Жан Жионо - Гусар на крыше
Дорога по-прежнему шла вверх и теперь вилась среди вечнозеленых дубов. Чуть желтоватый свет наполовину скрытой облаками луны придавал окружающему пейзажу фантастические очертания. Горизонт на западе казался усыпанным серебряной пылью, сквозь которую проглядывали туманные призраки гор. Ночь была темной и сверкающей одновременно, деревья, угольно-черные на фоне луны, казались ослепительно белыми среди ночного мрака. Нельзя было сказать, откуда дует ветер; он словно остановился и покачивался, как теплая пальмовая ветвь.
Анджело и молодая женщина шли уже около шести часов. Их больше не подгонял страх погони. Эти леса ничем не напоминали леса Вомеля, а в лунном свете им уже не мерещились на каждом шагу холерные патрули.
В двадцати шагах от дороги под дубами среди высоких зарослей дрока они обнаружили небольшую площадку мягкой, теплой земли. Анджело снял со спины узел. Как он ни храбрился, он падал от усталости и, несмотря на сказочный лунный свет, был в очень скверном расположении духа.
«Я не люблю таскать узлы», — говорил он себе.
Анджело расстелил плащи и устроил удобное ложе.
— Ложитесь, — сказал он молодой женщине, — и я бы вам посоветовал снять ваши кожаные штаны. Вы лучше отдохнете. Мы не знаем, что нас ждет, но, если судить по тому, что мы уже видели, это будет не сахар. Нам нужно быть готовыми ко всему. Если мы выйдем к какому-нибудь городу, то он почти наверняка заражен и забит солдатами. Лошадей у нас нет. Так что придется шагать, и немало. Сейчас мне те двое в кабриолете кажутся просто безумцами. Идти пешком — это совсем не то же самое, что ехать верхом. Если вы обдеретесь, ваши раны не заживут, и вы не сможете больше идти. Было бы глупо отправиться на тот свет просто потому, что вы не позаботились о своих ляжках.
Он с ней говорил, как с солдатом. А она так устала, что смогла лишь ответить: «Вы правы», — и поспешила последовать его совету. Впрочем, он действительно был прав. Она тотчас же заснула. Но через двадцать минут проснулась и сказала:
— Вы ничем не накрылись. Вы постелили мне мой плащ и накрыли своим.
— Не беспокойтесь, — ответил Анджело, — мне случалось в холода спать на голой земле в одном мундире. А он не слишком греет. У меня есть моя бархатная куртка, так что я ничем не рискую. Но раз уж вы проснулись, подождите. — И он заставил ее съесть кусочек сахара и выпить глоток водки.
— В животе у нас пусто. От той горсти маиса и чашки чая, которую мы выпили в амбразуре окна, уже не осталось и воспоминаний. Сон совсем не всегда заменяет обед, особенно после такой прогулки. Конечно, нужно бы развести костер и приготовить немного поленты, но честно скажу, у меня на это нет сил. Во всяком случае, часа на два нам и этого хватит.
Анджело заснул не сразу. Плечи у него болели. Раньше ему не доводилось таскать узлы; он был совершенно вымотан.
Важно было знать, ведет ли эта дорога к какому — нибудь городу, а если да, то нужно ли этому радоваться или совсем наоборот? Повсюду ли расставлены гарнизоны и карантины? Те двое в кабриолете, казалось, ни о чем не тревожились. Может, это какие-нибудь важные шишки, которым дорога везде открыта. Он вспомнил о сухой холере, которая на ходу выбила капитана из седла. В конце концов все равны, холера разит без разбора. Будущее виделось ему в мрачном свете.
Он высчитал, что они уже шесть дней бредут наугад, и нет никаких оснований полагать, что деревня около Гапа находится к северо-западу от того места, где они сейчас находятся. Он подумал, что борьба за свободу не имеет ни малейшего отношения к деревеньке около Гапа. Анджело понимал, что теперь ему не удастся добраться до того места, где Джузеппе назначил ему встречу. Он представлял себя на лошади, и никак иначе. Пеший поход, да еще с узлом на спине, поверг его в мрачное настроение. Кроме того, он был не совсем уверен, что они окончательно избежали карантина в Вомеле. Сжечь немного пороха в замочной скважине — это еще не достаточно, чтобы обрести уверенность и в успехе предприятия, и в себе самом. Он думал также о Дюпюи, который оставил ему и пистолеты, и даже его маленькую саблю; и все это за шесть франков, а может быть, просто так, от безразличия. «Все скоро превратятся в чиновников, — думал он, — только при чем здесь я?»
Наполовину окутанная туманом луна клонилась к горизонту, освещая ветви вечнозеленых дубов розовыми лучами. Молодая женщина спала, мило, по-детски посапывая во сне.
Анджело вспомнил о своих маленьких сигарах. Он выкурил первую сигару с таким удовольствием, что тут же от ее огонька прикурил вторую.
