Георгий Полонский - Перевод с английского
- У твоей мамочки давно уже результативность не та, - сказала мама ему. - Самолюбия - через край, а пользы - на полкопейки…
- Помолчите вы все! Хотя бы ради воскресенья, - просит бабьим голосом отец.
Звонит телефон.
- Если Гродненский или Курочкин - меня нет! - быстро говорит Андрюша.
- Да это Ксения, наверно, - мрачно предполагает мама. - Достанешь ты ей этот секретер румынский или нет? Она ведь житья не даст!
- Скажи: в конце месяца, - отзывается папа.
- Да? - говорит мама в трубку. - Ксюша, ты?… А я уже беспокоюсь, куда ты пропала… Ей-богу! Только сейчас говорю Петру: надо бы ей позвонить, пропащей…
- Ха-ха-ха! - злобно, по слогам произносит Андрей. Он вскочил и шнурует ботинки. - Я пошел. Привет Ксюше.
- Через два часа чтобы был, - оторвавшись от трубки, говорит мама.
Спустившись по лестнице, Андрей выходит из парадного, на котором висит черная доска с грозным обращением: "Для вас, неплательщики!" Далее - номера квартир и фамилии. Так и есть: красуется Андрюшина фамилия, чтобы любой и каждый мог позлорадствовать. Оглянувшись по сторонам, Андрей с треском срывает доску. Наступив на одну ее половинку ногой, борется с ней, пытаясь сломать. Готово! "Неплательщики" теперь на одной половине, "Коробов" - на другой. Андрей разбегается и со свистом забрасывает обе дощечки - одну на северо-восток, другую на юго-запад. Все! Его совесть чиста, он предупреждал.
Из парадного выходит бабушка, в пальто и в платке, с сумкой. На ногах - тупоносые боты с пряжками.
- Ты куда? - спрашивает Андрей.
- На междугородную схожу… Давно Дмитрию не звонила, в Куйбышев.
- Слушай, ба… - Андрей глядит мимо бабкиных глаз. - Ты знаешь, не обращай на них внимания. На мать, на все разговоры эти. А то взяла и махнула бы к дяде Диме. Чем плохо? Там Волга…
- Надоела я тебе, - по-своему поняла бабка.
- Вот голова! Наоборот! А потом и я бы к тебе смотался, или давай вместе…
- Это как же? От живых родителей? От школы? - испугалась бабушка.
- Школы везде есть, - успокоил ее внук.
- А отец с матерью? Они у тебя одни! Грех, Андрюша…
- Это ты у меня одна…
Он не выдержал паникующего взгляда бабушки, тяжкой серьезности всего разговора и побежал что есть духу. Искажено его симпатичное лицо, горло ему что-то сдавливает, и он сам не поймет: что это, почему, откуда?…
В глубине двора появляется Курочкин - не то расстроенный, не то заспанный. Увидев Андрея, он, делая от радости нелепые подскоки, кидается ему навстречу:
- Андрюх! Где ты был? Мы тебя искали… И по телефону и везде!
- Зачем? - Андрей идет своей дорогой, не удостаивая его даже взглядом.
- Ну, вообще… Пойти куда-нибудь можно, воскресенье все-таки.
- Вот и хромайте.
- Слушай, а Пушкарь-то? - Курочкин трусит рядом, заглядывает в неумолимые Андрюшины глаза. - Отмочил, а? Это ж надо - так все наврать!
- Как это - наврать? - останавливается Коробов.
- А ты не знаешь?! Нет,ты правда не знаешь ничего? Это американское письмо он сам себе написал! Его Числитель расколол - он вспомнил книжку, из которой Пушкарь все эти имена cтырил! Потеха, да?
Лицо Андрюши светлеет, розовеет, и вновь расцветает его ясная неотразимая улыбка:
- Я ж говорил! Эх вы, ишаки!
И он прибавляет ходу.
- Андрюш, а мне можно с тобой? - томится Курочкин.
- Тебе? Со мной? - таким тоном спрашивает Андрей, что тот сразу теряется, отстает и смотрит вслед, распустив толстые губы.
Вернувшись во двор, Курочкин запустил камнем в кошку. Просто так, ни за что. Вероятно, он представил себе, что это не кошка, а Пушкарев.
12.
А Леня Пушкарев не утонул, не застрелился, даже не заболел, и под его ногами не разверзлась земля…
Он идет по улице сосредоточенный и темноликий. Не заглядывается ни на какие машины или витрины. Руки глубоко в карманах, воротник пальтишка поднят, глаза сощурены.
Леня подходит к новому пятиэтажному дому, входит в парадное. Поднимается по лестнице - медленно, как-то не по возрасту затрудненно.
Вот перед ним нужная дверь. За ней смех, магнитофонное пение. Леня не сразу решается позвонить. Женский голос спрашивает:
- Кто там?
Леня с внезапной юркостью бросается назад, одним лестничным маршем ниже. Непохоже, однако, чтобы он пришел сюда для такой пустой забавы - позвонить и сбежать.
Вышла моложавая черноволосая женщина, огляделась, пожала плечами.
- Детки, наверно, развлекаются, - сказала она, закрывая за собой дверь.
