Георгий Полонский - Перевод с английского
- Да не реви, я пошутил. Галя лучше знает. Если она говорит "были" - значит, были.
- А… а щас? - несколько успокоившись, спрашивает Ванечка.
- И сейчас где-нибудь есть! - уверяет Галка. И в награду ей Ванечка удовлетворенно улыбается сквозь дрожащие на ресницах слезы. Да и Пушкарев- старший, честно говоря, благодарен ей за спасенные сказки.
- Ну, Ванечка, пошли. Поздно уже, - миролюбиво говорит он.
- Галя, а ты с нами? - спрашивает малыш.
Галка не в силах отказаться. Да и куда ей идти - ведь Тамара уехала с Родионовой…
Взяв Ваню с двух сторон за руки, Леня и Галка бредут по бульвару.
15.
Андрей и Гродненский в будке телефона-автомата.
- Алло, Колька, ты? - Андрюша заливается счастливым смехом. - Да, здорово он вас околпачил! И вы ему за это ничего не сделаете?… Ну мало ли что… подумать надо. Вот приходите сейчас, тут Гродненский родил одну идею…
Гродненский очень удивлен.
- Какую? Я не родил…
Коробов зажал рукой микрофон.
- Да я для смеху…
На всякий случай Гродненский подхихикнул.
Андрюша - в трубку:
- Алло! Так придете? Угол Красина и Садовой… Ну все, ждем. Привет ежам, хомякам и так далее. Эй, марки не забудьте, вы мне еще двадцать штук должны! - Он повесил трубку. - Так, Козлята будут. А ты сбегаешь за Курочкиным.
- Ладно. Андрюх, а для чего тебе марки чужие и значки, если отец тебе и так привозит сколько хочешь?
Тень досады пробегает по лицу Андрея.
- Ты думаешь, я из-за этой ерунды у гостиницы крутился? У меня задание, понял?
Где уж Гродненскому понять!
- От кого? От отца?
- От кого надо. Давай дуй за Курочкиным!
Андрей повернул его за плечи и слегка придал ему ускорение.
16.
Уже вечер, а Леня и Галка все бродят по улицам. Малыша с ними нет, он давно спит. А у них идет свой разговор. Пушкарев уже знает то, что камнем лежит на душе у Галки.
- Знаешь, что самое противное в этой истории? - думает он вслух. - Машина!
- Как это, почему? - оторопела Галя.
- Вот если бы Родионова была не с "жигулем"… а с авоськой! И шла бы не веселиться… а тащила бы, например, белье в прачечную - что тогда? Побежала бы за ней твоя Тамара?
- Не знаю… - самой Галке не приходило это в голову, но теперь она уверена: Пушкарев смотрит в корень.
- Нет, не побежала бы, - горько заключает он. Но так как Галке делается еще горше, пробует обнадежить ее: - Хотя, знаешь, рано еще переживать… Ты поговори с ней на всякий случай! Вдруг она уже все поняла? Вдруг ищет тебя… ждет…
- Ты вообще-то, оказывается, ничего… - задумчиво говорит Галка. - Ты тоже не переживай. И не думай ни о каких глупостях. Приходи завтра в школу. Плевать нам на них.
Леню подкашивает это "нам".
- Ты так считаешь? - с надеждой спрашивает он. - Ты правда так считаешь?
17.
В понедельник небо с утра затянуло низкими неповоротливыми облаками. Моросит. На бульваре пустуют мокрые скамейки под голыми деревьями. И на одной из скамеек мается Галя Мартынцева. Она сидит напротив большого серого дома, неотрывно глядя в глубину его двора. Мимо нее проходят по своим делам люди: ведут малышей в ясли, спешат на работу.
Наконец в глубине двора появляется Тамара. Завидев Галку, она делает шаг назад, но, внезапно передумав, вступает на бульвар. Галка вскочила и преграждает ей дорогу.
- Тамара, - говорит она, заставляя себя не прятать взгляда, - надо поговорить.
- Обязательно сейчас? Опоздаем!
- Да, сейчас! Потому что в школе с тобой теперь не поговоришь.
Галка делает паузу. Может быть, Тамара опровергнет это предположение? Но Тамара молчит, и Галка решается:
- Ты что, больше не хочешь со мной дружить? Скажи честно! - спрашивает она в лоб.
- Ну что ты, Галчонок, - говорит Тамара. Тон нарочито беспечный. - Как ты можешь даже подумать?
- У меня тоже есть самолюбие, - горестно и гордо произносит Галка. - Как ты можешь? Мы с тобой столько времени… со второго класса… и все, буквально все рассказывали, и вот - пожалуйста, какая-то Аленка, мы даже ее не знали…
- Почему не знали, - лицемерно удивляется Тамара. - Ну, не знали, а теперь узнали. Уж целый год, как она к нам пришла…
- На нее никто внимания не обращал - и вдруг, пожалуйста. И мама ее вовсе не интересная, а какая-то вот именно даже подозрительная женщина…
- Ну, это ты брось! - гневно говорит Тамара. - Прямо противно! И вообще мама ни при чем. Аленка сама очень интересная.
Они идут по бульвару. Тамара все убыстряет шаг, а Галка хотела бы потянуть время, задержать ее.