Если бы Джузеппе был здесь, Анджело с удовольствием объяснил бы ему, что он не так глуп, как это кажется. Карантин в Вомеле никто не охранял. Людей задерживали, запирали в четырех стенах, и все. Не было никакой нужды заниматься ими. Они сами себя охраняли. Самые ловкие на этом наживались.
«Я все делал не так, как надо, — подумал Анджело, — нужно было просто опуститься к решетке и сказать: «Откройте мне, я ухожу». Мне бы ответили: «Мы этого совершенно не ожидали, вы, вероятно, нездешний». Так вот, люди умирают потому, что им просто не пришло в голову сделать такой нехитрый шаг. Я не умираю, но я приложил для этого гораздо больше усилий, чем было нужно. Если бы Джузеппе был здесь, я бы ему сказал: «Я знаю, что мне грозит: с помощью каких-нибудь законов вы украдете у меня лошадь и заставите тащить узлы». А он бы рассердился и ответил мне: «Ты, конечно, не дурак, но что же мы тогда можем сделать для народа?» Себя он народом не считает и гордится этим. Они делают революции, чтобы стать князьями. Я тоже, но они отнимут у меня мою лошадь. Реальной остается только холера».
Свернув с большой дороги, они почти не встречали мертвых, если не считать того наглого капитана, который лежал на обочине, скрючившись, словно ребенок в материнском чреве, вместе со своими галунами и шпорами. Но Анджело вспоминал Маноск и тот смертельный ужас, который ему внушали ожидающие новой трапезы птицы, кидавшиеся на него, едва он закрывал глаза. Ему вспомнилась также адская жара, костры, где сжигали трупы, и жужжание мух.
Несмотря на утреннюю свежесть (рассвет был уже близок) и безмолвие раскинувшихся кругом сонных лесов, он явственно представлял себе предсмертные мучения и гибель людей, страшную поступь холеры, продолжающей опустошать обитаемые места.
ГЛАВА XII
Чай уже был готов, а полента булькала на жарком огне, когда молодая женщина проснулась.
— Не вставайте, — сказал ей Анджело, — вы все еще умираете от усталости.
Он подал ей обжигающий, очень сладкий чай.
— Я сделал небольшой обход, — сказал он. — В пятидесяти метрах отсюда я обнаружил перекресток дорог с указателем. Если ему верить, то мы находимся в пяти лье к востоку от Сен-Дизье. Вам не случалось там проезжать во время того путешествия, о котором вы мне говорили? Похоже, что нам нужно двигаться в том направлении.
— Нет, я не помню, чтобы мы проезжали через Сен-Дизье. Но позвольте мне встать, я помогу вам.
— Вы и так мне помогаете. Вставайте, но через пять минут вам придется признать свое поражение и снова лечь. Я еще не все вам рассказал. Сразу же за перекрестком дорога начинает спускаться в долину, и прямо на склоне, максимум в ста метрах отсюда, видна очаровательная деревушка из четырех домов. Невероятно, но люди ведут там нормальную жизнь. Я видел, как женщина кормила кур, а мужчина начал боронить поле, он и сейчас еще там. Если бы не эти деревья вдоль края долины, вы бы могли слышать, как он разговаривает с лошадью. Я бы не удивился, если бы увидел перед домом играющих детей. Я все-таки предпочел не показываться. Но заметил, как старая женщина поставила стул на солнышке перед дверью и принялась вязать. Кроме того, трое пожилых мужчин, посасывая свои трубки, стояли, сунув руки в карманы, и говорили о том, о сем.
— Совершенно невероятно.
— А я не сводил глаз с кур, — сказал Анджело. — Вы скоро все увидите своими глазами, когда я вам позволю попробовать, держат ли вас ноги. А лучше все — таки оставайтесь лежать в тепле. Наши ноги нам еще понадобятся. Мы находимся на возвышенности, с которой открывается великолепный вид. Я вам скажу, почему я не сводил глаз с кур. Вы уже выпили ваш чай и можете лежать спокойно. Вот ваши пистолеты, положите их на всякий случай рядом, хотя непохоже, чтобы здесь нам хоть откуда-нибудь грозила опасность. Я хочу купить курицу и овощей. Я попрошу у них кастрюлю, и мы сварим курицу. Это нас подкрепит. Мы ведь здорово оголодали, во всяком случае, я очень голоден.
Жители деревеньки оказались очень гостеприимными. Они хотели напоить Анджело кофе, но тот не решился. Он откровенно рассказал им о холере и добавил, что из осторожности не стоит пускать к себе в дом посторонних.
— Да разве вы первый, кто войдет в этот дом и будет пить из моих чашек? — ответила женщина, к которой он обратился. — Сейчас из-за солдат на дорогах стало меньше людей, а раньше-то и дня не было, чтобы кто-нибудь не зашел. Мы всегда встречали людей как надо, и никто от этого не помер. Что ж вы свою женушку-то в лесу оставили? Ведите ее сюда. Ну а уж если вы ни за что не хотите входить внутрь, устраивайтесь на гумне, мне будет проще приглядывать за кастрюлькой, что я вам даю. Она ведь стоит дороже, чем курица.
