Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений - Тарасов Александр
Под влиянием критики «слева» руководство КАС было вынуждено на III съезде КАС дистанцироваться от буржуазных либералов и заявить о «категорическом неприятии» позиции руководства «Демократической России» и «национально-авторитарных организаций», но на окончательный разрыв с общедемократическим движением не пошло.[36] Лишь на IV съезде КАС (май 1991 г.) А. Исаев объявил об окончательном отделении КАС от общедемократического движения и назвал «Демократическую Россию» в числе противников КАС. Но было уже поздно. Большинство недовольных покинуло КАС и вошло в АДА. Деятельность и КАС и АДА в значительной степени сосредоточилась на взаимной полемике и противоборстве, что само по себе было явным свидетельством кризиса в анархо-движении.
В том же русле лежала и полемика вокруг выборов. Традиционно анархистские концепции отрицают буржуазную представительную демократию и «парламентские игры». Однако МО КАС попыталась провести своего кандидата (А. Исаева) в «парламент» (на Съезд народных депутатов). После того как кандидат в депутаты от КАС не был зарегистрирован, КАС — в строгом соответствии с анархистской доктриной — призвал население к отказу от участия в выборах как в «беспринципном государственном фарсе».[37] Наученные горьким опытом, лидеры КАС призвали в ноябре 1989 г. независимые общественные организации и избирателей игнорировать выборы в Верховный Совет РСФСР и сосредоточиться на выборах в местные органы власти.[38] В результате КАС провела депутатов в местные Советы в Новокуйбышевске, Томске-7 (Северске), Хабаровске и Харькове (в Харькове Игорь Рассоха даже стал депутатом облсовета). А. Исаев выборы в Москве проиграл. Подобная линия КАС была подвергнута жесткой критике «снизу» и «слева» как «вхождение в государственные структуры власти», «предательство принципов анархизма», «вождизм», «оппортунизм», «беспринципность» и пр. Полемику инициировал Д. Жвания[39] — и дело сразу дошло, например в Ленинграде, до ультиматума со стороны Анархо-коммунистического революционного союза (АКРС) в адрес лидера АССА Петра Рауша, намеревавшегося выставить свою кандидатуру на выборах в Ленсовет.[40] Будущее показало, что анархисты от участия в местных органах власти ничего не выиграли, большинство прошедших в депутаты членов КАС оказались вскоре для анархистского движения потеряны.
В 1990 г. наметилось откровенное противостояние Внутри МО КАС между «стариками» и «молодыми». «Молодые» (некоторые из них, впрочем, были моложе «стариков» лишь на 2–3 года) — выходцы из «Альянса» и находившегося под влиянием КАС Союза учащейся молодежи (СУМ) — создали так называемую Беспартийную школу, которая стала центром левой оппозиции «обюрократившимся» вождям КАС. Конфликт вылился в исключение из КАС в феврале 1991 г. ведущих активистов Беспартшколы Максима Кучинского и Евгении Бузикошвили — с последующим выходом из КАС в знак солидарности с ними Дмитрия Костенко. Д. Костенко и Е. Бузикошвили уже весной 1991 г. оказались в числе основателей анархо-коммунистической группы «Инициатива революционных анархистов» (ИРЕАН), а М. Кучинский — в числе основателей Анархического молодежного фронта (АМФ). По общему мнению ветеранов КАС, история с исключением из КАС Е. Бузикошвили и М. Кучинского произвела на членов КАС тяжелое моральное впечатление.
С конца 1990 г. анархистское движение вошло в полосу кризиса, преодолеть который так и не удастся. Наиболее тяжелый кризис поразил КАС. Уже осенью 1990 г. перестает регулярно выходить журнал КАС «Община» (героические попытки Влада Тупикина возродить «Общину» то как орган КАС, то как просто «анархо-синдикапистский журнал» успехом не увенчались). В конце 1990-го и в 1991 г. наблюдалось все более массовое бегство членов из КАС — зеркальная копия притока в ряды КАС в конце 1989 — начале 1990 г.
Разочарование в традиционных вариантах леворадикальной идеологии (в анархизме) и в практике анархистского движения активизировало — не без помощи эмиссаров с Запада — троцкизм в России. Можно сказать, что возникновение троцкистских групп отчасти связано с закатом анархизма. Наиболее яркий пример такого рода — раскол АКРС Петрограда и превращения большинства членов АКРС в троцкистскую группу «Революционные пролетарские ячейки» (лидер — Д. Жвания).
В этом же ряду лежит возникновение весной 1991 г. Комитета культурной революции (ККР), предтечи первой организации «новых левых» в постсоветской России — Фиолетового Интернационала. Члены ККР считали себя анархистами, но на самом деле были типичными представителями «нового левого» движения, чьи взгляды сформировались в основном под воздействием теоретиков «новых левых» — Г. Маркузе, Э. Фромма, В. Райха, Ч. Рейха — и лишь отчасти под влиянием неоанархизма Д. Кон-Бендита.
