Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Тарасов Александр
Вообще, надо учитывать, что общедемократическое движение в первый период перестройки состояло (или объявляло себя) в основном из сторонников «социалистического либерализма» (то есть «советских либералов», ориентированных на идеалы «оттепели» и близкие к еврокоммунизму концепции, звучавшие вполне в духе установок М. С. Горбачева на демократизацию и либерализацию общественной и партийной жизни). Лишь незначительная часть общедемократического движения прямо заявляла о себе как о сторонниках не «советского либерализма», а либерализма западного образца (семинар «Демократия и гуманизм», группа «Гражданское достоинство», чуть позже — Демократический союз). Ниже эти группы и система их ценностей будут именоваться «буржуазно-либеральными». Интересно, что в процессе перестройки буржуазно-либеральное крыло общедемократического движения почти полностью распропагандировало, ассимилировало и поглотило «советских либералов».
Успешнее прочих леворадикалов мимикрировали анархисты — будущие основатели КАС. На стадии Студенческого дискуссионного клуба будущие касовцы практиковали, например, такую форму деятельности, как «политбои» (собственно в МГПИ и с выездом в другие вузы), на которых, разбившись на группы, участники излагали аудитории, например, взгляды разных направлений социалистической мысли («советский марксизм», «югославский самоуправленческий социализм», еврокоммунизм, сталинизм, анархо-синдикализм и т. д.), а затем, после дискуссии, вместе с залом приходили к благонамеренному выводу, что советская модель — самая лучшая. «Община» активно занималась проектом «демократизации ВЛКСМ» в духе горбачевской перестройки («Демократическая фракция в ВЛКСМ»), что предполагало постоянные легальные позитивные контакты с властями. В то же время «Община» успешно взаимодействовала, например, с буржуазно-либеральной группой «Гражданское достоинство» — и даже провела совместно с ней демонстрацию 28 мая 1988 г. (от Большого театра до Пушкинской площади), положившую начало серии подобных мероприятий. В качестве другого примера такого же рода можно привести Социалистический клуб в Иркутске, созданный в июле 1988 г. Игорем Подшиваповым и его товарищами-анархистами. Программный документ клуба — «Общественный договор» — удивительным образом совмещал в себе анархистские требования (безгосударственное общество) с буржуазно-либеральными (многопартийная система, рыночная экономика, независимые профсоюзы), а в сам клуб вошло до 80 человек, причем анархисты оказались в явном меньшинстве и даже вынуждены были вскоре создать внутри клуба свою фракцию.[28]
Фактически леворадикалы в тот период выступали как «группа поддержки» слева антиправительственного буржуазно-демократического движения, солидарно боровшегося с единым врагом — диктатурой КПСС. Подобное положение длилось до 1991 г. — и осознавалось большинством лидеров, например КАС, как естественное. Лидер и идеолог КАС Андрей Исаев даже в 1990 г. называл анархистов «либералами среди социалистов и социалистами среди либералов» и пояснял:[29]«Каждый раз, когда мы разговариваем с представителями соцпартий, они соглашаются с нами по поводу идей справедливости, равенства… А в разговоре с либералами мы солидарны, когда речь идет о приоритете прав личности над государством, о свободе, рыночных отношениях… Как идея социализма и братства, так и идея либерализма и свобод — обе для нас ценны».[30]
Исключением из общего правила можно было считать разве что «Союз максималистов», анархистскую группу, созданную зимой 1988 г. в Ленинграде Дмитрием Жвания. Группа рассматривала себя как нелегальную, но фактически действовала полулегально, распространяла анархистскую литературу, вела листовочные кампании. В конце 1989 г. «Союз максималистов» был переименован в «Анархо-коммунистический революционный союз (максималистов)», который в марте — апреле 1989 г. вразрез с общей практикой анархистов того периода выпустил относительно большим тиражом листовки с призывом к «вооруженному бойкоту выборов в Верховный Совет СССР». Листовки распространялись в Ленинграде и Риге, по факту распространения листовок КГБ возбудил уголовное дело и начал следствие. В процессе общения со следователями КГБ организация распалась.