- Имей в виду, Томик, - говорит она, растягивая слова. - Если ты от меня к ней уйдешь…
Тамара заинтересована:
- Ну, что тогда будет?
- Я что-нибудь такое сделаю! Что-нибудь такое страшное!
Тамаре этот поворот разговора даже нравится.
- Ну, вот интересно! Убьешь меня, что ли?
- Нет, не тебя.
- Ну, Аленку? Ее-то за что?
- И не Аленку.
Что-то вздрагивает в черствой душе Тамары.
- Галка, да ты что? - говорит она почти нежно. - Да ты совсем… Мы же с тобой… Помнишь, мы еще в третьем классе договорились… И навсегда. Аленка - это у меня вторая подруга.
- Вторая - это неправильно, - грустно замечает Галка. - Друг бывает один.
- Кто это тебе сказал?
- Кто? Леня Пушкарев, - неожиданно для самой себя выпаливает Галка.
Тамара заходится от смеха.
- Этот? И ты поверила этому брехуну?
Галка бросается на защиту Лени с излишней горячностью:
- Он не брехун, ты его не знаешь! Он очень даже интересный. И вообще, он просто фантазировал. Он сказки любит…
- Сказки! - фыркает Тамара.
Но Галку уже понесло:
- Да, сказки! И что такого? У него есть брат, ну, не брат, а сын его папы, он так его и зовет: отцов сын…
Вот тут Тамара заинтересовалась. На ее сереньком личике живо заиграли краски, и глаза заблестели, и рот открылся…
- Отцов сын! - восклицает она с восторгом. - Это здорово - отцов сын!
Мимо них поспешает кто-то, скрытый под огромным черным зонтом. Оказалось - Виолетта Львовна.
- А, здравствуйте, девочки. Хотите под зонтик?
- Нет, спасибо. Виолетта Львовна, а вы знаете, что Пушкарев, оказывается, все наврал? - Тамару эта сенсация распирает.
Учительница остановилась.
- Как… наврал?
- Очень просто! Никто ему ничего не писал, это он все сам…
- Что - сам? Это вы о чем - о ваших зарубежных корреспондентах?
- Да не было никаких зарубежных! Конверт он стащил у отца, а письмо накатал сам! И на инглиш и по-русски. Представляете? Он и вас обманул!
- Меня - нет, - огорченно сказала Виолетта Львовна и прикусила губу.
- Да точно! - убеждает Тамара, в то время как Галка страдальчески морщится и молчит. - Числитель… то есть, извиняюсь, Виталь Палыч, сказал, что все имена Пушкарев взял из "Американской трагедии" Драйзера. И точно - мы проверили. Вы просто забыли!
- Виталий Павлович… - усмехается Виолетта Львовна. - Видите, он начитанный человек! А я ничего не забыла, друзья. И все-таки наврал - это не то слово. Да, тут был элемент авантюры, но не больше, чем нужно для такой игры.
- Какой игры? - хмуро возразила Галка. - Он же хотел, чтобы мы всерьез поверили.
- Да! Вот именно! - подхватила учительница скорбно и пылко. - И я того же хотела! Могла ли я окатить вас холодной водой, когда вы были такие взволнованные… такие одухотворенные?
- Выходит, вы ему в этом помогли? - насмешливо удивилась Тамара.
- Девочки, милые, давайте не спешить с приговором!
Она нервно вращает свой зонтик, она уже готова объясняться по этому поводу долго и пламенно. Но тут их нагнали мальчишки - Коробов, Гродненский и Курочкин.
- Хау ду ю ду, Виолетта Львовна!
- Да, здравствуйте, мальчики! Я вот что предлагаю: давайте побеседуем сегодня. У нас с вами много наболевших вопросов, не так ли? "О доблестях, о подвигах, о славе…" - как сказал поэт. А я добавлю: о лжи, о правде, о фантазии! Для этого я даже готова пожертвовать уроком английского. Не наукой единой жив человек. Ну как, договорились?
- Ага, - поспешно кивнули все, очень довольные.
- Вот и отлично! - И она зашагала впереди всей компании целеустремленно и торжественно, как и подобает человеку, за которым идет молодежь.
Впереди плыл черный ее зонтик. Он, наполняясь ветром, тужился улететь вместе с ней, но не мог.
18.
Со своей тоненькой папочкой под мышкой Виталий Павлович входит в 6-й "Б".
Класс нормально стоит возле своих парт. Но на лицах - усилие скрыть эмоции, которые здесь бушевали еще минуту назад. Сжаты зубы, чтоб не выпустить наружу смех, распирающий всех и каждого.
Виталий невольно оглянулся и прочел на доске:
Один американец
Сосал свой грязный палец
И высосал оттуда
Вранья четыре пуда!!!
- Это что, политическая сатира? По-моему, рифма неплохая, а содержание так себе… Садитесь. Кто дежурный? Ты, Курочкин? Сотри.
Курочкин нехотя идет к доске. Весь класс садится, остается стоять только Леня Пушкарев. Причем стоит он в какой-то нелепой позе, как будто приготовился бросать в доску гранату. Взгляд у него дикий, лихорадочный. Нездоровый взгляд.