Леня подождал немного, затем снова поднялся на эту площадку и снова позвонил. Слегка. И снова дал стрекача.
После паузы, какой-то возни и спора вышел большой высоколобый человек с трубкой, лысеющий, что не мешало ему быть лохматым; он в джинсах (вещь нечастая в ту пору и завидная), светлой шерстяной рубашке и в тапочках.
Никого перед ним не было. Человек постоял, щурясь точно так же, как только что на улице щурился Леня, и продекламировал:
- Не пугайтесь, храбрый витязь,
Не скрывайтесь, отзовитесь!
Ленькина голова поднялась над перилами.
- Папа, это я.
- Суслик? Здорово! Молодец, отменный поступок… Взял и пришел. И никаких гвоздей! - За многословной отцовской радостью скрывается какое-то смущение. - А почему ты ретировался, когда открыла Лида… то бишь Лидия Аркадьевна?
Леня промолчал.
- Так. Замнем для ясности. Ну заходи! У меня тут, понимаешь, один юморист в гостях. Накормим тебя, потешим…
Леня опять промолчал: он не хотел ни есть, ни потешаться.
- Случилось что-нибудь? - отрезвел вдруг папа. - С мамой?
- Нет. Папа, а ты выйти не можешь?
Папа в раздумье пощипал себя за ухо.
- Когда меня просит старший сын, в принципе я все могу… ибо он в своем полном праве. Тем более, что у него такие скорбные глаза… и мы давненько не виделись… В общем… подожди. Сейчас я им скажу, что мой старший сын - мое высшее начальство, и, раскидав конвой, уйду в самоволку!
Леня хотел возразить, что раз такие трудности, то не надо, но отец уже скрылся за дверью.
…И вот они уже идут вдвоем по воскресному многолюдному городу. На папе - теплая куртка с нестандартным количеством молний.
- А Ванечка что делает? - спрашивает Леня.
- Спит. Сегодня еле пустил нас в кухню завтракать - там у него шли маневры. Стиральная машина выполняла функцию БТРа или танка - точно не скажу…
- Потом, как проснется, мне можно с ним погулять?
- Конечно. Воскресенье - ваш день. Итак, я весь внимание: что стряслось?
Лене трудно начать: кажется, они слишком по-разному настроены сейчас…
- Есть один человек, который мне нра… ну, в общем, с которым я очень хотел дружить…
На папином лице - веселый преувеличенный испуг.
- Ну, ты даешь! Нельзя ли пораньше? Ромео - уж на что дитя, но ему было пятнадцать, кажется…
Леня обозлился.
- Не буду рассказывать!
- Ну, прости, я слушаю очень серьезно.
- А этот человек, он считает меня… ну… за шмокодявку.
- За кого? Не знаю такого слова.
- Какая разница, понимаешь ведь! В общем, никак он не относился ко мне… До субботы.
- А в субботу?
- Не перебивай! Я придумал одну вещь, такую, чтобы он стал на меня… ну…внимание обращать. И чтобы всем стало интересно! Понимаешь? Например, был я пешка, а сделал ход, как тура!
- Как ладья.
- Ну, ладья. А он меня стал ненавидеть! И он и все. Весь класс.
- Неужто? Какой же ты сделал ход, интересно?
- Теперь это не важно. Только в школу я больше ходить не буду…
- Видишь ли… ситуация еще не вполне для меня ясная, но неприятная, что и говорить. Ты же сам сказал, что нарушил правила игры, а люди этого не прощают, мой мальчик. Надо быть ладьей, чтобы ходить, как ладья! Иными словами - быть личностью! Понимаешь?
- Как это… личностью?
- Ну, об этом написаны тысячи томов! Это, брат, главный вопрос жизни! Дай бог тебе хоть в мои годы узнать на него ответ… А применительно к твоему возрасту это несколько проще: тебе, суслик, надо учиться… Извини за банальность. Учиться, да! А не морочить голову ни себе, ни этой девчонке. Она же еще в куклы играет, я думаю…
- Кто? - Леня даже остановился.
- Ну та, которая тебя отбрила…
- Это не девчонка. Я сказал: "один человек", а девчонку ты сам изобрел… - Леня прерывисто вздохнул. - Это Андрей Коробов.
- Парень?! Не понял, брат, извини. Ну, в таком случае, дело вообще не стоит выеденного яйца. Уверяю тебя! Всерьез человек зависит от женщин и от начальства. Он у вас кто - староста или пионерский вождь?
- Нет.
- Вот видишь! Хорошо учится?
- Без троек, кажется. А при чем здесь отметки?
- Очень даже при чем. Он без троек, а ты навались так, чтобы и четверок не было. Вот и утрешь ему нос!
- И тогда я буду личность, да? - зло рассмеялся Леня. - Это про такую фигню тыщи томов написали?
Отец хотел отшутиться, но поперхнулся. Мальчик шел рядом с ним, но был очень далеко. Это случается редко: на детском лице вдруг прочерчивается взрослое - видишь, каким станет человек через много лет. Леня казался сейчас старше отца; подняв голову и засунув руки глубоко в карманы, он шел сам по себе. Разговор был окончен.
