будто десятки лет не видел.