В целом же в неформальных кругах вплоть до 1991 г. (а большинством рядовых анархистов, как минимум, до 1989 г.) плохо осознавалось, что неформалы-анархисты выступают против власти КПСС слева, в отличие от большинства неформалов. Во всяком случае, когда ИПК «Община» в июле 1988 г. вышла из Московского народного фронта (МНФ) подтем формальным предлогом, что программа МНФ «излишне социалистична», это не вызвало ни удивления у большинства других неформальных организаций, ни протестов внутри самой «Общины».
Подобно анархистам антисталинисты-«пролетаристы» активно взаимодействовали в тот период с общедемократическим движением. Союз коммунистов в Перми вместе с «Мемориалом», пермским отделением Клуба социальных инициатив (КСИ) и Экологическим комитетом создал клуб «Диалог», а затем участвовал в создании Клуба избирателей и т. д. Но, в отличие от анархистов, Союз коммунистов уже в 1989 г. пришел к выводу, что у рабочего движения есть собственные, отличные от общедемократического движения, интересы — и начал медленно, но верно дистанцироваться от общедемократического движения. Союз коммунистов решил взаимодействовать с общедемократическим движением лишь в тех акциях, которые заведомо не были направлены против интересов рабочего движения, и сосредоточился на конкретной социальной работе (начиная с восстановления уволенных рабочих активистов и кончая участием в «табачных бунтах» на Урале в июле — августе 1990 г.).[31]
Союз коммунистов отличался от анархистов изначально более высоким уровнем теоретической подготовки, развитой способностью к абстрактному мышлению у лидеров и более четко выраженным классовым подходом. Уже в 1989 г. лидеры Союза коммунистов пришли к выводу, что «КПСС является в настоящее время единственной организацией, которая реализует экономические связи по вертикали. В отсутствие массовых рабочих организаций устранение этой структуры не принесет ничего, кроме ее замены на подобную».[32] Естественным следствием такого вывода была установка на опору на собственные силы, на размежевание с общедемократическим движением и — в потенции — на противостояние постсоветскому режиму.
В 1988 г. наступил период массового выплода анархистских организаций: в Иркутске был создан Социалистический клуб, в Ленинграде — Анархо-синдикалистская свободная ассоциация (АССА), в Харькове — анархистские группы «Шанс» и «Ноябрь», и т. д. Одновременно «общинники» впервые открыто заявляют о себе как об анархистах и начинают именно по этому принципу искать контакты в других городах по каналах ФСОК. В начале 1988 г. «Община» предприняла первую попытку учреждения общесоюзного анархистского объединения — Всесоюзного общества любителей анархизма в неформальном движении (ВОЛАНД) и поехала с этой целью в Псков, где якобы существовала созданная известным псковским хиппи Валерием Никольским (Юфо) огромнейшая и мощнейшая анархистская организация. Поскольку таковая найдена не была, ВОЛАНД так и не учредили.[33] Но уже в августе 1988 г. подобное объединение было создано — «Альянс социалистов-федералистов» (АСФ; сам термин «социалисты-федералисты» использовался «общинниками» тогда, когда они опасались прямо говорить о себе как об анархистах). Структура АСФ была использована «Общиной» для внедрения анархистских взглядов в другие неформальные левые и левацкие группы, объединившиеся в АСФ («Лесной народ», ленинградская группа «Спасение», куйбышевская «Перспектива», рязанская «5 июня»; кроме того, в АСФ вошла подставная «общинная» группа «Альянс» — в реальности школьная секция «Общины»). Поскольку в АСФ в индивидуальном порядке вошли и представители других групп, состоявших во ФСОК («Алый парус», ЮКИ, «Бригада им. Че Гевары» и др.), «Община» через АСФ смогла анархизировать значительную часть ФСОК и в будущем поглотить часть этих групп.