Леворадикалы в России: От распада СССР до весны 1997 г.История, практика, тенденции развития. Последовательная радикализация движенияУсиление радикальных тенденций среди леваков после августа 1991 г. лишь в незначительной степени можно связать с внутренними проблемами леворадикального сообщества и протекавшими в нем имманентными процессами. Безусловно, признаки неизбежной радикализации появились еще до распада СССР и были связаны с кризисом КАС.
Нет сомнения, что большинство анархистов, порвавших с КАС в 1990-м — первой половине 1991 г., были настроены гораздо радикальнее официальной линии КАС. «Оппортунизм» КАС был причиной выхода из нее АКРС, причем в запале критики слева в адрес руководства КАС часть АКРС (во главе с Д. Жвания) так радикализовалась, что порвала вскоре и с АКРС, и вообще с анархизмом и превратилась в троцкистскую группу (РПЯ). Даже АДА, созданная в 1990 г. по принципу объединения «всех, кто против КАС», критиковала КАС именно слева, за отход от принципов анархизма в сторону буржуазной демократии. Вообще полемика между КАС и ее критиками слева была излюбленным чтением в анархистской среде в 1990–1991 гг.[41]
Возникшие в 1990–1991 гг. вне КАС анархистские организации поголовно были безусловно более радикальны, чем КАС. Анархо-радикальное объединение молодежи (АРОМ), созданное в октябре 1990 г., просто было группой ориентированных на анархизм панков и хиппи, причем панки, как им и полагается, эстетизировали насилие. Не случайно первыми анархистами, осужденными по поводу, связанному с насилием, были члены АРОМ Алексей Родионов и Александр Кузнецов. Показательно также то, что лидер АРОМ Андрей Семилетников (Дымсон) участвовал в обороне Белого дома в сентябре — октябре 1993 г., а весной 1994 г. даже пытался создать (неудачно) профашистскую «Праворадикальную партию».[42]
Ожесточеннейшим нападкам слева подвергалась КАС и со стороны Московского союза анархистов (MCA), отделившегося в мае 1990 г. от АКРС. Лидер MCA Александр Червяков так пугал своим радикализмом лидеров КАС, что те совершенно искренне считали его сумасшедшим. Впрочем, А. Исаев вообще всех критиков слева презрительно именовал «анархо-урлой».[43]
Когда весной 1991 г. исключенная за радикализм из КАС Евгения Бузикошвили и добровольно вышедшие из КАС Дмитрий Костенко и Вадим Дамье создали организацию под названием Инициатива революционных анархистов (ИРЕАН), всем в леворадикальном сообществе было очевидно, что это название содержит намек на то, что КАС — организация «нереволюционных анархистов».
На этом чисто внутренние причины радикализации левацкого сообщества исчерпываются.
Следующим важнейшим фактором радикализации было «дело А. Родионова и А. Кузнецова».
История «дела Родионова—Кузнецова» такова. 12 марта 1991 г. по инициативе Демократического союза (ДС) перед зданием КГБ на площади Дзержинского (Лубянской) состоялся митинг памяти жертв ВЧК — ГПУ — НКВД — МГБ — КГБ. Помимо других организаций в митинге участвовали представители MCA и АРОМ. После окончания митинга возвращавшиеся с него два члена АРОМ — 19-летние панки Алексей Родионов (Параша) и Александр Кузнецов (Жопа, он же Кузя, он же Зеленый) — и участвовавший в митинге гражданин Венгрии Иштван Зихерман были неожиданно атакованы двумя неизвестными в штатском. События происходили уже на значительном удалении от здания КГБ — в подземном переходе под улицей Горького (Тверской). Как впоследствии выяснилось, «неизвестные в штатском» были сотрудниками Отряда милиции особого назначения (ОМОН), имевшими, судя по всему, задание задержать А. Родионова, А. Кузнецова и И. Зихермана как участников митинга. Однако А. Родионов и А. Кузнецов оказали сопротивление (поскольку не знали, что на них нападают омоновцы) и, возможно, при этом пригрозили омоновцам бритвой, но были задержаны и при задержании жестоко избиты. Избиения продолжались также в отделении милиции, причем носили такой зверский характер, что к арестованным в течение месяца не пускали никого, в том числе и адвокатов. Свидетели, видевшие А. Родионова и А. Кузнецова в отделении милиции, утверждают, что «на них живого места не было».[44] Факт зверского избиения А. Родионова и А. Кузнецова были вынуждены признать судебные власти (Дзержинский районный суд Москвы 20 февраля 1992 г.), и материалы по факту избиения были переданы для проверки в Главное управление внутренних дел (ГУВД) Москвы,[45] где, естественно, «затерялись».
