В тусклом стекле - Джозеф Шеридан Ле Фаню
– Любит ли меня жена? – спросил он игриво.
– Сколько ты того заслуживаешь, – был ответ.
– Кого я люблю пуще всего на свете?
– Себя.
– Ах, это одинаково верно для всех! Тогда вот вопрос: есть ли на свете что-то – кроме меня самого, разумеется, – что любимо мною более моей супруги?
– Ее бриллианты.
Граф растерянно хмыкнул.
Маркиз рядом со мною рассмеялся.
– Верно ли, – произнес граф, решительно переводя разговор на другое, – что в Неаполе только что произошло сражение?
– Нет, то было во Франции.
– Надо же. – Граф с усмешкою оглянулся на окружающих. – Позвольте узнать, между кем и кем и по какому прискорбному поводу?
– Между графом и графинею де Сент-Алир, по поводу документа, подписанного ими двадцать пятого июля тысяча восемьсот одиннадцатого года.
Как пояснил мне впоследствии маркиз, то была дата подписания их брачного контракта.
Граф на минуту словно остолбенел; даже маска, казалось, не могла скрыть, что щеки его залиты пунцовой краскою.
Впрочем, никто, кроме нас с маркизом, не знал, что вопросы задает сам граф де Сент-Алир.
Граф, похоже, не находил, о чем бы еще спросить, и, возможно, уже пожалел, что согласился шагнуть в этот круг. Но тут маркиз вызволил его из затруднения, хотя и неожиданным образом, шепнув:
– Взгляните, кто идет – вон там, справа.
С той стороны, куда указывал маркиз, надвигалась на нас высокая фигура. Человек был без маски, его обширное бледное лицо пересекал шрам. Иными словами, то была безобразная физиономия нашего знакомца Гаярда. Полковник нарядился в костюм капрала императорской гвардии; левая рука его была подвязана наподобие культи, а нижняя пустая часть рукава подколота к груди. Однако лоб и нос заклеены были отнюдь не маскарадным липким пластырем: в этих местах трость моя оставила следы, коим суждено было отныне красоваться среди более почетных боевых шрамов.
Глава ХIII
Удивительные прорицания оракула
На миг я позабыл, что маска и домино надежно защищают меня от цепкого взора старого служаки, и уже готовился к потасовке. Впрочем, я быстро опомнился. А граф при виде громогласного капрала в синем мундире, белой жилетке и белых гетрах предусмотрительно ретировался. Надобно признать, что в капральском обличье наш Гаярд оказался столь же шумлив и хвастлив, как и в своей натуральной форме драгунского полковника. Уже дважды его едва не выставили из дворца: сперва он чересчур самозабвенно превозносил подвиги Наполеона Великого, а в другой раз чуть ли не вступил в рукопашную с прусским гусаром. По правде говоря, он бы непременно устроил здесь не одну кровавую драку, когда бы здравый смысл не подсказывал ему, что преждевременное и принудительное – с двумя жандармами по бокам – удаление с празднества (каковое он, бесспорно, призван украшать) вряд ли поможет ему достигнуть цели. Ибо Гаярд явился в Версаль в надежде встретить здесь некую богатую вдовушку, которая, как он полагал, питала к нему нежные чувства.
– Деньги? Золото? Эх, господа! Какие деньги, какое золото мог, по-вашему, скопить простой солдат, ваш покорный слуга, когда у него осталась одна-единственная рука, да и та всегда занята саблею? Увы, нечем ему сгребать богатства наголову разбитого врага!
– Не брать с него золота, – сказал прорицатель. – Шрамы освобождают от оплаты.
– Браво, месье пророк! Брависсимо! Стало быть, mon sorcier[26], мы можем приступать? – И тотчас, не дожидаясь ответа, приступил с присущей ему громогласностью.
Пятым или шестым вопросом прозвучало:
– Кого я преследую?
– Двоих.
– Ха, двоих-то двоих, но вы скажите, кто они!
– Один – англичанин. Не ищи с ним встречи, он убьет тебя. Вторая – француженка, вдова; не ищи и ее – она плюнет тебе в лицо.
– Вы, я гляжу, не выбираете выражений, месье вещун: уверены, что в этаком наряде никто вас не тронет. Ну да ладно. Ради чего я их преследую?
– Вдова ранила твое сердце, англичанин – голову. Как видишь, они и по отдельности оказались сильнее тебя; смотри, чтобы твои домогательства не свели их вместе.
– Ну да! Это каким же образом?!
– Англичанин – рыцарь, он защищает дам; однажды он уже вколотил это тебе в голову. А вдова, гляди, разберется, что к чему, да и выйдет за него. Пока ты дослужился до полковничьих погон, твои годы утекли; а англичанин молод.
– Ничего, повстречаю наглеца, собью с него спесь! – пообещал полковник и выругался, после чего осведомился, несколько сбавив тон: – Где она?
– Достаточно близко, чтобы принять итог вашей встречи близко к сердцу.
– Вот тут вы правы, месье пророк, клянусь честью! Итог нашей встречи кое-что для нее значит. Премного благодарен! Прощайте! – Он по-гусиному вытянул шею и, озираясь, удалился вместе со своими шрамами, белыми гетрами, жилеткой и медвежьим кивером.
