Страх и ненависть в Лас-Вегасе - Хантер С. Томпсон
«Убивать»? Я понял, что никогда не смогу растолковать это слово тому существу в саду. Оно вообще когда-нибудь ело мясо? Умеет ли спрягать глагол «охотиться»? Понимает ли, что такое голод? Способно ли понять, что такое 32 доллара в неделю — мой средний доход в тот год?
Нет… здесь общение невозможно. Но прежде, чем до меня дошло, доктор успел проводить меня своей мантрой обратно до машины и на машине вниз под горку. Забудь об ЛСД, подумал я. Смотри, что оно сделало с этим несчастным.
Так что еще где-то полгода я продержался на траве и роме, а потом перебрался в Сан-Франциско и одним вечером очутился в месте под названием «Филлмор аудиториум». Тут всё и началось. Серый кубик сахара и БУМ! Я снова у доктора в саду. Но не на поверхности, а под землей, пробиваюсь грибом-мутантом сквозь тщательно возделанную почву. Жертва Психоделического Взрыва. Настоящий уличный торчок, жрущий все что попало. Помню, как однажды в «Матрицу» зашел какой-то бродяга с большим рюкзаком за плечами, крича: «Кому ЛСД? Все материалы с собой, нужно только место, где приготовить».
К нему сразу подбежал администратор: «Тихо, тихо, пойдем в кабинет». Больше я никогда его не видел, но прежде, чем его увели, он успел раздать образцы. Большие белые капсулы. Я зашел съесть свою в мужской туалет. Но сначала половинку, подумал я. Здравая мысль, но трудно осуществимая в тех обстоятельствах. Одну половину я съел, а другую просыпал на рукав своей красной клетчатой рубашки… И, пока стоял в раздумьях, что с ней делать, зашёл один из музыкантов. «Что случилось?» — спросил он.
«Видишь, — ответил я. — Белый порошок у меня на рукаве — это ЛСД».
Он, ни слова не говоря, хватает меня за руку и начинает её облизывать. Стрёмная картина. Я подумал, а что случится, если вдруг войдет какой-нибудь молодой биржевой брокер/поклонник Кингстон Трио и застукает нас на месте? И хуй с ним. Если повезёт, травма на всю жизнь — теперь он всегда будет думать, что во всех его любимых барах в помещениях за узкой дверью мужики в красных рубашках ловят невероятный кайф от вещей, которые он никогда не узнает. Отважился бы он облизать рукав? Наверное нет. Обойти сторонкой, не высовываться…
Странные воспоминания этой нервной ночью в Лас-Вегасе. Пять лет прошло? Шесть? Будто целая жизнь, или хотя бы Главная Эпоха — золотой век, пик, который никогда не повторится. Сан-Франциско в середине шестидесятых — особое время, особое место. Может быть, это что-то значило. Может и нет, в конечном счете… но никак не передать — ни словами ни музыкой — и не забыть то чувство причастности, биения жизни на том отрезке времени в том уголке мира. Что бы это ни значило…
Трудно знать историю — всякий продажный сброд постарался — но даже без «истории» кажется вполне закономерным, что время от времени накопленная энергия целого поколения вдруг вырывается ярким красивым пламенем. Почему — никто не в силах понять тогда и объяснить потом.
Ядро моих воспоминаний о том времени — одна или пять или сорок ночей — или предрассветных часов, когда я, едва соображая, выезжал из «Филмора» и ехал не домой, а гнал свой большой мотоцикл 650 Лайтнинг через Бэй-бридж на скорости 150, в шортах и ковбойской куртке… мчался по туннелю Трежер-айленд к огням Окленда, Беркли и Ричмонда, не зная еще, куда свернуть на выезде (я всегда глох на турникете, не в состоянии нащупать нейтралку, одновременно копаясь в поисках мелочи)… но будучи совершенно уверен: куда бы я ни взял путь, везде меня встретят люди такие же веселые и безумные, как я… в этом сомневаться не приходилось.
Безумие царило повсеместно, ежедневно и всенощно. Если не на ту сторону залива, то по мосту Золотые ворота или по шоссе 101 в Лос-Альтос или Ла-Хонду. Куда ни попади, выбьешь искру. Мы были во власти фантастического всеобщего чувства своей безоговорочной правоты, грядущей победы…
Да, пожалуй, вот в чём было дело: чувство неизбежной победы над силами Старого Порядка и Зла. Не агрессивной, военной победы; она нам была ни к чему. Мы верили, что просто возобладает наша энергия. Бороться бессмысленно — ни на их, ни на нашей стороне. Мы набрали полную скорость, мы взлетали на гребне прекрасной волны…
Не прошло и пяти лет, и сегодня можно взобраться в Лас-Вегасе на вершину холма и посмотреть на запад, и, если умеешь видеть, то перед взором замаячит уровень полной воды — там, где волна наконец разбилась и отхлынула вспять.
9. Никакого сочувствия к дьяволу… Пытки журналистов?… Бегство сквозь безумие
Решение бежать пришло внезапно. А может и нет. Может, я всю дорогу его планировал — подсознательно выжидал верного момента. Пожалуй, счёт сыграл свою роль. Мне нечем было его оплатить. И я не собирался выкидывать номер с переводными векселями. Особенно после того, как я имел неосторожность связаться с Сидни Зайоном, когда у меня отозвали «Америкэн экспресс», и теперь эти сволочи подали на меня в суд — вместе с «Дайнерс клаб» и Внутренней налоговой службой….
Кроме того, за всё отвечает журнал. Мой адвокат об этом позаботился. Мы ничего не подписывали, только счета за обслуживание в номере. Сколько всего набежало, мы так и не узнали, но прямо перед отъездом адвокат посчитал, что выходило где-то по 29-36 долларов в час, за двое суток.
— Вот это да, — сказал я. — Как так получилось?
Ответить на этот вопрос было некому. Адвокат уже уехал.
Он наверняка почуял неладное. Вечером в понедельник он заказал в номер набор чемоданов из тонкой воловьей кожи, и заявил мне, что у него забронировано место на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. Придется поторопиться, сказал он, и по пути в аэропорт стрельнул у меня 25 долларов на билет.
Я проводил его, а на обратной дороге зашёл в сувенирную лавку и спустил все оставшиеся деньги на всякий хлам: пластмассовые зажигалки «Зиппо» со встроенным рулеточным колесом за 6.95$, 50-центовые фишки с портретом Кеннеди, жестяные банки для костей в виде обезьян по 7.50$… Я собрал всё это в кучу и свалил на заднее сиденье… Затем с достоинством уселся на водительское место (крыша была, как всегда, откинута), включил радио и задумался.
Как поступил бы в такой ситуации Хорацио Элджер?
«Одна затяжка и вперед…»
Паника. Она поползла по позвоночнику, как бывает в начале кислотного прихода. На меня вдруг обрушилось ясное осознание пугающей действительности: я один в Лас-Вегасе, на баснословно дорогой машине, в полном неадеквате, адвокат улетел, деньги
