Фотограф - Гектор Шульц
– Теана, – лукаво улыбнулась та и, подмигнув, спросила: – Месье автор, а что символизирует этот портрет?
– Опустившуюся бабу, которая, все же, достойна лучшей жизни, – ответил я, закуривая сигарету. Теана тоже достала из сумочки серебряный портсигар и выудила из него длинную, тонкую сигаретку, которые я обычно называл бабскими тампонами для зубов. Я чиркнул зажигалкой и, когда девушка прикурила, убрал её в карман, но от внимания Теаны не укрылось, что зажигалка была простой.
– Вы черпаете вдохновение в простоте? – спросила она. Её отец и усатый Шон отправились рассматривать другой портрет, и на какой-то момент мы с Теаной остались одни.
– В простоте? – переспросил я, нахмурившись.
– Ну, да. Вы одеты в неброскую дешевую одежду, в вашей зажигалке нет драгоценных металлов и драгоценных камней, а от запаха ваших сигарет можно упасть в обморок.
Так мило меня еще не опускали и я, не выдержав, рассмеялся.
– Не совсем, юная мисс. Скажем так, мне насрать на показуху и то, что модно. Для меня удобство важнее.
– Знаете, я видела многих… хм, творцов. Большинство из них копировали ваш стиль в одежде. Да, именно копировали. Вы честны, как мне кажется. А их стиль был специально и гармонично подобран. Вы другой.
– Да у меня просто нет костюма за сто тысяч и золотой зажигалки. Был бы, обязательно надел, – улыбнулся я. Теана оценивающе меня осмотрела и облизнула полные губы. На миг показалось, что в её зеленых глазах мелькнула похотливая искорка.
Теана была красивой девушкой. Рослая, она на голову была выше меня. Крепкая, подтянутая, в обтягивающем белом платье. Но восторженное впечатление портила её грудь: крупная и, к сожалению, обвисшая под собственной тяжестью. Странно, если у семьи есть деньги, то почему бы просто не лечь под нож хирурга и не исправить недостатки? Но в Теане еще много было странностей.
У нее было наивное, почти детское личико, с которого не сходило выражение веселого восторга. Большой рот, красивые губы, маленькие ушки и… глаза. Глаза у Теаны были холодными. Почти ледяными озерками человека, повидавшего жизнь. И это так сильно контрастировало с её обликом, что я на миг растерялся. Она, видимо, заметив мое замешательство, кокетливо рассмеялась и, взяв меня под руку, отправилась к другим портретам.
– Вижу, вы удивлены, месье автор, – тихо сказала она, когда мы вновь остались наедине. Оглянувшись, я понял, что Теана увела меня в укромный угол, где висела небольшая фотография Воробушка с её отцом. Сюда мало кто заходил, и еще меньше было тех, кто просто сюда смотрел. Маленькая интимная зона.
– Конечно удивлен. Для меня это все… впервые. Последний раз, когда я видел такое скопище напыщенных богатеев, был во время просмотра званного Рождественского ужина по ящику.
– Да, я там тоже была. Ничего интересного. Богатые старики и их глупенькие красивые подружки с пустотой вместо мозгов, – она поджала губки, но я не дал себя обмануть. Зеленые глаза внимательно и с прохладой следили за каждым моим жестом. Что они пытались увидеть? – Месье Адриан, будем честны. Я могу скупить все ваши портреты по любой цене.
– Но они вам нахер не сдались, – кивнул я, понимая, куда она клонит.
– Верно. Я хотела бы нанять вас, как фотографа.
– Не проблема, – кивнул я. – Какие пожелания?
– Нестандартные, – усмехнулась Теана, выгнув спину.
– Наготой меня не удивишь, – буркнул я в ответ, скрестив руки на груди. Но её мой ответ не удивил.
– Вы не так поняли, месье автор. Я хочу, чтобы вы меня фотографировали так, как сами хотите. Единственное пожелание. Я буду голой. Мне нужно десять снимков.
– Я фотографирую, как мне хочется? – уточнил я, и дождавшись кивка, добавил: – Тогда одиннадцатый снимок для моей коллекции.
– Вы хотите потом его продать?
– Не исключаю.
– Хорошо. Но десять снимков, которые вы сделаете для меня, будут только для меня и нигде выставляться не должны, – в её голосе возник угрожающий холодок.
– Это само собой разумеющееся, – согласился я.
– Я плачу вам сто пятьдесят тысяч за фотосессию.
– Солидно. Я согласен и на десять тысяч, – хмыкнув, я улыбнулся.
– Я могу себе позволить заплатить такую сумму. Позвольте, – она шутливо сложила руки в умоляющем жесте и, когда я в очередной раз кивнул, просияла.
– Когда вам удобнее встретиться?
Ответ заставил меня удивиться.
– Через два часа, когда закроется галерея и мы останемся тут одни.
– Боюсь, что не получится…
Она не дала мне договорить и прижала палец к моим губам.
– Деньги отворяют любые двери. Даже «Черная канарейка» не устоит. Я хочу фотосессию здесь. Среди ваших работ.
– Если договоритесь, то не вопрос.
Она качнула бедрами и, послав мне воздушный поцелуй, отправилась искать отца, а я, поправив за спиной рюкзак с лежащей там камерой, лишь вздохнул. Предчувствие подсказывало, что это будет непростая фотосессия.
Пустая галерея – жуткое место. Гаснет технический свет. Остается только тот, что подсвечивает картины. И вот, проходя мимо них, ты видишь не картины. Это призраки. Призраки людей, которые когда-то позировали для меня. Которые улыбались. Грустили. Или думали о чем-то своем. И сейчас они застыли. Застыли в тех моментах, в каких их застала моя камера. Жуткое зрелище.
– Восхитительно, не так ли? – шепнула мне Теана, когда скрежет ключа в двери возвестил о том, что мы с ней остались одни в пустой галерее среди сделанных мной портретов.
– Жутко, – поежился я. И жуть была не наигранная. Многие портреты сочились говниной даже сейчас, наполняя спертый, наэлектризованный воздух гребаной жутью.
– А мне нравится. Сейчас галерея похожа на то, на что должна, – глаза у Теаны странно блестели, и до меня вдруг дошло, что она то ли под кайфом, то ли просто чокнутая. – Нет лжи, фальши и масок. Только твои творения и тишина. Вот теперь можно спокойно рассмотреть каждый портрет и понять, что же ты пытался в него вложить.
– Знаешь, а я ничего не пытался вложить в эти портреты. Я просто хотел снять с людей маски и запечатлеть этот момент. Нет никакого скрытого смысла, каких-то ебаных протестов против системы или мистики с фатализмом. Только портреты людей без масок. То, что ты видишь – это души. Грязные, черные или светлые. Но светлых мало.
– Ты философ, – улыбнулась Теана и, взмахнув руками, вдруг предстала передо мной абсолютно голой. – Я сняла маску. Сделай фото.
– Ты не сняла маску. Ты просто платье скинула, – усмехнулся я. Лицо Теаны на
