Оззи Осборн - Я — Оззи
— Да, да, противная вещь, этот грипп.
— Безусловно.
— У меня никогда не было ничего подобного.
— Ну, я рад, что вам уже луч…
— Три дня меня мучили галлюцинации, представляете? Весьма любопытно. Я был убежден, что на лужайку перед моим домом приземлились марсиане и пытались организовать там лотерею.
— Это ужасно, викарий. Надеюсь, что сейчас вам лучше.
— Уже лучше, спасибо. Правда, за эту неделю, наверное, набрал килограмм шесть, так был голоден.
— Послушайте, викарий! — сказал я. — Если я что-нибудь могу сделать для церкви, все что угодно, только дайте мне знать, ладно?
— Как это мило с вашей стороны. А вы, случайно, не играете на органе?
— Э-э-э, нет.
— Но вы же играете в какой-то популярной группе, правда?
— Да.
— Скажите, а как вы называетесь?
— «Black Sabbath»[48].
— О! — Викарий минуту морщит лоб. Потом смотрит на меня и говорит:
— Немного странное название, вы так не считаете?
6. Конец близко
Следующий альбом мы записывали в замке с привидениями, где-то на абсолютном отшибе. Не знаю, бля, кому пришла в голову эта гениальная мысль, но наверняка не мне. Замок назывался Клиэрвэлл, находился в Форест-оф-Дин на границе с Уэльсом, а мы обосрались от страха в первый же день. Там был ров, опускающаяся решетка на воротах, кровати с балдахином в комнатах, повсюду огромные камины, головы животных на стенах и старый, темный, покрытый плесенью подвал, где мы репетировали. Замок был построен в 1728 году на месте бывшего постоялого двора Тюдоров. Местные рассказывали, что ночью по коридорам со стоном и воем блуждает безголовое тело. Мы поржали над этим, но как только чемоданы были распакованы, все начали подсирать от страха. По крайней мере, мы перестали беспокоиться о материале для новой пластинки. Нас больше пугала перспектива спать поодиночке в этих старых понурых комнатах, с развешенными на стенах мечами и доспехами, чем мысль о том, что наш новый альбом не разойдется миллионным тиражом. Как оказалось, никакие мы не Повелители Тьмы, а просто Короли Серунов, если уж на то пошло. Помню, как на Рождество в Филадельфии мы отправились посмотреть фильм «Экзорцист». Были так зашуганы, что сразу же пошли на «Жало» для контраста. Все равно, со страху спали в ту ночь все вместе в одном номере. Забавно, но спустя много лет, Линда Блэр, сыгравшая в этом фильме девочку, одержимую сатаной, встречалась с моим корешем, Гленном Хьюзом из «Deep Purple». Ей определенно нравились музыканты. Она даже гульнула разок с Тедом Ньюджентом. А ко мне как-то не приблизилась.
Блядь, ни разу!
Замок Клиэрвэлл не был пределом наших мечтаний, когда мы приступали к записи пластинки. Первоначальный план предполагал возвращение в Бел Эр для работы над текстом и музыкой, но мы узнали, что ни фига из этого не выйдет, потому что Стиви Вандер поставил огромный синтезатор в нашей любимой студии «Record Plant». А значит, этот замысел отпал сам по себе. И очень хорошо, ведь когда мы записывали наш последний альбом в Лос-Анжелесе, нас почти доконал кокаин. В то же время, в замке Клиэрвэлл нам грозила только смерть от страха.
И конечно, мы старались, очень старались, чтобы именно так и случилось.
Не прошло и дня, а уже начались приколы. Я был в первых рядах: прознал, что если вставить катушку в восьмидорожечный магнитофон и убрать громкость до нуля, то в конце песни раздастся громкое «ЧА-ЧАНК-ЧИК», которое эхом разлетится от каменных стен. Ну, я и спрятал магнитофон у Тони под кроватью. Перед тем как он пошел спать — а до этого, для пущего страху, состоялся спиритический сеанс в подземелье — я пробрался в его комнату, нажал воспроизведение и убрал громкость. Потом смылся оттуда в соседнюю комнату.
Наконец, услышал, как Тони ложится в постель.
Жду.
Свет в замке гаснет, становится темным-темно. Если не считать треска стропил и ветра, который стучит в оконные рамы, царит полная тишина.
Я терпеливо жду.
И вдруг в темноте: «ЧА-ЧАНК-ЧИК»!
Одновременно из комнаты доносится отчаянное «ААААА!», а потом Тони с грохотом свалился с кровати. Двери открываются, он влетает в одних трусах и орет:
— У меня там что-то есть! Блядь, у меня в комнате что-то есть!
Много дней я смеялся над этим.
