Жены и дочери. Мэри Бартон [сборник 2023] - Элизабет Гаскелл
Но она не заметила ни его протянутой руки, ни стула, который он ей предложил. Она опустилась на диванчик в нише одного из окон и подозвала к себе Молли.
— Посмотри на мои покупки, — сказала она. — Эта зеленая лента — по четырнадцать пенсов за ярд, а этот шелк — три шиллинга. — И, принуждая себя, она продолжала говорить об этих пустяках, словно они для нее важнее всего на свете и ей некогда уделять внимание матери и ее посетителю.
Мистер Престон следовал ее примеру, обсуждая новости и местные сплетни, но Молли, которая время от времени взглядывала на него, была почти встревожена выражением с трудом подавляемого гнева, доходящего до злобной мстительности, которое совершенно исказило его красивое лицо. Ей не хотелось снова смотреть на него, и она предпочитала, скорее, поддерживать усилия Синтии вести отдельную беседу. Однако она не могла не замечать, как миссис Гибсон старается усиленной учтивостью загладить грубость Синтии и по мере сил унять его гнев. Миссис Гибсон говорила не умолкая, словно ее целью было удержать его, тогда как до прихода Синтии она делала частые паузы в разговоре, словно предоставляя ему возможность удалиться.
В ходе их беседы возникло имя семейства Хэмли. Миссис Гибсон никогда не упускала возможности упомянуть о близости Молли к этой известной в графстве семье, и, когда та услышала упоминание своего имени, ее мачеха говорила:
— Бедная миссис Хэмли просто не могла обойтись без Молли. Она относилась к ней совершенно как к дочери, особенно перед самым концом, когда, боюсь, у нее было столько тревог. Мистер Осборн Хэмли — я полагаю, вы слышали — не особенно преуспел в колледже, а они так много от него ждали! Родители, знаете ли. Но какое это имело значение? Ведь ему же не надо зарабатывать на жизнь! Я считаю это очень глупой амбицией, если молодому человеку нет нужды приобретать профессию.
— Ну что ж. По крайней мере теперь сквайр должен быть удовлетворен. Я видел утренний номер «Таймс» с экзаменационными списками Кембриджа. Ведь второй сын назван в честь отца Роджером?
— Да, — сказала Молли, вставая и подходя ближе.
— Он — университетский отличник: занял первое место на выпускном экзамене по математике, вот и все. — Мистер Престон сказал это, словно досадуя, что вынужден сообщить нечто такое, что может доставить ей удовольствие.
Молли вернулась на свое место рядом с Синтией.
— Бедная миссис Хэмли, — тихо, словно про себя, произнесла она.
Синтия взяла ее за руку, скорее в ответ на печальный и нежный взгляд Молли, чем понимая, что происходит в ее мыслях, да она и сама не вполне это понимала. Мысль о смерти, пришедшей не вовремя, мысль о том, знают ли мертвые, что происходит на земле после их ухода, о провале блистательного Осборна и успехе Роджера, о тщете человеческих желаний — все эти мысли неразделимо переплелись в ее голове. Она вернулась к действительности лишь через несколько минут. Мистер Престон тоном фальшивого сочувствия высказывал свои нелестные суждения о семействе Хэмли:
— Бедняга старый сквайр — вообще не самый мудрый из людей — прискорбно запустил свое имение. А Осборн Хэмли — слишком утонченный джентльмен, чтобы понимать, какими способами можно повысить ценность земли, даже если бы у него был капитал. Человек с практическими знаниями в сельском хозяйстве и несколькими тысячами фунтов наличными мог бы увеличить поступления от арендной платы до восьми тысяч. Конечно, Осборн постарается найти богатую жену — семья их старинная, давно обосновавшаяся, и он бы не должен возражать против торгового сословия, хотя, надо думать, сквайр будет против, но все же сам этот молодой человек — не работник. Нет! Эта семья быстро идет под гору, и, хотя, конечно, жаль, когда исчезают с лица земли старинные дома Англии, в случае семейства Хэмли — это судьба. Даже университетский отличник — если только он именно тот Роджер Хэмли — все способности своего ума, как потом окажется, вложил в это единственное усилие. Никто и никогда не слышал об университетском отличнике, который впоследствии оказался бы к чему-то пригодным. Станет он, конечно, стипендиатом своего колледжа, — по крайней мере, это будет давать ему средства к жизни.
— А я верю в университетских отличников, — прозвенел в комнате чистый и высокий голос Синтии. — И судя по тому, что я слышала о мистере Роджере Хэмли, он сохранит то отличие, которого добился. И я не верю, что семейство Хэмли так близко к потере своего богатства, славы и доброго имени.
— Им повезло иметь о себе доброе мнение мисс Киркпатрик, — сказал мистер Престон, поднимаясь с места, чтобы уйти.
— Дорогая Молли, — шепотом сказала Синтия, — я ничего не знаю о твоих друзьях Хэмли, кроме того, что они — твои друзья, и того, что ты мне о них рассказывала. Но я не позволю, чтобы этот человек так говорил о них и чтобы у тебя в глазах стояли слезы. Я, скорее, поклянусь, что они обладают всеми талантами и всяческой удачей, какие только есть на свете.
Единственным человеком, которого Синтия, по-видимому, искренне побаивалась, был мистер Гибсон. В его присутствии она была осмотрительнее в разговоре и проявляла большее почтение к матери. Ее явное уважение к нему и желание заслужить его хорошее мнение заставляли ее обуздывать себя при нем, и таким образом она завоевала его расположение как живая, благоразумная девушка, ровно настолько знакомая с жизнью, чтобы быть чрезвычайно желательной подругой для Молли. К слову сказать, примерно то же впечатление она производила на всех мужчин. Сначала их всех поражала ее наружность, а затем пленяла очаровательно-беспомощная манера, словно она говорила: «Вы такой умный, а я так непонятлива — будьте снисходительны к моей глупости». Это была всего лишь привычка, ничего на самом деле не значившая, и Синтия едва ли сама осознавала ее, но все равно — выглядело это прелестно. Даже старый Уильямс, садовник, чувствовал это;