Замок позволял нам забыться, но не помогал в написании песен. Проблема заключалась в том, что «Vol.4» уже стал классикой, по крайней мере, по меркам «Black Sabbath». Поэтому мы хотели записать его продолжение, еще один классический альбом. Только это невозможно контролировать. В определенном смысле, нужно оказаться в нужном месте в нужное время. Не думаю, чтобы Майкл Джексон однажды сел и подумал: «Знаете что? Через год запишу альбом, назову его «Thriller»[49], каждая песня произведет фурор, а я буду продавать по миллиону пластинок в неделю». Такое невозможно запланировать.
С другой стороны мы панически боялись влиться в ряды всех этих групп, которые начинали с парочки классных, по мнению публики, альбомов, а потом просто гнали сплошную халтуру. Никто из нас не мог осознать, как сильно изменилась наша жизнь после возвращения в 1969 году из «Star Club». Думаю, мы все ожидали, что однажды пруха закончится и наша песенка будет спета.
Лично меня больше всего беспокоил тот факт, что мы делаем не совсем то, что ожидают от нас поклонники. Я знал, что мы не можем бесконечно клепать «Iron Man», мы должны развиваться. Но с другой стороны, нельзя в каждую вещь воткнуть духовые инструменты и играть какой-нибудь дебильный абстрактный джаз. И пока группа будет носить название «Black Sabbath», мы должны играть тяжелую музыку в духе «Black Sabbath», чтобы люди относились к нам серьезно.
Возьмем, к примеру, того парня, что играл Бэтмэна. Это хороший актер, но если в следующем фильме ему придется сыграть официанта-гея, зрители все равно до конца фильма будут ждать, когда же он сорвет с себя смокинг и сиганет в окно в облачении супергероя.
А значит, мы должны были действовать крайне осторожно.
Если быть до конца откровенным, поначалу в замке Клиэрвэлл мы не знали с какой стороны подойти к работе. Первый раз в жизни Тони не смог придумать ничего нового. А значит, у нас не было риффов. А без риффов — не было песен. В конце концов, нас спасла эта голландская группа — «Golden Earring». Мы слушали их новый альбом «Moontan», когда в голове у Тони вдруг что-то переключилось. Пару дней спустя, он пришел в подвал и начал играть аккорды к «Sabbath Bloody Sabbath». Я уже говорил: всегда, когда мы думали, что Тони не справится, он справлялся, да еще как! С той минуты никаких запоров в записи уже не было.
Это было большое облегчение.
Но мы никак не могли сконцентрироваться в этом долбаном замке. Так себя накрутили, что ночью никто не мог заснуть. Лежишь на кровати — глаза широко открыты — и ждешь, когда доспехи рыцаря в любое мгновение сами по себе войдут в спальню и воткнут тебе кинжал в задницу.
А сраные сеансы только усложняли дело. Сам не знаю, о чем мы думали, ведь они были с душком, эти сеансы. Ты понятия не имеешь, кто передвигает стакан, а потом убеждаешь себя, что за спиной стоит прабабка Салли с простыней на голове. А в подвале все это выглядит еще страшнее.
Самым большим приколистом был Тони. Как-то раз нашел в шкафу манекен для примерки одежды, натянул на него платьице и паричок, а потом выбросил всю эту красоту из окна четвертого этажа, аккурат на вернувшихся из паба Билла и Гизера. Те чуть не обосрались. Билл проскочил двор с такой скоростью, что, наверняка, побил рекорд Англии в беге по пересеченной местности. Еще был случай — не видел этого собственными глазами, но кто-то мне рассказывал — Тони привязал белую нитку к старой модели парусника, которая стояла в комнате одного из техников, а потом запустил ее через дверь в соседнее помещение. Подождал, пока техник останется сам — и легонько потянул за ниточку. Техник смотрит, а там по пыльной каминной полке, поддерживаемой двумя горгульями, плывет сам по себе кораблик. Бедняга выбежал из этой комнаты и ни в какую не хотел туда возвращаться.
Но больше всего досталось Биллу. Однажды ночью он упился своим сидром и отъехал прямо на диване. Мы притащили туда огромное зеркало в полный рост и подвесили его таким образом, чтобы оно зависло в нескольких сантиметрах над лицом Билла. Потом толкали его, пока он не проснулся. Когда Билл открыл глаза, то увидел в отражении собственное лицо. Я до сих пор не слышал, чтобы взрослый человек так громко кричал. Наверное, Билл подумал, что проснулся в аду.
После этого случая Билл ложился спать с кинжалом.
В конце концов, шуточки вырвались из-под контроля. Люди стали уезжать на ночь домой, вместо того, чтобы спать в замке. Самое смешное то, что единственный, по-настоящему опасный случай, произошел со мной, когда я напился и уснул с ногой в камине. Помню, просыпаюсь в три часа утра, что-то странно щекочет ногу. Я вдруг вскакиваю с криком и начинаю прыгать по комнате с горящим ботинком, в поисках какой-нибудь жидкости, чтобы потушить пожар. Все вокруг при этом неплохо веселятся.
